Друиды (ЛП) - Лливелин Морган. Страница 20

Вокруг безголовых плетеных великанов уложили вперекрест большой ворох сырых веток. Куча получилась высотой в рост человека. В будущий костер набросали листьев, чтобы дама получилось как можно больше. К открытым дверям каждой клетки вели лестницы.

Огмиос не дал своим подопечным времени толком оглядеться.

— А ну, быстро затолкайте этих в клетки! — приказал он.

Воины окружили сенонов и погнали их к клеткам. Пленники спотыкались, воинам пришлось помогать им подниматься по лестницам. Получилось действительно довольно быстро. Сенонов утолкали в клетки, а они, кажется, еще не успели осознать, что это их последний дом. Двери клеток захлопнулись. Аберт вышел вперед с зажженным факелом.

Большинство сенонов стояли, гордо подняв головы, приняв героические по их мнению позы. Они хотели, чтобы их запомнили отважными воинами. Глаза их казались слегка остекленевшими, но сердца наполняла отвага. Я гордился ими. Они не принадлежали к моему племени, но они были кельтами. Только Маллус тряс прутья клетки и рыдал в голос. У кого-то опорожнился кишечник, и над поляной запахло отхожим местом. Кто-то потерял сознание.

Друиды запели громче. К ним присоединились голоса зрителей. Хор зазвучал торжественно и грозно.

— Трехликий Источник! — воскликнул Аберт. — Я взываю к трем богам, принимающим жертву: к громовержцу Таранису, богу вод Эсусу, к богу покровителю племени Теватату! Примите наше приношение! — С этими словами он факелом запалил костер под первой клеткой.

Пламя метнулось ввысь. Аберт быстро перешел к другим клеткам и поджег хворост под ними. Пленники смотрели вниз. Их расширенные глаза ничего не выражали. Дым повалил из кострищ. Зеленые ветки охватило пламя. Сулис открыла сумку из белой кожи и швырнула в огонь горсть какого-то порошка. Сильный запах сена окутал поляну. Менуа жестом предложил нам отойти, чтобы не дышать ароматным дымом.

Пламя костров завивалось винтом и свистело. Над поляной пронесся тонкий вопль, безудержный вопль отчаяния. Но закричал лишь один человек. Остальные уже оседали в клетках. Дым делал свою работу. Некоторые из друидов достали и расправили воловьи шкуры, натянутые на тонкий каркас. Сильными взмахами этих своеобразных вееров они направляли дым в клетки. В дыму было уже не разглядеть, что там творится. Оно и к лучшему, подумал я. Еще один крик пронесся над поляной и тут же оборвался. Огонь под клетками превратился в бушующий вихрь. Но дым вскоре развеялся, побежденный пламенем, пожирающим клетки. Там уже не осталось никого живого. Те, кто стоял ближе к огню, теперь слышали только треск горящих костей и шипение жира. Я едва сдерживал свой взбунтовавшийся желудок.

Три безголовых гиганта корчились, оседая. Жар костра опалил мне лицо. Пришлось еще отступить. Друиды отчаянно размахивали своими шкурами, стараясь держать огонь подальше от деревьев. Мы еще подались назад, и вовремя — клетки рухнули в пламя, подняв снопы искр.

Позже Сулис сказала мне, что я тогда закричал. Я не помнил. В памяти сохранилось лишь то, как я стоял, вглядываясь в огонь. Из костра вверх словно бил фонтан горящего золота. Мне казалось, что сквозь стенки клеток я вижу призрачные тела, на волне жара поднимающиеся вверх и вверх, над кронами дубов, прямо в небо над нашими головами. Наконец, они ушли все.

— Ушли! Они ушли к Источнику! — ликовал Менуа. — Просите за нас, отважные сеноны!

Словно порыв грозового ветра пронесся по Роще. Чистый поток силы с рокотом прокатился среди дубов и потряс каждого из нас до основания.

Аберт торжествующе выкрикнул:

— Громовержец Таранис принимает нашу жертву!

Казалось, наш дух вырвался из тел и в исступлении понесся над поляной. Теперь кричали уже все, и наши голоса заглушали рев пламени, вздымаясь к небу, требуя, прося защиты у Иного мира. Объединенная воля людей сливалась в единый вопль, преодолевая барьер между мирами. В этот миг все были твердо уверены, что ход земных событий можно изменить и повернуть в лучшую сторону. Я воздел руки над головой, рухнул на траву и последнее, что отразил мой взгляд — соткавшиеся из искр призрачные тела, уносящиеся к небу!

