Пушкинский некрополь - Артамонов Михаил Дмитриевич. Страница 30

Я не припомню подробностей их состязания, – помню только, что Пушкин горячо отстаивал подлинность древнерусского эпоса, а Каченовский вонзал в него свой беспощадный аналитический нож. Его щеки ярко горели алым румянцем, и глаза бросали молнии сквозь очки… Пушкин говорил с увлечением, но, к сожалению, тихо, сдержанным тоном, так что за толпой трудно было расслушать. Впрочем, меня занимал не Игорь, а сам Пушкин.

С первого взгляда наружность его казалась невзрачною. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза, увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь. В позе, в жестах, сопровождающих его речь, была сдержанность светского, благовоспитанного человека».

А вот портрет И. И. Давыдова, нарисованный тем же И. А. Гончаровым: «Высокого роста, несколько сутуловатый, с довольно благообразным лицом, умными серыми глазами, с мерными, округленными жестами, он держал себя с условным достоинством; речь его была плавная, исполнена приличия. Но от него веяло холодом, напускною величавостью, которая быстро превращалась в позу покорности и смирения при появлении какой-нибудь важной персоны из начальства <…>. Мы глубоко уважали и горячо ценили Каченовского, любили Надеждина, Шевырева, а Ивана Ивановича Давыдова почитали за ученого <…> и вместе ловкого практического человека, но симпатии, повторяю, у нас к нему не было. Ловким и практическим человеком мы считали его потому, что он был в большом ходу в московском обществе, занимал, кроме профессорской, другие должности <…> и был в большом фаворе у министра. Потом это подтвердилось: он перешел на службу в Петербург, на должность директора Педагогического института, нахватал чинов, звезд и достиг звания сенатора».

Далее И. А. Гончаров продолжает: «Но и Иван Иванович принес нам значительную дозу пользы тем, что знакомил нас <…> с историею философии и потом упражнял в русском языке практически».

Через несколько дней после посещения Московского университета Пушкин был зван на обед к С. С. Уварову, где также присутствовали И. И. Давыдов, М. А. Максимович и М. Г. Павлов – все как один ученые светила. Пройдет десять лет, уже не будет Пушкина, и Давыдов из желания угодить Уварову в «лекции по истории русской литературы не упомянул Пушкина»… Насколько же прозорливым оказался И. А. Гончаров в оценке своего учителя.

Кушникова Екатерина Петровна, урожденная Бекетова (1771–1827) – жена сенатора, племянника Н. М. Карамзина. Ее муж был когда-то адъютантом А. В. Суворова. Поэт встречался с ней и ее мужем у Карамзиных, Вяземских и в петербургском обществе.

Алексей Степанович Мельгунов (ск. 1871) – статский советник, был женат на княжне Александре Александровне Урусовой. 1 марта 1831 года супруги Мельгуновы участвовали с Пушкиным и его женой в санном катании, устроенном С. И. и Н. С. Пашковыми.

В Новоспасском монастыре нашла упокоение Екатерина Федоровна Муравьева, урожденная баронесса Колоколъцева (1771–1848) – мать декабристов Александра Михайловича и Никиты Михайловича Муравьевых, жена М. Н. Муравьева, куратора Московского университета, писателя. Она приходилась теткой поэту К. Н. Батюшкову.

Александр Пушкин познакомился с семьей Муравьевых, еще будучи лицеистом. 19 ноября 1818 года Пушкин, Е. Ф. Муравьева и другие знакомые выезжали в Царское Село для проводов уезжавшего в Италию К. Н. Батюшкова. В 1818–1819 годах Пушкин часто посещал Карамзиных, проживавших в ту пору в петербургском доме Муравьевых. В начале 1820 года Пушкин взял себе на память у Екатерины Федоровны прядь волос ее племянника – М. С. Лунина, человека, по словам Александра Сергеевича, «поистине замечательного», покидавшего тогда Петербург.

3 апреля 1830 года Пушкин присутствовал на всенощной, отслуженной в доме К. Н. Батюшкова по желанию Е. Ф. Муравьевой.

