Воспоминания рыжего барда (СИ) - Лисса Анна. Страница 66

Кион рухнул в кровать, отдаваясь приятным ощущениям, вызванными чаем. Взор его заволокли видения прекрасных пейзажей, которые, казалось, просто не могли существовать в этом мире. Фиолетовые растения блестели в свете яркого солнца золотистыми искорками, бирюзовая вода в пруду поблизости тоже сверкала золотом. Кион протянул вперед руку и заметил на ней тонкие серебристые браслеты, похожие на ниточки или паутину. Сознание барда на секунду всколыхнулось, но тут же все мысли увязли в красоте местности и в сладком запахе лунного лотоса. Кион вдохнул воздух, всем своим естеством наслаждаясь этим ярким солнцем, этими невиданными растениями, теплой блестящей водой и запахами, так приятно ласкающими ноздри.

На секунду его голову пронзила острая боль, но тут же отступила. Кион посмотрел на раскинувшийся красивый пейзаж перед собой, еще раз вдохнул сладкий запах и неожиданно понял, что отовсюду веет холодом. Краски и блики померкли и Кион начал падать в темноту.

* * *

На улице уже вовсю разлилась заря. В таверне Михаила осталось не так уж много посетителей, но на этот раз все они слушали рассказ рыжего барда, пока тот продолжал восседать на табуретке в центре зала. Пьянчуги теперь заняли столы вокруг Киона и ловили каждое его слово. Трактирщик недовольно протирал тряпкой стойку, за которой стоял. Этот бард все же сумел выиграть пари. Однако дядя Миша нашел его истории интересными, но самому Киону он в этом признаваться не собирался.

— И что потом? — спросил один из слушателей, — Ты переспал с той девкой?

— Нет, — просто ответил Кион.

— Неужели чай из лотоса был лучше, чем девичье тело? — поинтересовался другой.

Кион обвел каждого посетителя взглядом и покачал ногой. Те в свою очередь ждали, когда он продолжит говорить.

— Вы, похоже, не слишком-то внимательно меня слушали, — усмехнулся бард.

— Да иди ты, — фыркнул самый толстый из пьянчуг, — Мы внем… вмен… Короче, мы каждое слово… вот это вот.

— Да! Мы каждое слово это вот! — поддержала его не совсем трезвая толпа.

Кион усмехнулся. Если бы они и правда внемлили каждому его слову, они бы поняли, на чем закончилась третья история барда. Впрочем, сейчас трезвых людей в зале не было, не считая трактирщика, так что вполне ясно, почему эти забулдыги ничего не поняли.

— Ну что же, так и быть, поясню вам концовку истории, — рыжий бард поднялся с табуретки и потянулся. Он убедился, что отсюда его хорошо видно всем — и трактирщику, и пьяницам — и только потом продолжил, — Только постарайтесь не обделаться, когда услышите, чем закончилась моя история.

Множество пар глаз нетерпеливо уставились на Киона и даже трактирщик позади него перестал мести тряпкой. Рыжий бард выдержал паузу, вновь обвел взглядом всех присутствующих, откашлялся и продолжил.

— Для тех, кто не понял, поясню — я попал к людоедке. И знаете, что это означает?

Пьянчуги все как один покачали головами. Дядя Миша прищурился, ожидая, что на этот раз выкинет Кион. Но никто из присутствующих даже не мог предположить, что рыжий бард произнесет следующим и что последует после этого. Если бы трактирщик заранее это знал, он бы вышвырнул Киона на улицу, едва только тот показался на пороге его заведения. Но дядя Миша этого не знал, а потому его реакция совпала с реакцией оставшейся толпы в зале.

Кион резко вскинул руки и громко произнес лишь одну фразу.

— Я уже мертв.

С этими словами барда окутал черный туман, а через мгновение он превратился в стаю черных воронов. Они громко закаркали и одной стаей вылетели из зала. Пьянчуги заорали дурниной и попадали на пол, некоторые из них крестились. В том месте, где появился черный туман, впоследствии превратившийся в стаю ворон, барда уже не было. Вихрь, поднявшийся после птиц, задул едва ли не все свечи в зале. Михаил пораженно смотрел на пустое место, где еще несколько секунд назад стоял Кион. Трактирщик застыл в изумлении и страхе. Если все это время это был не бард, прославившийся в этих местах своими историями со столицы и своим любвеобильным поведением, то кто?

