В сетях любви - Грант Сесилия. Страница 18

Надо прогнать его. Неблагоразумно уединяться с другим мужчиной, когда Эдвард находится поблизости.

Но Эдвард уже здорово пьян, второе отделение концерта он наверняка проспит и не заметит, вернулась она или нет. Кроме того, он сегодня чрезвычайно благосклонен к ней, и все благодаря новому платью, которое она уже один раз сняла, когда он заехал за ней, и наверняка снимет еще раз, когда он отвезет ее домой.

Не похоже, чтобы мистер Блэкшир искал ее ради предосудительных целей. Он просто решил расспросить насчет карт.

Никто никогда ее об этом не спрашивал.

— Закройте дверь. — Она взяла колоду и постучала ребром по столу. — И сядьте.

Шести шагов ему хватило, чтобы дойти до стула напротив нее. Для человека, привыкшего маршировать в строю, у него была на удивление легкая походка, небрежная и в то же время грациозная. Она не замечала этого раньше, потому что он шел позади нее в шести шагах.

Он сел. Она немного наклонилась вперед и вдруг уловила исходивший от него запах. Лавровишневая вода. А тогда в «Бошане», когда он стоял почти вплотную, этого запаха не было. Вероятно, у него есть повод надеть дорогой сюртук и нарядный жилет, а также помыться пахучим мылом.

Это не ее дело.

— Сдайте десять хендов. — Она выпрямилась, и аромат лавровишневой воды рассеялся. — Не меньше чем по три карты в каждом хенде и не больше чем по пять.

Он сдал молча плавными движениями. Не спросил зачем. Это было в его пользу.

— Хорошо, — сказала она, когда он закончил. — Теперь переверните карты картинками вверх. — И на запястьях, и на шее, и где-то в груди у нее бился пульс, взбудораженный предвкушением, при этом ее мысли текли спокойно, а зрение и слух оставались острыми.

Он пробежал обтянутыми лайкой пальцами по рубашкам карт, затем принялся с тихим шелестом переворачивать одну за другой, раскладывая так, чтобы показать ей всех королей, десятки и тройки. Он откинулся на спинку стула, и она, подняв глаза, обнаружила, что он выжидательно, со сведенными на переносице бровями, смотрит на нее.

Она несильно ударила ладонями по столу. Дала своим губам разрешение сложиться в загадочную, как у сфинкса, улыбку.

— А теперь говорите, прошу вас.

— Говорить? — Ее улыбка передалась ему, она замаячила в уголках его рта. — О чем?

— На любую тему. Ваша задача — отвлечь меня. — Продолжая пристально смотреть на него, она протянула руки к картам.

— Отвлечь вас. — Сосредоточенное выражение исчезло с его лица. — Боюсь, я не успел отрепетировать свой эротический спектакль.

Отлично. Это именно то, что надо.

— А вам никто и не позволил бы его играть. Вы должны отвлекать словами. Говорить на любую тему. Пока я не собрала последнюю карту, вам разрешается любая степень фамильярности. — Карты буквально звенели, когда она собирала их в колоду.

— Все это очень похоже на вызов, мисс Слотер. — Повернувшись на стуле, он привалился к спинке правым боком и одну руку положил на стол. Действительно, ему пора избавляться от рыцарства. Без него он значительно интереснее. — Как я полагаю, вы носите чулки? — Таким голосом хорошо соблазнять: мягкая хрипотца наполнена нотками, обещающими ласки.

Только она не позволит ему распускать руки, а единственный способ соблазнения, который она готова признать, сопровождается предложением о карт-бланш.

— Естественно, я ношу чулки. — Ни малейших изменений в тембре ее голоса.

— А какого цвета подвязки? — Он пристально смотрел на нее.

— Сегодня синие. — Она — на него.

— Синие. — Он повторил это слово, как будто пытался овладеть им. Продолжай он в том же духе, он запросто смог бы покорить любую даму, если бы она не обладала сильной волей или уже не была бы занята.

— Именно синие. Итак, один вопрос решен. Значит, вы так представляете себе процесс отвлечения? — Ей следовало бы чувствовать, как его взгляд скользит вверх, будто рука, к тому месту, где подвязка держит чулок. Возможно, позже она это почувствует. А в настоящий момент его слова лишь обостряют ее внимание и сосредоточенность. Вот дама треф, и большим пальцем левой руки она готова положить эту карту туда, где ей самое место в собираемой колоде.

