Ученица Холмса - Кинг Лори Р.. Страница 22

Наконец раздался полицейский свисток.

– Эй, вы, прекратите это, – закричал уэльский блюститель порядка. – Какой позор, вы же бьете ребенка!

– Она не ребенок, и ей в самый раз врезать хорошенько, научить уму-разуму.

– Ну уж нет, – возразил он и схватил Холмса за поднятую руку, – мы этого не допустим. Отведем вас обоих в участок, может, это умерит ваш пыл. – Он посмотрел на меня внимательнее и повернулся к молодым людям. – Потрудитесь, джентльмены, проверить свои карманы, а вдруг что пропало?

К моему счастью, все у всех оказалось на месте. Мы оба набросились с крикливыми оскорблениями на констебля, и он быстро запихал нас в полицейский фургон и увез. В фургоне мы ни разу не взглянули друг на друга. Я случайно чихнула и не смогла сдержать улыбку, которая так и лезла мне на физиономию.

В участке констебль грубо схватил Холмса за скованные наручниками руки и увел. Я осталась с другим, более молодым полицейским, который не знал, как ему держаться со мной, ибо никак не мог решить – то ли я была невинной жертвой, то ли еще большей негодяйкой, нежели мой отец. Потребовалось много времени и сил, прежде чем я сумела убедить его в том, что это было недоразумением и что мне необходимо срочно поговорить со старшим инспектором Коннором. В конце концов я оказалась перед дверью, где на медной табличке было написано его имя. Дама с тонкими губами прошипела мне, чтобы я оставалась на месте, и отправилась поговорить с секретаршей. Та бросила на меня уничтожающий взгляд, но меня это не волновало. Я была здесь, а часы показывали всего лишь двадцать минут первого.

Однако, к моему ужасу, секретарша решила проявить характер. Она покачала головой и ткнула рукой в сторону закрытой двери, видимо, не собираясь пропустить меня к человеку, который сидел в кабинете. Тогда я вытащила из вместительного кармана ручку и листок бумаги и, немного подумав, написала на нем имя ребенка, судьба которого привела сюда нас с Холмсом. Я сложила его втрое и протянула секретарше.

– Сожалею, мисс, – сказала я, – но я не стала бы беспокоить старшего инспектора, не будь уверена, что он захочет меня увидеть. Будьте добры, просто отдайте ему вот это. Если и тогда он меня не примет, я спокойно уберусь отсюда.

Она недоверчиво взглянула на сложенную записку, но, похоже, моя настойчивость и высокий стиль речи все же возымели действие, потому что она взяла записку и отнесла за дверь. Голоса там сразу же затихли, затем послышался ее извиняющийся голос, и через секунду я оказалась перед остолбеневшим от моего вида человеком средних лет с редеющими рыжими волосами, одетым в плохо сидящий на нем твидовый костюм.

– Тысяча чертей, – вскричал он, – послушайте, мисс, вы зря сюда пришли, потому что здесь вы едва ли...

Я прервала поток его речи всего двумя словами.

– Шерлок Холмс, – произнесла я.

Он дернул головой, как будто я дала ему пощечину. Отступив на шаг, он вперил в меня внимательный взгляд, и мне стало забавно видеть его в таком замешательстве. Он сузил глаза.

– А как вы узнали о... – Он остановился, взглянул на удивленную секретаршу, вернулся, чтобы закрыть за ней дверь, после чего провел меня в меньший, более скромный кабинет. Прикрыв дверь, инспектор повернулся ко мне.

– Объясните, что вы имели в виду? – велел он.

– С удовольствием, – с улыбкой повиновалась я. – Не будете возражать, если я присяду?

Он впервые посмотрел на меня другими глазами, пораженный оксфордским произношением цыганки, и я отметила эффект, который произвело на него это несоответствие речи и внешности. Жестом указав на стул, он отвел взгляд. Я села и стала ждать. Он тоже сел.

– Благодарю вас, – сказала я, – в одной из ваших камер сидит один джентльмен – мой «папаша». Это и есть Шерлок Холмс. Видите ли, он не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что он прибыл сюда по делу Симпсонов, поэтому мы предпочли прибыть на встречу через заднюю дверь. Ваши люди были очень вежливы и предупредительны, – поспешила я заверить его, несколько кривя душой.

