Сердце Дракона. Том 20. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 29

Слова друзей тянулись откуда-то издалека, сквозь толщу воды и непреодолимую преграду времени.

Перед глазами все плыло.

— Варвара хорошенько накрыло, коротышка, — коротко бросил Пустынный Волк. — следуем плану Лэтэи…

— Не нравится мне он, — покачал головой Албадурт. — В нем нет чести, дерьмокожанный.

— У мертвецов тоже нет чести, коротышка.

В это время Старик продолжал разговор с Лэтэей.

— В нашем тесном сообществе мы дорожим нашим словом, — если бы не артефакт, можно было бы предположить, что Старик улыбается. — И тот, у кого нет слова, не может и не должен находиться среди нас. Иначе как ему довериться в бурю, как поверить, что он нашел новые подсказки к пути в Северные Земли или действительно разведал новые пещеры и гроты. Слово для нас — это все.

— Я знаю, Старик, — прервала его Лэтэя. — Мы живем здесь уже больше века. Мы знаем правила и никогда их не нарушали. Много раз Небесные Лисы приходили на выручку тем, кто в ней нуждался. И мы всегда делились даже самой крохотной информацией. Никто не упрекнет нас в бесчестии.

Лэтэя не лукавила. С момента появления отряда в горах, они всегда старались придерживаться местных укладов. Во-первых, это было правильно — по чести, во-вторых, иначе действительно, невзирая на личную силу, становилось слишком сложно выжить, а в-третьих — не так уж и обременительно.

— Все верно, — тень то ли кивнула, то ли склонила голову на бок — не разберешь. — И никто не утверждает обратного, Падающая Звезда. Но есть ли у меня твое слово, что оборотень действительно мертв, а вы не замышляете злого? Что, подойдя ближе я не окажусь в смертельной ловушке? Дашь ли ты мне такое слово?

Лэтэя замолчала. Всего несколько мгновений тишины и она тихо, ровным тоном, спросила:

— Что посулил тебе Нарнир, старик?

Она произнесла это так, чтобы никто не услышал кроме тех, кто стоял у склона. Наемники-горцы расположились слишком далеко и ветер, предвестник стремительно приближающегося к горам ненастья, прятал их диалог от остальных.

Старик это знал.

— Ты знаешь, что, Лэтэя, — произнес он.

— Только тебе?

Тень не ответила. Но этого и не требовалось. Если вожак сыновей Феденрира и был готов провести кого-нибудь за границу, то явно не несколько десятков горцев. Скорее всего — только одного.

И учитывая, как давно Старик бродил по этим краям, то скорее всего он не раз и не две встречался с Нарниром. Без всяких сомнений — они знали друг друга. И смогли договориться.

— Ты продал столь оберегаемое тобой общество ради личной выгоды, Старик? И теперь смеешь говорить со мной о словах и чести? Не это ли определение лицемерия?

— Может и так, воительница, — тень не стала отпираться. — Но сколько бы я не потратил слов, ты не поймешь… не сможешь понять, каково это — потратить столько лет жизни, что хватило бы для рождения, расцвета и распада целого региона. И все это — здесь, на краю гребаного мира. Среди сраного снега и льда. Отмораживая задницу, питаясь объедками, каждый раз гадая, переживешь ли следующую бурю или нет.

— Ты жалуешься мне, Старик? — Лэтэя не стала скрывать своего отвращения. — Жалуешься на собственный выбор? Никто не заставлял тебя сюда приходить. И никто не останавливал тебя от испытания Небес и Земли.

— Все так, — выдохнула тень. — и я не жалуюсь тебе, воительница. Может, просто, пытаюсь убедить сам себя в том, что поступаю правильно.

— Нет ничего правильного в предательстве.

— Предательстве кого? — тень будто бы развела руками. — Нас объединяет выживание и общая цель, не более того. Горцы не народ, не государство, да и обществом мы называемся для простоты. Здесь каждый сам за себя.

— Ты противоречишь сам себе, — прошептала Лэтэя, после чего отвернулась в сторону. — Я уважала тебя, Старик. Ты для всех нас был как маяк надежды. Символ бесконечной стойкости. Сопротивления. Знаком того, что нельзя сдаваться и опускать руки.