Трактирщик перевел взгляд на стол в углу, где еще вечером заняли места двое посетителей в плащах и надвинутых на головах капюшонах, но их след простыл. Дядя Миша вспомнил, что из-под капюшонов у обоих пробивались белые волосы. Трактирщик весь похолодел. Кого же он впустил этим вечером в свою таверну?

ЭПИЛОГ

Кион шагал по улице, наслаждаясь рассветом. Кое-где в домах шевелились жители, по привычке начиная свой день с восходом солнца. Рыжий бард грыз яблоко, а когда от него остался лишь огрызок, хорошенько размахнулся и забросил его куда-то в сторону.

Воспоминания Киона интересным вихрем кружились в голове. Он усмехнулся, не понимая, как можно было не заметить очевидных вещей? Ворона, что каркала на болоте, явно была не просто вороной. Это Ада, ведьма, смогла принять облик птицы и вывести барда к ее дому. Оказалось, что в этих местах его слава разошлась, как пожар и ведьме до жути хотелось найти этого дерзкого барда, чтобы поглотить его воспоминания и насладиться всеми его приключениями. Она даже превратилась в ворону, чтобы самой отыскать рыжего наглеца, но каково же было удивление Ады, когда она нашла Киона на болотах так близко от собственного дома.

Бард снова усмехнулся, продолжая идти. Он не называл Аде своего имени, но когда она позвала его, ему это даже показалось приятным. Насколько глупым нужно быть, чтобы не заметить того, что ведьма знала его имя? И насколько нужно быть самовлюбленным, чтобы не заметить откровенной фальши в кокетстве Ады? Кион думал, что перехитрил ее и сумел завлечь своей харизмой и лестью, но на самом деле все было совсем наоборот. Ада прикинулась невинной девушкой, которой понравился бард и когда он ослабил бдительность, она сумела его поглотить. Всего без остатка. И ей даже не пришлось использовать паутину, чтобы поймать эту красивую, но глупую бабочку. Она сама приземлилась в сети ведьмы.

Про волосы, якобы бывшие раньше черными, Ада тоже наврала, придумав трагичную историю о гибели целой семьи на ее глазах. И этот бард купился! При том, что сам постоянно делал то же самое — придумывал истории.

Кион вышел из деревни. Впереди пролегало зеленое поле, по бокам которого росли деревья. Где-то там позади за деревней остались болота. Сзади послышались шаги и Кион резко остановился, но не торопился оборачиваться. Он знал, кто там был. Сэра и Нико.

— Неплохое представление, — донесся голос Нико.

— Особенно вороны! — восторженно добавила Сэра, — Сделай еще ворон, сестра!

Кион обернулся к двум ведьмам. Облик рыжего барда пошатнулся и когда Кион полностью повернулся к людоедкам, перед ними уже предстала девушка с белыми волосами, остриженными до плеч. Ада.

— Лучше давайте найдем какого-нибудь заплутавшего путника, — мило улыбнулась она и ее сестры улыбнулись в ответ.

Три ведьмы продолжили шагать по дороге по освещенной ранним солнцем земле. И хоть они втроем были людоедками, у каждой из них были свои способности и недостатки. Сэра могла голыми руками разрывать кости людей, но из-за того, что ощущала себя чудовищем, ей необходимо было чье-то сочувствие и понимание и потому она обожала, когда ей сыпали комплименты. Именно это и спасло Киона в первый раз и если бы он не сглупил, наврав про то, что собирается набрать грибов и при этом не взял с собой лукошка, Сэра бы и правда поверила, что он собрался с ней остаться.

Нико владела магией и обожала сокровища. Она не могла устоять перед прекрасными побрякушками и постоянно складывала их в свой сундук. Киону повезло наткнуться на тайник ведьмы, но когда она поймала его на воровстве, бард сумел избежать участи тут же быть съеденным на месте только из-за того, что пообещал ведьме вернуть ее долг. И как увидела Ада в воспоминаниях барда, поначалу он и правда собирал ей монеты. К сожалению, Кион был не настолько умен, как он думал и в одну секунду потерял все.

Ада же умела превращаться в ворону или принимать облик своей последней жертвы, особенно если мозг и воспоминания ведьме удалось поглотить без сопротивления. Поэтому Ада не использовала паутину на Кионе и потому делала вид, что лечит его раны. Ей нужно было завоевать доверие барда, но ведьма и предположить не могла, что Кион так быстро расслабится. Лунный лотос тоже сделал свое дело — бард под конец так и не понял, что умер, судя по его воспоминаниям. Он только почувствовал холод и темноту.