Ученица Холмса - Кинг Лори Р.. Страница 13

– Вы, вероятно, знаете, – начала она, – что мы с мужем купили поместье четыре года назад. До войны мы жили в Америке, но Ричард, мой муж, всегда хотел вернуться домой. У него было несколько удачных деловых операций, и мы приехали в Англию в 1913 году, чтобы выбрать дом. Здесь мы нашли поместье, которое нам понравилось, и купили его как раз перед самой войной. Конечно, с теперешними военными неурядицами отреставрировать дом было очень трудно, да и долго, но все же одно крыло теперь вполне пригодно для жилья.

Однако это не имеет прямого отношения к делу. Главное то, что год назад мой муж несколько дней проболел. Сначала мне казалось, что это просто расстройство желудка, но через пару дней он уже лежал в кровати весь в поту и стонал. Доктора не могли понять, в чем дело, и мне показалось, что они уже начали отчаиваться, когда внезапно жар прошел и он уснул. В течение недели или около того он полностью выздоровел.

С тех пор подобное повторялось десять раз, хотя и не в такой острой форме. Каждый раз все начиналось с холодного пота, затем наступали спазмы и бред, и наконец сильный жар и глубокий сон. В первую ночь он не выносит моего присутствия, но вскоре все становится на свои места до следующего раза. Доктора были сбиты с толку; они предполагали отравление, но дело в том, что он всегда ест одно и то же, а я всегда наблюдаю за приготовлением пищи. Это не отравление, а болезнь. Я знаю, о чем вы думаете, мистер Холмс.

На это утверждение Холмс приподнял одну бровь.

– Вы думаете, зачем я пришла к вам по сугубо медицинскому вопросу. Мистер Холмс, мне кажется, это не вопрос медицины. Мы консультировались у многих специалистов и здесь, и на континенте. Мы встречались даже с доктором Фрейдом, не исключая возможности какого-то типа умственного расстройства. Никто не дал нам сколько-нибудь вразумительного ответа, за исключением доктора Фрейда, который предположил, что это выражение физиологического протеста организма мужа против женитьбы на женщине, которая на двадцать лет моложе его. Вы слышали что-нибудь подобное? – спросила она с негодованием.

Мы понимающе покачали головами.

Холмс заговорил из глубин своего кресла.

– Миссис Баркер, будьте добры, скажите, почему вы считаете, что болезнь вашего мужа – не чисто медицинский вопрос?

– Мистер Холмс, мисс Рассел, я ведь не должна просить вас поклясться, что то, о чем вы сейчас услышите, не покинет стен этой комнаты. Думаю, ваша полная осведомленность в этом вопросе и доверительность – вещи сами собой разумеющиеся. Видите ли, мистер Холмс, мой муж является советником в правительстве Великобритании. Он не посвящает меня в свою работу, но я не могу не обращать внимания на дела, которые делаются буквально перед моим носом. Кстати, телефонная линия протянута на такое большое расстояние именно потому, что премьер-министру может в любой момент потребоваться связь с моим мужем. Все вокруг думают, что линию провели, потому что нам просто захотелось потратить деньги, но уверяю вас, это была не наша идея.

– Миссис Баркер, тот факт, что ваш муж является государственным советником, и тот, что он периодически болеет, вовсе не обязательно должны иметь связь между собой.

– Вероятно, это так, но я заметила одну очень странную вещь. Болезнь моего мужа всегда связана с одним и тем же погодным явлением. Она всегда проявляется при относительно ясной погоде, но никогда – в туман или в дождь. Я заметила это шесть недель назад, когда после долгого периода снегопада и дождей установилась хорошая погода. Стояла ясная звездная ночь, когда мой муж вновь заболел после почти двухмесячного перерыва. Тогда я заметила, что так было практически всегда.

– Миссис Баркер, а когда вы были в Европе и консультировались у докторов, болел ли ваш муж и какая была погода?

– Мы провели там около семи недель, причем было несколько ясных ночей, и его здоровье оказалось в полном порядке.

– Я полагаю, миссис Баркер, что это не все, что вы хотели сказать нам, – произнес Холмс. – Прошу вас, заканчивайте ваш рассказ.