— Это только начало. — Его голос зазвучал еще ниже. — Темно-синие, как корсаж вашего платья, или посветлее, как вышивка?

— Ярко-синий, вот как называется этот цвет. И он никакой не светлый. И я предупредила вас, что время ограничено. — Она слегка дернула головой, показывая, насколько слабо на нее действует этот разговор. — Если вы собираетесь составить опись моего нижнего белья, поторопитесь.

— Поспешишь — людей насмешишь. И есть определенное удовольствие в том, чтобы подолгу задерживаться на каждом предмете.

А ведь и правда. Задерживаться на подвязках, на других деталях.

— Вы, наверное, ужасно скучный любовник. — Еще три карты попали на свои места в колоду. — Уж больно окольными путями вы идете к цели. Не боитесь, что это отвлечет женщину?

— Насколько я помню, именно в этом заключалась моя задача. Я хоть немного преуспел?

— Убедитесь сами. — Она постучала по столу ребром колоды, чтобы подравнять карты, и положила перед ним.

Он взял ее. Сверху лежал трефовый туз. Длинными, гибкими пальцами он снял эту карту, потом следующую, потом еще одну и еще одну.

Она, несомненно, тщеславна. Разве можно прийти к иному выводу, когда видишь, как смягчаются ее черты от радости, стоит ему перевернуть карты, разложенные в четкой последовательности? Тузы, двойки, тройки, четверки. Он бросил на нее быстрый взгляд. Пятерки, шестерка, семерки и восьмерка, затесавшаяся в семерки, но не потому, что Лидия отвлеклась, а потому, что ее пальцы где-то ошиблись. К тому моменту, когда Блэкшир открыл туза пик, он уже сидел прямо, а на его лице было то же выражение, что и, вероятно, у Париса из Трои, когда три богини требовали от него решить, кто из них красивее.

Ни один мужчина никогда так на нее не смотрел. И скорее всего не посмотрит. Но от этого взгляда у нее внутри все затрепетало, как будто ее тело состояло из тикающих часов, а не из обычной плоти. Она вдруг поняла, что с радостью остановила бы это мгновение, если бы у нее была такая возможность. Она бы до конца дней безмолвно купалась в этом взгляде, способном творить такие чудеса.

Нет. С ней он ничего не сотворил. Лидия осталась такой, какой и была: деятельной, блистательной и запутавшейся. Раньше об этом знала только она. Сейчас узнал еще один человек.

Глава 6

— Как это у вас получилось? — Уилл сидел неподвижно, напряженно ожидая от нее ответа. Она напоминала греческую богиню: уверенную, могущественную, обаятельную. На ней и платье было под стать богине, оно подчеркивало красоту ее фигуры и оттеняло голубизну ее глаз. Он не мог избавиться от ощущения, будто она только что разделась специально для него.

— Благодаря способности к математике и великолепной памяти. — Она положила руки на стол и сдвинула ладони. — И еще, естественно, благодаря натренированным пальцам.

Разделась? Черт бы ее побрал. Да она ходит голышом перед ним! Он дотронулся пальцем до пикового короля, лежавшего сверху.

— Вы смотрели на эти карты, когда я их переворачивал, и запомнили раскладку всех десяти хендов?

— У меня в мозгу отпечаталась картинка. — Она гордилась собой, и это было видно по тому, как на мгновение засияло ее лицо, и слышно по радостному голосу. — Я всегда все так запоминаю. Если бы вы перечисляли друг за другом тридцать восемь карт, я наверняка повторила бы все без единой ошибки. Но если я вижу их разложенными на столе, я запоминаю их как карту.

— Тридцать восемь. Вы сосчитали их?

— Ненамеренно. Но хенды состояли из трех, трех, пяти, четырех, трех, четырех, пяти, четырех, четырех и трех карт.

— Господь всемогущий. — Он даже не счел нужным проверить ее слова. — Значит, память подсказывает вам, где находится каждая карта, а ваш математический ум подсказывает, в каком порядке их сложить. Но вот как вам удается их так складывать? Ведь вы ни разу не отвели взгляд от моего лица.