– Боже мой, – выдохнул он. – Шерлок Холмс в камере?! Дональдсон! – Дверь позади меня отворилась. – Приведи ко мне цыгана, которого вы арестовали сегодня на вокзале. Лично доставь его.

Воцарилась тяжелая тишина. Потом Коннор ненадолго отлучился к двум американцам, которые ждали в соседнем кабинете. В течение нескольких минут до меня доносились их голоса. Затем я услышала, как он отдал распоряжение секретарше:

– Мы будем пить чай, мисс Картер, с бисквитами. Симпсонам отнесите тоже. А нам сюда три чашки, слышите? Да, три.

Он вернулся ко мне, осторожно опустился в кресло напротив и сцепил пальцы над столом.

– М-да, – начал он, – забавно получается. Почему мне не сообщили... что его будет сопровождать еще кто-то?

– Он сам не знал об этом до вчерашнего дня. Меня зовут Мэри Рассел. Я буду помогать ему в этом деле.

Его рот открылся, но появление Дональдсона и Холмса предотвратило все дальнейшие расспросы. Холмс по-прежнему был в наручниках, но глаза его искрились весельем. Ему явно нравилось эта ситуация, несмотря на то, что на щеке его темнел свежий синяк, а губа с левой стороны опухла. Коннор ошеломленно уставился на него.

– Дональдсон, что это значит? Что случилось с его лицом? И снимите с него эти чертовы наручники! Холмс перебил его:

– Все в порядке. Они выполняли свою работу.

Коннор внимательно посмотрел на Холмса, потом перевел взгляд на сержанта.

– Мистер Дональдсон, спуститесь в камеры и скажите вашим людям с большими кулаками, что я больше не потерплю подобных вещей. Мне плевать на то, что они думают об этом. Повторяю: такого больше не будет. Это очень плохо, Дональдсон, я расстроен, идите.

Как только сержант вышел, появилась мисс Картер с подносом, на котором стояли три чашки и тарелка с бисквитами; она делала вид, что не обращает на нас внимания, но все же постреливала в нашу сторону любопытными глазками. Очевидно, люди вроде нас не были частыми гостями у Коннора.

Наконец дверь за ней закрылась, и Холмс занял стул возле меня.

– Е ы как раз вовремя, Рассел. Надеюсь, я не причинил тебе вреда?

– Всего-то пара царапин. К счастью, вы не разбили мне очки. А сами-то как?

– Я уже сказал, что все в порядке. Старший инспектор Коннор, я полагаю, вы уже познакомились с Мэри Рассел?

– Да, она... представилась. Как ваша помощница. Мистер Холмс, а это так уж необходимо?

В вопросе не было ничего предосудительного, но когда я увидела, как Холмс, не отвечая, молча смотрел на него, я вспыхнула с головы до ног. И встала.

– Холмс, я полагаю, вам лучше самому заняться этим делом. Я вернусь домой и...

– Ты сядешь.

Я повиновалась, не глядя на старшего инспектора.

– Старший инспектор, мисс Рассел – действительно моя помощница. Как в этом деле, так и в других. – Это было все, что он сказал, и этого оказалось вполне достаточно. Коннор откинулся в своем кресле, прочистил горло и бросил на меня извиняющийся взгляд, считая ненужным добавлять что-либо еще.

– Помощница. Хорошо.

– Совершенно верно. Ее присутствие не должно ни в коей мере стеснять вас. Симпсоны здесь?

– В соседнем кабинете. Я подумал, нам хорошо бы поговорить сначала без них.

– Правильно. А сразу после встречи мы исчезнем из города. Я настаиваю на том, чтобы в округе остались только посты на дорогах, а все ваши люди ушли, как я уже говорил.

– Как вы сказали, – кивнул Коннор, хотя по тону его голоса я поняла, что лишь приказ сверху заставляет его подчиняться указаниям Холмса, что его вовсе не радует.

Холмс взглянул на него, затем также откинулся на спинку стула и, поправив поношенную жилетку, улыбнулся своей тонкой улыбкой.

– Думаю, нам надо прояснить некоторые вещи, старший инспектор. Я согласился заняться этим делом только при условии, что моя команда будет иметь приоритет на этом маленьком клочке уэльской земли. Если угодно, можете считать это требованием. Кроме того, я заявляю, что мисс Рассел является здесь моим представителем и в мое отсутствие ее требования и пожелания должны выполняться неукоснительно. Итак, старший инспектор, договорились?