Ребро - Ольховская Влада. Страница 13

Впрочем, я и не предполагал всерьез, что он там катался. Он там просто… жил, а потом исчезли люди.

– Как вы узнали, что я ищу вас? – холодно осведомился я.

Это все, что мне давалось в беседе с ним, – холод. Хотелось хамить, да не получалось, и дело тут не в моей вежливости. Просто в общении с ним иначе было нельзя… почему-то.

– Я узнаю все, что мне нужно, а это очень маленький городок, – пояснил Батрак.

Глаза у него были серые и как будто пыльные. Я искал сходство между ним и Рэдж, но не находил… Это было к лучшему.

– Я не единственный, кто вас ищет, – напомнил я. – Но не со всеми вы спешите встретиться.

– Я встречаюсь только с теми, кто может извлечь из этого пользу. Претензии господ из салона проката мне известны, полиция уже все мне сообщила. Но поскольку к претензиям этим я не имею отношения, встречаться лично я ни с кем не собираюсь, а подобные жалобы нахожу смешными.

Значит, полиция все-таки разыскала его? И ничего не сказала начальнику салона? Как странно… Или нет. Судя по всему, с деньгами у Батрака проблем нет, он вполне мог откупиться от полиции и не тратить время на ненужные разборки.

– Так чем я могу быть вам полезен? – поинтересовался он.

– Как будто вы не знаете…

– Догадываюсь. Но ситуация во всех отношениях деликатная, и я считаю, что намеки здесь неуместны.

– Тогда вот прямой вопрос: о чем вы говорили с моей женой?

– Не с вашей женой, а с моей дочерью. Об этом и говорили.

– И теперь она мертва!

Я не сводил с него глаз, мне нужно было понять, как он отреагирует на такую новость. Если он не удивится, это еще не будет доказательством его вины, но конкретно так повысит шансы, что он к чему-то причастен.

Батрак не отреагировал вообще. Не потому что он не знал или знал, ему просто было пофиг. Весть о смерти своей дочери он воспринял так же спокойно, как курс валют за вчерашний день.

– Очень жаль, – только и сказал он, хотя даже дебил догадался бы, что ему не жаль, это просто стандартная фраза для такой ситуации. – Как это случилось?

– Никто еще не знает… Она отправилась на встречу с вами, потом пропала, а через три дня обнаружили ее тело… изуродованное!

Не хотелось повышать голос, а иначе не получилось. Официантки нервно косились в нашу сторону, однако к столику не приближались. И только Батрак наблюдал за мной холодными глазами рептилии, пожирающей своих детей, если ничего лучше не подвернулось.

– Понятно.

– Что вам понятно? – поразился я.

– Понятно, в чем вы попытаетесь меня обвинить. Регина отправилась на встречу со мной – и пропала. Разве это не чудовищно? Разве я могу быть не причастен к этому? А я могу, потому что я непричастен. Когда умирает молодая женщина, неизбежно ищут виноватых, время-то не обвинишь!

Молодая женщина… В памяти снова мелькнул образ несчастной, замученной старухи, усиливший мой гнев.

– Почему я должен верить в это?

– Да хотя бы потому, что я сейчас разговариваю с вами, – пожал плечами Батрак. – Это исключительно жест доброй воли. И с полицией поговорю, если ко мне обратятся. Мне нечего скрывать! Да, я отдыхал на курорте, где меня нашла Регина. Я не звал ее туда, но не отказался встретиться с ней, как встречался в ее детстве.

– Что же вы делали на горнолыжном курорте? – язвительно поинтересовался я. – Что предпочитаете, тюбинг или санки?

– Воздух. Легкие – моя беда всю жизнь, а горный воздух меня лечит. У меня были дела в этом регионе, а после я позволил себе отдых в горах, потому что такая возможность подворачивается мне не так уж часто.

– Допустим… Ну и как прошла ваша встреча с Рэдж?

– Посредственно и, полагаю, совсем не так, как ожидала Регина. К моему большому сожалению, наши с ней отношения никогда не складывались по классической модели «отец – дочь». Я всегда подозревал, что не способен на любовь к детям, поэтому и не завел семью. Я предупреждал об этом Ольгу, мать Регины, и она поняла меня. Она сразу сказала, что рожает для себя, и это не было ложью. Она не пыталась навязать мне ни себя, ни этого ребенка, я всегда уважал ее за честность.