Тень ничего не ответила. Старик прекрасно знал, с каким почтением к нему относились все в горах. Он не был лидером для них. Во всяком случае — не таким, как принято на равнинах.

Он был символом.

И теперь этот символ…

Тень сделала маленький шажок в сторону воительницы.

— Арнин! — резко повернулась Лэтэя. — Сейчас!

Фигура, лежавшая около края склона, подернулась пеленой и исчезла, а прямо за спиной тени из снега выстрелила когтистая лапа и ударила в район, где должны были быть сухожилия.

Лэтэя, вытянув вперед руку, призвала копье и единым, слитным движением, буквально пролетев разделявшее их пространство, погрузила оружие вплоть до середины древка в грудь тени.

Та захрипела, задрожала, а затем, потеряв силы, безвольно повисла на оружии.

И снова тишина воцарилась в перевале. Ни вспышек, ни криков, ничего.

А затем одеяния мрака постепенно сползли с фигуры Старика, являя всем еще дрожащего в агонии мужчину. Слишком молодого и слишком слабого, чтобы носить столь гордое звание.

— Я уже долго живу, — донеслось из пурги. — чтобы меня можно было обмануть таким трюком.

И вторая тень, явив себя миру, вонзила два длинных кинжала прямо в глаза обескураженной Лэтэи.

Глава 1759

Последнее, что помнил Хаджар, это то, как с хищной улыбкой окровавленное, изуродованное лицо Лэтэи повернулось к спрятанному во тьме Старику и блеснуло отвратительной, несвойственной ей хищной улыбкой.

Затем раздался взрыв, вернувший Хаджара обратно во мрак.

* * *

Некто стоял на пороге башни, тянущейся вплоть до самого неба. Неба, осиротевшего без света звезд. Где-то вдали слышались крики и стоны, характерные для войны. Кипела битва. Гибли сотни тысяч, а он все не решался войти внутрь.

— Я знал, что однажды ты сюда придешь, — произнес невидимый голос.

— Император, — ответил он.

— Генерал, — поприветствовала пустота.

Закованный в броню из тьмы, с синим шарфом из ветра и льда, вооруженный мечом из мрака, прославленный генерал стоял на краю башни, где хранилась Книга Судеб, Книга Тысячи, Книга Знаний — разные народы называли её по-своему, но сути это не меняло.

— Что ты надеешься увидеть на её страницах, генерал? — спросил голос, прозвучав чуть ближе.

Кто-то незримый подошел ближе и встал плечом к плечу.

— Ответы.

— Тогда входи, — поторопи его голос. — Ты проделал такой длинный путь, развязал еще одну войну между всеми четырьмя мирами и теперь не решаешься ступить и шагу?

Где-то позади кипела война. Вторая бойня, затмившая своими масштабом и кровавостью его первое выступление против Седьмого Неба.

Он потянулся рукой к старой, местами покрытой ржавчине рукояти и замер. Смертные полагают, что Седьмое Небо — это некий рай, где нет ни горя, ни бед, ни зависти, ни власти, ни рабства, ни голода, ни холода, ни… ничего. Ничего из того, что гнетет их. И да, в чем-то они правы.

Седьмое Небо действительно не похоже на мир смертных. Но вовсе не таким образом, каким принято считать. Седьмое Небо непохоже на мир смертных тем, что помимо перечисленных трагедий, здесь нет радости. Только функции. Задачи. Смысл, которым так гордятся боги.

И в этом смысле, как в этой ржавой ручке, ведущей к самому сакральному смыслу вселенной, не остались никакого… смысла.

Глупый каламбур.

Ляо Фень, наверное, одобрил бы…

— Думаешь, сможешь её этим вернуть? — голос прозвучал еще ближе.

Генерал высвободил Закон, накрывая им все, куда только мог упасть взгляд. На мгновение в атмосфере задрожал в сиянии силуэт, сотканный из золотых нитей, но мгновением позже наваждение исчезло.

Он снова стоял один.

Но это чувство обманчиво, как и глаза.

— Ты стал сильнее с нашей последней встречи, — с уважением произнес незримый Яшмовый Император. — Если бы мы сошлись в битве, то эти земли были бы уничтожены.

— Но я не смог бы убить тебя, — прошептал Черный Генерал, не отрывающий взгляда от одинокой башни.