Дневник грабителя - Кинг Дэнни. Страница 17

Я предпочитаю действовать по заранее продуманной схеме: когда едешь по определенному адресу с ключом и уверенностью в том, что у тебя в запасе есть часов сорок восемь. К сожалению, далеко не всегда все складывается так, как хотелось бы.

Мы с Олли работаем в подобные периоды следующим образом: выезжаем вечером (обычно в пятницу или в субботу; в эти дни все нормальные люди идут в кабак, чтобы напиться) и ищем дома, где не горит свет (старый прием оставлять в гостиной включенной лампу, когда куда-нибудь уходишь, обычно срабатывает). Выбирая такой дом, мы останавливаем машину где-нибудь поблизости, идем и стучим в парадную дверь.

Если никто не отзывается, мы проникаем вовнутрь с задней стороны дома и приступаем к работе.

Если же дверь открывают, мы спрашиваем, здесь ли живет Алан, или Фрэнк, или еще кто-нибудь. Нам говорят «нет», мы просим извинить нас за беспокойство и спокойно уходим.

Случается и такое, что Алан, Фрэнк или кто-то еще живет в этом доме, тогда мы интересуемся, не он ли желает покрыть свою изгородь креозотом.

— У нас записан именно этот адрес.

Нам отвечают «нет», мы просим прощения за беспокойство и удаляемся.

Порой — в крайне редких случаях — бывает, нам говорят, что Алан, или Фрэнк, или кто-то еще живет в этом доме и желает покрыть изгородь креозотом. Тогда мы сообщаем, что пришли за оплатой — четырьмя тысячами фунтов. Ход довольно действенный. Услышав названную нами цифру, люди обычно говорят «нет». Тогда мы просим извинить нас за беспокойство и спокойно уходим.

Ни разу в жизни нам еще не попадался ни Алан, ни Фрэнк, жаждущий за четыре тысячи фунтов покрыть изгородь креозотом. Не знаю, что бы мы делали, если бы однажды нашли-таки такого идиота. Наверное, покрыли бы креозотом его изгородь. Только кому это нужно и для чего?

В общем, в тот пятничный вечер мы выехали из дома и вскоре нашли вполне подходящий домик. Терраса сзади, света нет, расположенный поблизости фонарь не горит, а по телевизору в этот момент как раз идет «Терминатор-2» и все соседи сидят по домам, уставившись в экран. Условия для работы просто идеальные.

Мы останавливаемся у аллеи позади намеченного коттеджа и идем к парадному. Алана дома нет. Фрэнка, Боба, Дейва, Нейла и кого бы то ни было еще — тоже. Мы с Олли выходим за калитку, возвращаемся к той аллее, перемахиваем через ограду и забираемся в дом. Старина Алан даже оставил для нас открытым одно из задних окон, поэтому нам удается пролезть в него практически без единого звука.

Мы быстро оглядываем все вокруг и видим, что ни хрена здесь нет. То есть ни хрена из того, что мы могли бы взять. Повторный осмотр разочаровывает нас еще сильнее.

Случается же такое! Мы проникли в обставленный кучей мебели дом и обнаруживаем, что ограбить его не в состоянии, потому что красть в нем нечего; ни видака, ни телека (нет телека?), ни стереосистемы, здесь нет ничего. Абсолютно ничего. На втором этаже в спальнях мы видим кровати, книги, одежду и прочую дребедень — и ничего подходящего для нас. Ни драгоценностей, ни денег, ни антикварных часов. Ни фига!

Подобные ситуации обычно изрядно взвинчивают нервы Олли.

— Идиоты, мать их! — говорит он. — Ни черта у них нет, ни черта!

Я еще раз осматриваю ящики комода, копаясь в хранящихся там шмотках расческой с частыми зубьями, чтобы удостовериться, что не пропустил каких-нибудь ценных носков, а Олли немного выпускает пар и начинает переворачивать постель на кровати в поисках несуществующей шкатулки, набитой наличными.

— Скоты! — говорит он, так ничего и не обнаружив. — Проклятые скоты. Куда они засунули свой видак? Почему у них ничего нет? Что с ними, а? Мы потратили на эту хату столько времени, будто нам заняться больше нечем! Твари!

Что касается меня, я испытываю к этим людям почти сострадание. Так и подмывает сходить к машине, достать видак, который мы приобрели в Эшли-Гарденс, принести его сюда и оставить вместе с какой-нибудь запиской, Олли же рвет и мечет.

— Пошли отсюда, — говорю я.

Мы торопливо спускаемся на первый этаж и идем в гостиную.