Женщина вздохнула, и я с удивлением заметила, что ее руки с красивым маникюром дрожали.

– Вы правы, мистер Холмс. Я хотела упомянуть еще две вещи. Первая: он опять заболел две недели назад, спустя месяц после того, как меня заинтересовало это странное совпадение с ясной погодой. В тот вечер, когда началась его болезнь, он, как всегда, попросил меня оставить его одного. Я вышла на улицу подышать свежим воздухом. Погуляв немного по саду и заметив, что уже совсем поздно, я повернула к дому и случайно бросила взгляд на окна комнаты мужа. И тут я увидела мигающий свет на крыше как раз над его комнатой.

– И вы подумали, что, возможно, это ваш муж передает таким образом государственные секреты кайзеру, – безразличным тоном прервал ее Холмс.

Миссис Баркер страшно побледнела и покачнулась вместе со стулом. Я вскочила на ноги, чтобы удержать ее, в то время как Холмс сходил за бренди. Она не упала в обморок, и глоток бренди окончательно привел ее в чувство, но она по-прежнему оставалась бледной, когда мы опять сели на свои места.

– Мистер Холмс, как вы догадались?

– Дорогая моя, вы ведь сами сказали мне об этом, – терпеливо ответил он, видя ее замешательство, – вы сказали, что болезнь связана с ясными ночами, когда сигналы можно увидеть за многие мили, причем все это время он проводит в одиночестве. Судя по вашей реакции, вы разрываетесь между желанием узнать правду и опасением, что ваш муж может оказаться предателем. Если бы вы подозревали кого-то другого, это бы вас так не расстраивало. А теперь расскажите мне о вашей прислуге.

Дрожащей рукой она подняла бокал с бренди, сделала глоток и продолжила:

– У нас пять постоянных слуг, которые живут в доме. Остальные помогают нам днем и приходят из деревни. С нами живут: Терренс Хауэл, слуга моего мужа и дворецкий, Сильвия Якобс, моя служанка, Салли и Рональд Вудз, повар и главный садовник, и наконец Рон Атенс, который смотрит за конюшней и машинами. Терренс долгие годы служит мужу, Сильвию я взяла на работу восемь лет назад, а остальных – когда купили дом.

Холмс смотрел в угол с отсутствующим видом, затем резко поднялся.

– Мадам, если вы будете столь любезны и отправитесь сейчас домой, то, вероятно, пара соседей заглянет к вам после обеда. Как насчет трех часов? Неожиданный визит, понимаете?

Леди поднялась, застегивая сумочку.

– Благодарю вас, мистер Холмс, надеюсь... – она опустила глаза, – если мои опасения окажутся верными, то выходит, я вышла замуж за предателя. Если же я неправа, то мне будет стыдно за то, что в моей голове родились подобные мысли о моем муже. Но я считаю это своим долгом.

Холмс дотронулся до ее руки, и она посмотрела на него. Он улыбнулся, в глазах его светилась доброта.

– Мадам, в истине нет измены. В ней может быть боль, но честно посмотреть правде в глаза, считаться со всеми возможными выводами, вытекающими из реальных фактов, может лишь действительно благородный человек. – Холмс временами мог быть очень возвышенным, вот и сейчас его слова произвели благоприятное действие на женщину. Она слабо улыбнулась, сжала его руку и ушла.

Мы с Холмсом провели наш запланированный эксперимент и в два часа вышли из дома, оставив двери и окна открытыми, чтобы выветрить последствия эксперимента, и направились к поместью. Мы приблизились к нему со стороны полей, внимательно изучая здание.

Трехэтажный особняк доминировал над всей округой, поскольку находился на самом высоком холме. Помимо этого, одно его крыло переходило в высокую квадратную башню. Она вносила элемент диспропорции в строение, которое, в отличие от этого нароста, производило впечатление уютного и крепкого. Я сказала об этом Холмсу.

– Да, архитектор, вероятно, очень хотел постоянно иметь возможность видеть море, – ответил он. – Уверен, что при тщательном изучении топографической карты мы увидим соотношение между этой башней и ущельем вон там.

– Вы правы. Они действительно соотносятся.