Двадцать семь эльфийских амазонок (СИ) - Шемякин Сергей Анатольевич. Страница 12

— Не приходилось пользоваться, только на тренировках, — пояснила девушка, облегчённо смахивая пот со лба. — Последнего перевёртыша поймали двенадцать лет назад.

«Захват нормальный — восемь секунд», — подумал сержант, поставил блюдо с мясом обратно в повозку и засёк по часам время. Прибор гудел сто секунд, потом загорелся зелёный огонек, погудев ещё полминуты, прибор зажег красный глаз, после чего отключился. Красный глаз продолжал гореть.

— Нам удалось поймать перевёртыша, — сказала Марисан. — Он здесь, ткнула она пальцем в артефакт. Поскольку загорелся зелёный сигнал, то с Монаэль всё должно быть в порядке.

Жора начал рассматривать лежащую девушку. Вполне себе приличный экземпляр. Блондинка, всё при ней.

— Она ещё долго будет лежать без сознания, Принц? — спросила Марисан.

— Люди начинают приходить в себя примерно через триста ударов сердца, — сказал Жора. — Торопиться не стоит. Пользуясь случаем отметим время воздействия. За временем я слежу.

Девчонка открыла глаза через шесть минут. Видно нервная система у эльфов была более чувствительна, чем у людей и шок длился дольше. Марисан тут же наложила исцеляющее заклятье и через пять минут Монаэль запрыгала козочкой. Фериэль отогнала всех любопытных сразу, сказав, что Монаэль стало плохо и ей магичка оказывает помощь. И нечего мешать. Девчонки кучковались в метрах тридцати. Женское любопытство — оно не истребимо. Фериэль поставила на раздачу другую амазонку, Жора забрал свое мясо и вместе с Первой Матерью пошел в свой шатёр. Надо было подкрепиться. Марисан и Фериэль повели страдалицу в палатку мага.

— Ну и что ты об этом думаешь, Жора? — спросила Эля.

— Я думаю, что ситуация ухудшается с каждым днём. Сегодня уже должны долететь голуби. Завтра выдвинуться войска на помощь, если не будет каких-то задержек. Нашим надо пройти пятьдесят лиг, орчанкам двадцать. Трое суток, как минимум, придётся отбиваться самим.

— Ты не учитываешь, что наша сотня, если спешит, может пройти двадцать лиг в сутки. Потом пол дня отдыха для лошадей. Потом ещё двадцать лиг, но уже отдых после такого марша минимум сутки, иначе начнётся падёж. Ну и последние десять лиг на заморенных лошадях ещё пол суток. Итого, чтобы сюда добраться надо четверо суток. Но воевать они еще сутки конными не смогут, пока лошади не восстановят свои силы. Орчанки тяжелее нас, и железа на них больше. У них максимальная скорость марша пятнадцать лиг. Поэтому пойдут они осторожно в два перехода, то есть, чтобы им сюда добраться надо двое суток. Разница в два дня. Но это только в том случае, если наши пойдут форсированным маршем.

— Вот и я о том же. Если быстро соберутся, если быстро пойдут, рассчитываем на то, что нам надо будет продержаться в крепости семь дней. Поэтому, когда противник подойдёт, надо будет затеять с ними переговоры. Чем дольше, тем лучше. Для нас каждый час играет роль.

— Да, насчёт переговоров мысль правильная, — согласилась Первая Мать. — Дураку понятно, что наги хотят нас поссорить, чтоб мы затеяли полномасштабную войну, им на радость. У нагов на границе с орками и людьми две армии стоят по двадцать тысяч воинов. Передвигаются они пеше, но дерутся хорошо. Орки самая малочисленная народность. Хоть и живут вдвое больше чем люди, но переходов в другие миры у них мало и самцов тоже. Мы меняемся с ними — за одного русского или норвега, даём по два англосакса. От тебя они вряд ли смогут забеременеть.

— Они сильно от людей отличаются? — спросил Жора.

— На внешний вид нет. Кость у них потолще, кожа имеет сероватый оттенок и два клычка на нижней челюсти чуть длиннее остальных зубов. Последняя война с ними была сорок лет назад. С обоих сторон погибло примерно по тысяче воинов. Старшие матери тогда договорились между собой и войну прекратили. Мы на их земли не лезем, они на наши. Мир пока между нами. У нас там и граница только патрулями прикрыта. Одна полусотня на десять лиг. Служить там скучно и муторно. Одни сплошные разъезды туда-сюда. Ночью, если подальше от заставы, границу можно пересечь в любом месте.