– Но все же вы приходили к Регине сами?

– Некоторое время – да, когда мне стало интересно, что я почувствую. Возможно, я ошибся в себе и вся эта история с семьей мне нужна? Но я быстро разобрался, что это лишнее. Тогда я прекратил наши встречи. Беда в том, что к тому моменту я приучил Регину к себе, и она стала требовать новых встреч.

Желание двинуть ему крепло. Просто встать и двинуть, со всей дури, чтоб чуть подправить эту самовлюбленную рожу… Но я напоминал себе, что так нельзя. Батрак не сказал и не сделал ничего преступного, и даже если он моральный урод, по закону это не карается. Он был честен с Рэдж и ее матерью от начала до конца, ну а то, что он на любовь не способен… это даже не его беда.

– А потом вы пропали, – напомнил я.

– С точки зрения некоторых моих знакомых – да, пропал. Но сам-то я в любой момент времени знал, где нахожусь.

– И где же?

– Я был в Азии. Во время очередной экспедиции мы с коллегами оказались на территории, принадлежащей государству не дружественному и не слишком развитому. Охранников, сопровождавших нас, убили, но ученых не тронули, и я много лет работал на правительство этой страны как историк.

– За девятнадцать лет вы никому не сообщили об этом?

– Я был там не девятнадцать лет, а меньше, потом я уехал. И кому я должен сообщать? Я ни перед кем не держу ответ.

Снова эта ледяная, безжалостная честность. Он наверняка мог позвонить Рэдж, и не раз, даже если его во дворце султана заперли! Ему просто было плевать на всех. Вести исследования там ему оказалось так же удобно, как в России или Европе. А если так, что ему до чужого беспокойства?

Он жил там, пока было удобно, и уехал, когда это стало удобнее. То, что для Рэдж он за эти годы превратился в личного белого кита, его не волновало.

Даже мне было тяжело все это принять. Не хотелось даже представлять, что чувствовала Рэдж, которой после девятнадцати лет разлуки, тоски и надежды пришлось смотреть на эту равнодушную рожу!

А ведь я предупреждал ее… Почему она меня не послушала? Почему не осталась дома?

– Я объяснил Регине то же самое, – продолжил Батрак. – К моему большому сожалению, она восприняла это тяжело. Эмоциональностью она пошла в мать.

– Подозреваю, вы не пытались смягчить для нее удар.

– Да, сказал как есть. Кому от этого лучше? Я никогда не смог бы дать ей то, что ей нужно. Мне кажется, что честнее всего было сказать ей об этом и не дарить ложных надежд.

Ирония в том, что и я бы этого хотел в иных обстоятельствах. Чтобы Батрак раз и навсегда объяснил Рэдж, кто он такой на самом деле, чтобы она перестала верить… Но я не хотел терять ее!

– Чем же закончилась ваша встреча? – спросил я.

– Увы, слезами. Я надеялся, что Регина воспримет это лучше, хотя предполагал и такой вариант. Она покинула меня, и я был уверен, что на этом вопрос закрыт.

– Где вы с ней говорили?

– В моем номере. Выбор сделал не я, Регина дождалась меня у двери, хотя я заметил ее уже в ресторане. Думаю, она и сама понимала, что может расплакаться или повысить голос, ей не хотелось делать это в общественном месте. Очень верное решение.

А вот я думаю, Рэдж вообще надеялась, что все пройдет не так. Она встретилась с ним наедине, чтобы у нее была возможность обнять родного отца без оглядки на толпу… Опять же, бессмысленно думать об этом теперь.

– То была единственная ваша встреча? – уточнил я.

Я надеялся поймать его на лжи. Сам не знаю почему. Батрак вообще был не обязан разговаривать со мной и уж тем более сообщать такие подробности, как годы, проведенные в плену. То, что он все-таки сделал это, показывало, что он хотел спасти меня от изматывающей неопределенности, а это уже поведение нормального мужика.

Но если бы я поймал его на лжи, у меня получилось бы снова вписать его в цепочку странностей, которые я обнаружил, и я не сдавался. Батрак мне задачу не упрощал: