Три правила ангела (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 21

Старообрядцева вздохнула, отвернулась, начала нажимать заледеневшие кнопки домофона и тут кто-то завопил женским голосом, да так пронзительно:

– Ой, мамочки! Горит, горит, ты посмотри!

Ну как было не посмотреть? А потом и не подойти поближе, чтоб подробности разглядеть.

Теремок ёлочного базара ещё не горел, по крайней мере, огня видно не было, да и дыма тоже почти, всего лишь белёсое марево на фоне такого же белого мёрзлого неба, но вот гарью пахнуло разом и сильно. Народ заволновался, загудел единым гудом, подался назад, в сторону, но остался на месте.

– Чего там гореть то может? Ёлки, что ли? Так они сырые, – сплюнул в снег парень, стоявший слева от Ленки.

– Э, не скажи, – возразил мужик справа. – Смола же, да и просохли они давно. Ёлки то чьи? Голландские! Пока их сюда довезёшь…

– Не Голландские, а Нидерландские[1]! – поделился знаниями кто-то, Лене не видимый.

– Да хоть с Северного полюса. Интересно, с чего полыхнуло-то?

– А это известно с чего, – махнул рукой мужчина справа. – Думаешь, откуда у него электричество-то на гирлянды с музыкой? Кинул времянку к щитку, вот и коротнуло.

– Да в суд его! – обозлилась дама в засаленной шубе, накинутой поверх не менее засаленного халата. – Света-то у нас нет! Телек выключился, я и выскочила, чтоб посмотреть, у нас только вырубило или у всех, а тут!..

– Гляди, гляди! – крикнул мальчишка.

Толпа примолкла из уважения к происходящему или, может, боясь отвлечься и упустить важные детали. Многие ведь стояли с телефонами наперевес, скорбно-торжественные, как ведущие программы «Чрезвычайные происшествия» – хронику вели, то есть. А тут как раз полыхнуло по настоящему, из резного окошечка теремка, что под самой крышей, вылезли, дразнясь, языки бледного огня, а сама избушка подсветилась изнутри, словно фонарик.

– Ты посмотри, что делает. Концерт, прям!

Хозяин ёлочного базара, носатый мужичок, и впрямь давал концерт. Смуглый сорвал с себя чудную кепку, бросил её на снег, да ещё и потоптался, причитая почти не по-русски, но с большим чувством, грозя кому-то неведомому волосатым кулаком. Ленка лишь отдельные слова разобрала: «Сейф! Всё прапал! На лапу дай и выручка за два день… Всё прапал, савсем всё!»

– Чего он говорит-то? – не понял парень слева и снова сплюнул.

– Да сейф у него внутри остался, – перевёл всезнающий мужик справа. – А в сейфе выручка за два дня и взятка, пожарная охрана должна была приехать.

– Ну, считай, сэкономил, – хохотнул «левый» и поднял свой смартфон повыше, потому что фасад с лисой тоже занялся огнём.

Впрочем, вполне возможно, что у парня был не смартфон, а айфон, например.

– Откуда в такой сараюхе сейф? – усомнилась женщина в шубе. – Он же здоровый.

– Так переносной, наверное. Ящичек такой. Тяжёлый, конечно, зараза, но даже ломом просто так не подцепить. Защита на пятёрочку.

– Лицензий! Весь документ! – взвыл носатый и рухнул на колени, раскачиваясь из стороны в сторону, схватившись руками за поблёскивающую лысину. – Всё прапал!

Ленка начала протискиваться вперёд. Чем она помочь могла, Старообрядцева понятия не имела, но ей так носатого жалко стало, что хоть вместе с ним плачь. А тут ещё смотрят, снимают.

– Куда тебя понесло? – сердито спросили над самым ухом, крепко придержав Лену за плечо. – На, подержи лучше. – Невесть откуда нарисовавшийся Макс сунул ей куртку с воротником из несчастного волка. Куртка оказалась неожиданно объёмной, пришлось обнять её обеими руками, прижав к груди, как младенца. – Пожарных кто-нибудь догадался вызвать? – крикнул Петров. – А кабель обесточить? – И ещё громче, ещё злее. – Вы хоть детей-то уберите, черти!

– Ты же в Китае, – пробормотала ничего не понявшая Старообрядцева.

– В Китае я был вчера, а сегодня я здесь, – пояснил Макс, хмуро глянув исподлобья. Опять она его чем-то рассердила. – Андрюха вон из аэропорта подвёз. Сейф-то где? – спросил он невесть кого.