— Вот из этих позиций, что у вас мир и надо исходить. И на основании этого вести переговоры, — высказался сержант.

Он высунулся из шатра и попросил часовую вызвать в шатёр командира и мага. Та сунула в рот свистульку и несколько раз определённым образом дунула. Жора свиста не услышал. Но увидел, как открылась палатка Марисан и оттуда вышли командир с магичкой и Монаэль. Исцелённая направилась в палатку своего десятка отдыхать. Руководство двинулось к шатру Принца.

— Монаэль что-то рассказала? — спросила Первая Мать.

— Да, но немного. — ответила Марисан. Маг находится в Зариеле. Там её и подстерегли. Одурманили сначала какой-то вонючей жидкость. Потом за неё взялся маг. Внедрился и полностью контролировал сознание. Больше она ничего не помнит. Нужен наш маг-менталист, чтобы мог скачать все сведения, оставшиеся в памяти. Но наверняка наги все сведения уже имеют. И о месте перехода, и о Первой матери, и о Первом принце. Сами не полезут, но могут натравить орков. Собственно, они одни на всём континенте заинтересованы, чтобы у нас не рождались мальчики.

— Мы тут переговорили с Первым Принцем и пришли к мнению, что нужно всемерно укреплять оборону, а при появлении орков затеять с ними переговоры. Чем дольше они продлятся, тем ближе будет помощь.

— Это правильно, — согласилась Фериэль.

— Тогда разреши мне, Первая мать, высказать своё мнение по укреплению обороны — сказал сержант. После благожелательного кивка он начал:

— Царящие здесь порядки мне абсолютно не нравятся. Это жизнь мирного времени, а не войны. Отряд в двадцать лучниц может перебить всех. Любую амазонку включая командира, мага, и Первую мать могут захватить в любой момент.

— Это каким же образом? — недовольная такой оценкой, вмешалась Фериэль.

— Все амазонки, включая присутствующих, покидают крепость в одиночку. И в любой момент могут быть захвачены в плен. Наверное, и у орков есть амулеты невидимости?

— Никто не выходит из крепости в одиночку! — заявила Фериэль.

— Да, это вооружённая четвёрка несёт кувшинчик для естественных надобностей любой желающей сходить в кустики! — съязвил Жора.

Фериэль покраснела, осознав свою промашку.

— Сегодня, встав поутру, наблюдал картину купания девушками коней. Для мужчины зрелище весьма завлекательное. Для врага же — прекрасный момент выпустить пятнадцать стрел и убить пятнадцать амазонок. Там лес к этому пляжу подходит на пятьдесят шагов. Как вы думаете смогут орчанки верно пустить стрелу на такое расстояние? Я думаю, что запросто. Там на скале всего одна наша лучница. Если не убьют сразу, то она всё равно ничего сделать не сможет. В лучшем случае убьёт одну или двух орчанок, прячущихся в кустах. Мы же лишимся двух третей отряда. Третий вопрос, который не даёт мне покоя: Что вы собираетесь делать с лошадьми, если начнётся нападение? Здесь в крепости они не нужны. Оставлять врагу, тоже неправильно. Куда их прикажете деть?

— Принц, а почему вы не хотите, чтобы мы загнали их в крепость?

— Не забудьте, что я воевал пеше и не считаю себя специалистом в этом вопросе, — счел нужным заметить Жора. — На мой взгляд, это просто обуза. Загнав их в крепость, их придется кормить и поить. Пастись им негде. Нужен корм. Надо делать загон. Поить или из ведра, или выводить через калитку по одной. Если убьют, труп лошади будет разлагаться и через сутки двое нам здесь будет нечем дышать от вони. Вы представьте если сюда загнать шестьдесят лошадей, много ли останется места? А если начнут бить зажигательными стрелами и лошади взбесятся и начнут метаться по всему двору? Я почему-то уверен, что меня затопчут сразу.

— Наши лошади — это не просто кони, — пояснила Фериэль. — Это шестьдесят бойцов, которые делают всё по команде. Копыта у них кованы. Пехоту нагов табун сметает за раз, не смотря на вооружение. Даже коннице орков может нанести серьёзные потери, не имея на спине всадниц. Мы не можем отдать своих товарищей на растерзание врагу.