Мне в лицо неожиданно устремляется свет фонаря, и чей-то голос — не мой и не Олли — произносит «черт!».

Мы оба резко разворачиваемся и устремляемся назад к двери, но под воздействием какой-то сверхсилы я вдруг останавливаюсь. У меня возникает ощущение, будто я смотрю на нас двоих в зеркало, потому что тот тип, который только что светил мне в лицо, быстро идет в противоположную сторону, к окну, причем идет не один, а с кем-то еще. Хозяева дома не повели бы себя подобным образом.

— Эй, — кричу я. — Эй, постойте. Кто вы такие? Парень, забирающийся в это мгновение на подоконник, на секунду замирает. Потом поворачивает голову и смотрит на меня.

— Что вы здесь делаете? — спрашиваю я.

Парень настолько растерян, что не торопится выбраться наружу.

— А вы что здесь делаете?

— Ничего, — говорю я, сознавая, что несу бред.

То, что мы очутились в этом доме не случайно, совершенно очевидно. Но я отвечаю именно так из осторожности.

— Я увидел, что окно открыто, — произносит парень. — Залез проверить, все ли в порядке.

— Врешь ведь, мерзавец, — отрезаю я. — Ты забрался в этот дом, чтобы ограбить его.

В этот момент в оконном проеме за спиной парня появляется голова его приятеля.

— Какого черта ты тут застрял, Джерри? — спрашивает он. До Джерри вдруг доходит, что к чему.

— Я? Забрался в этот дом, чтобы его ограбить? Мне это нравится, — говорит он, отвечая на мои слова. — А ты, скажи на милость, что здесь делаешь? Страдаешь лунатизмом?

Олли возвращается за мной.

— Бекс, в чем дело, черт возьми?

— Полагаю, мы можем расслабиться, — говорю я, обращаясь ко всем. — Похоже, и вы двое, и мы — не враги друг другу, а товарищи. — Напряжение длится еще пару мгновений, потом все с облегчением вздыхают. Я приближаюсь к Джерри и протягиваю ему и его другу (Питу, как выяснилось позднее) сигареты. — Курите?

Джерри берет одну сигаретку, Пит отказывается, и мы с Джерри закуриваем.

— Нашли что-нибудь приличное? — интересуется Джерри.

— Шутишь? Здесь нет ничего стоящего. Только мебель, одежда и прочий хлам.

— А из мебели ничего не выбрали? — спрашивает он.

— Что? Из мебели?

Олли подходит к нам ближе.

— Что, черт возьми, вам здесь надо? Его голос звучит весьма агрессивно.

— По-моему, мы уже выяснили, что и нам, и вам здесь надо, — отвечает Джерри.

Олли слегка охлаждается, но я чувствую, что ему все еще не совсем понятно, что происходит и почему я вступил в разговор с этими парням.

— Хотите схлопотать по морде? — выдает он первое, что приходит ему на ум.

— Нет, — спокойно и твердо говорит Джерри, словно у него спросили, желает ли он чашечку кофе.

Олли в полной растерянности. В ответ на вопросы, подобные тому, который он только что задал Джерри, он привык слышать что-нибудь типа: «Да пошел ты!» или «И от кого же, интересно, я схлопочу? Не от тебя ли, мразь?» А Джерри отреагировал на его дерзость с завидной невозмутимостью, вот Олли и оторопел.

Я даю ему сигарету, опасаясь, как бы прямо здесь не завязалась драка.

— Мебель, говоришь?

Я поворачиваюсь к Джерри.

— Да, мебель. Она тоже стоит денег, хотите — верьте, хотите — нет, — отвечает он, стряхивая пепел за окно.

— И кому охота с ней возиться?

— Например, нам. Вы не возражаете?

Я вопросительно смотрю на Олли, обсыпающего пеплом скатерть на столе.

— Что? — спрашивает он.

— Ты еще надеешься что-нибудь найти в этом доме? И как смотришь на то, что ребята здесь поработают?

— Пусть угощаются, мне не жалко. — Олли пожимает плечами. — Желаю удачи, но уверен, оставаться здесь не имеет ни малейшего смысла.

Пит опять забирается в гостиную, и они с Джерри приступают к делу.

Перед уходом я беру у Джерри номер телефона и обещаю в ближайшее время звякнуть ему.

Свое обещание я выполняю через два дня, мы встречаемся в городе, пьем пиво, рассказываем друг другу истории из личного опыта, обмениваемся полезными рекомендациями. Мы и до сих пор поддерживаем с ним отношения, хотя Олли продолжает относиться к нему с некоторой неприязнью. Но он всегда такой, этот Олли, никто никогда ему не нравится.