Беспамятство медленно покидало меня. Наконец, я ощутил вес собственного тела и открыл глаза. Друиды собрались вокруг костра. Я присоединился к ним. Оцепенение ушло еще не до конца. Глаза то и дело наталкивались среди углей то на контуры согнутого колена, то на вытянутую руку. Я закрыл глаза, но и с опущенными веками продолжал видеть снопы золотых искр.

Позади меня пели люди. Карнуты нестройным хором благодарили богов за то, что они приняли нашу жертву, с большими преувеличениями нахваливали мужество сенонов, принявших огненную смерть ради нас. Друиды тоже пели. Мы все пели, словно стремясь звуками отгородиться от ужаса, пережитого недавно. Мы пели от радости. Позже кости и пепел будут собраны, и с ними поступят согласно ритуалу.

Я позволил себе провалиться в недолгое беспамятство только по окончании ритуала. По крайней мере, мне удалось не опозориться на людях, я стоял вместе с другими друидами, я сливал свой голос с их голосами. Я тоже стремил свои усилия к тому высшему, что взирало на нас с небес. Мы обрели его милость? Оно обещало нам защиту? Да кто же мог знать? Нет. Друиды знали.

Домой я брел вслед за широкой спиной Менуа, чувствуя себя под надежной защитой. Я пытался думать и не думать одновременно. Казалось, ни у кого не было настроения говорить. Лица друидов еще хранили отпечаток прикосновения к таинству. Мне хотелось понять, что чувствовали они, глядя на ревущее пламя. И что чувствовал я сам перед жертвенным костром?

Вокруг нас лежала мягкая, молчаливая золотая осень. Молчали пастушьи рожки, не свистели кнуты, не стучали топоры дровосеков и плотников. Лесорубы, пастухи и каменщики шли рядом с нами.

Не слышно было стука копий и тяжкой поступи марширующих легионов. Это все еще будет, вся Галлия услышит их, но на земли карнутов римские воины придут в последнюю очередь. К тому времени я уже сменю Менуа на его месте главного друида. И найду Бригу.

Глава восьмая

Магия пола произвела на меня огромное впечатление. Но первый опыт меня совершенно не удовлетворил. Я жаждал продолжения, чем весьма позабавил Менуа. Я не раз предлагал ему воспользоваться тем же приемом для решения самых разных возникающих проблем, но он только посмеивался.

— Пойми, Айнвар, ритуалы друидов проводятся не для того, чтобы доставить удовольствие участникам. Ты опять позволяешь своему телу думать за тебя!

А что мне было делать? Мое тело было молодым и сильным, я чувствовал, как во мне нарастает напряжение, и опасался, что однажды оно снова взорвется, взорвется, как звезда. Интересно, могут ли звезды взрываться? Надо бы спросить Менуа...

Я обучался у целителя. Зимой Менуа отправил меня постигать искусство исцеления, а cушить травы и готовить зелья можно было и под крышей.

Но обучение давалось мне трудно.

— Ты невнимателен, Айнвар! — прикрикнула на меня Сулис. — Друиды должны быть сведущи во всех сторонах жизни. Тебе необходимо освоить навыки целителя, строителей и без тебя хватает. Ну что ты пялишься на стропила?

Как я мог сказать ей, что изучаю стропила, лишь бы отвлечься от созерцания ее полной груди?

— Ну-ка повтори, о чем я сейчас говорила? — потребовала целительница.

Я откашлялся и попытался отогнать крамольные мысли.

— Э-э, ты говорила... про омелу?

— Вот именно. А теперь скажи, почему Дитя Дуба — самое священное из всех растений?

«Почему, почему? Откуда мне знать...» — с раздражением подумал я.

— Потому что отвар из ягод омелы — единственное, что может остановить горячку, если она накинется на человека.

— Ну да, наверное...

— Достаточно для этого одного отвара?

Я задумался. Сосредоточился, пытаясь вспомнить ее недавние слова.

— Нет. Этого мало. Надо добавить другие снадобья.