– Слэва, слэва, хароший чэлавек. Как зайдёшь, сразу слэва, на столике, – зачастил носатый, не вставая с колен, но вроде даже и приободрившись.

– Слэва, так слэва, – согласился Петров и пошёл куда-то, Ленка не сразу догадалась, куда.

Только когда его силуэт вдруг стал странно чёрным на фоне слишком близкой, ещё не горящей, но будто светящейся стены, сообразила и пискнула испуганно. Толпа тоже, видимо, до чего-то такого додумалась, ахнула хором, но тихо и опять с места не сдвинулась.

– Сгорит же! – восторженно мяукнул девчачий голосок. – Сашка, снимаешь? Лайков наберём!

– Да мужики, сделайте же что-нибудь! – ахнула женщина. – Или вы не мужики?

Ни опровергать, ни поддерживать её предположения никто не стал. А Старообрядцевой примерещилось, что время остановилось, хотя, может, это Макс на самом деле притормозил у двери, будто обведённой оранжевым по контору. А потом Петров поднял ногу, да пнул филёнку, и это было совсем не красиво, не как в фильмах, без всяких прыжков и разворотов. Зато эффективно, потому что вышибло не дверь, рухнул весь простенок, подняв целые снопы искр и заставив Петрова отшатнуться, прикрыть лицо локтем.

– Макс! – Ленке показалось, что она это прошептала, но, наверное, всё-таки крикнула, потому что на неё начали оборачиваться.

А сам он даже ухом не повёл, шагнул прямо в горящий и до сих пор сыплющий искрами проём.

Тишина тянулась и тянулась, как изжёванная резинка, даже почему-то треска огня слышно не было и мир посерел, словно выцвел.

– Вот тебе и Макс, – сказали рядом и вроде с сочувствием. – Писец котёнку, срать не будет.

– Да ладно тебе, человек всё-таки, – одёрнул его другой. – Слушайте, в самом деле, пожарников то вызвали или нет?

А Ленке было очень, очень холодно. И даже волчий мех, щекотавший щёку, казался ледяным.

Глава 6.3

Макс как рухнул в сугроб, так, кажется, даже вставать не собирался, сидел, опершись локтями о широко расставленные колени, свесив голову, тяжело дышал загнанной лошадью. Ленка пристроилась рядом на корточках, по-прежнему обнимая куртку обеими руками, умильно разглядывая его шевелюру, занавесившую и лоб, и щёки – резинка, стягивающая короткий «хвостик» то ли потерялась, то ли лопнула. Особое умиление у неё будила одна прядь – обгоревшая, вдвое короче других, выгрызенным клоком болтавшаяся над левым глазом.

За Ленкиной спиной прохаживались, никуда не торопясь, пожарные, двое зачем-то разматывали рукав, хотя уже было выяснено, что ближайший люк с гидрантом наглухо перегорожен старенькой бесхозной «пятёркой», и тот, что в техкаморке тоже не доступен, потому как доподлинно не известно, у кого ключи от двери. Наконец-то рухнувший внутрь себя теремок скромно догорал на фоне празднично взрывающихся салютов: петарды с визгами уходили в начавшее по-настоящему темнеть небо, ракеты взлетали, ухали, рассыпая фонтаны разноцветных искр, шутихи крутились по истоптанному снегу. В общем, было весело и по-новогоднему. Правда, люди уже начали расходиться, поняв, что больше ничего интересного не предвидеться и даже скорая никому не понадобится.

– Слющай, хароший человэк, – решился-таки нарушить затянувшееся молчание носатый владелец бывшего ёлочного базара, сидящий тут же, в сугробе и нежно прижимающий к груди подкопченную коробку сейфа. – А зачеэм ты сказал: «Валим?» Каго валим, э-э?

– Понадеялся на национальный менталитет, – буркнул Макс, не поднимая головы. – Раз валим, значит, надо брать руки в ноги, а потом уж спрашивать зачем. Сработало же.

– Ещё бы не сработало, – тоненько, обрадованно пискнула Ленка. – Ты бы себя со стороны видел. Выскакивает такой из огня, страшный, как леший и орёт дурниной! Я сама испугалась, едва не чесанула вместе со всеми. Люди-то ка-ак бросились в стороны! Хорошо, не затоптали никого. А тут они ка-ак начали взрываться! Ужас кошмарный!

– А я-то как пере… к-хм!.. перепугался, когда эти коробки увидел, – хмыкнул Петров. – Слушай, хороший человек, ты почему не сказал, что у тебя там целый склад фейерверков?