Существует версия, что Пушкин послал через Е. Ф. Муравьеву в Сибирь книгу А. П. Степанова «Постоялый двор» (СПб., 1835).

С Алексеем Павловичем Титовым (1815–1839) – цензором Московского почтамта, коллежским секретарем, М. П. Погодин 24 марта 1834 года передал письмо А. С. Пушкину.

Графиня Елизавета Петровна Чернышева, урожденная Квашнина-Самарина (1773–1828) была дальней родственницей А. С. Пушкина. По-видимому, семья Пушкиных была знакома с Чернышевыми еще до 1811 года. В августе 1833 и октябре 1834 годов Пушкин был у кавалерственной дамы Чернышевой и ее мужа обер-шенка графа Григория Ивановича Чернышева в их имении Ярополец Волоколамского уезда Московской губернии.

Был знаком Пушкин и с их дочерью Софьей Григорьевной Чернышевой-Кругликовой (1799–1847) – женой тайного советника И. Г. Чернышева-Кругликова. Будучи в Яропольце, поэт посетил и их семью. 26 августа 1833 года, через два дня после выезда из Яропольца в Москву, Пушкин писал жене о неудачном сватовстве ее брата Д. Н. Гончарова к сестре жены Чернышева-Кругликова – Надежде Григорьевне и переговорах Н. И. Гончаровой с Софьей Григорьевной.

В свои приезды в Москву А. С. Пушкин непременно встречался с коммерции-советником, московским издателем и книгопродавцом Александром Сергеевичем Ширяевым (ск. 1841). Он был комиссионером Пушкина по продаже его сочинений («Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника», «Бахчисарайского фонтана», «Евгения Онегина» и др.). В письме, отосланном из Москвы в феврале 1827 года поэту В. И. Туманскому, Пушкин просил писать ему «на имя Погодина, к книгопродавцу Ширяеву в Москву». Сохранилось письмо Пушкина от 13 января 1831 года к П. А. Плетневу с просьбой: «Пришли мне, мой милый, экземпляров 20 “Бориса”… не то разорюсь, покупая его у Ширяева».

Книгопродавец оказывал поэту самые разнообразные услуги. Так, по просьбе Пушкина он должен был доставить в Тифлис «все напечатанное» им по возвращению из Закавказья П. С. Санковскому, чиновнику особых поручений при И. Ф. Паскевиче и редактору «Тифлисских ведомостей», о чем поэт известил Санковского в письме от 3 января 1833 года.

Известен круг лиц, которым Пушкин намеревался послать первый том «Современника», в том числе и А. С. Ширяеву.

В Покровском соборе монастыря погребена Анастасия Михайловна Щербинина, урожденная княжна Дашкова (1760–1831) – дочь княгини Екатерины Романовны Дашковой, ближайшей сподвижницы Екатерины II, президента Академии наук, автора «Записок».

21 февраля 1831 года А. И. Кошелев писал В. Ф. Одоевскому из Москвы о встрече накануне на балу у Щербининой с Пушкиным и его молодой женой. К этому же времени относится запись Пушкина (со слов Щербининой) о заговоре 1762 года, возведшем на престол Екатерину II.

Покровский монастырь

Покровский (Покрова Пресвятыя Богородицы) монастырь находился возле Абельмановской заставы (Таганская ул., д. 58). Основан на «комнатные деньги» царем Михаилом Федоровичем Романовым в 1635 году «на участке свободной земли и примыкающем к нему кладбище». На кладбище монастыря (в XVIII веке западную часть монастырской территории отвели под захоронения умерших от эпидемии) были похоронены семь знакомых А. С. Пушкина. Ныне на месте кладбища при Покровском монастыре располагается районный парк культуры и отдыха «Таганский».

В монастыре была похоронена родственница семьи Пушкиных, двоюродная племянница бабушки поэта М. А. Ганнибал – Анна Николаевна Батурина (1760–1839) и ее сын, генерал-майор, сенатор Сергей Герасимович Батурин (1789–1856). В бумагах Пушкина за 1834 год сохранилась запись долга: «Анне Николаевне Батуриной за мебели 350 рублей». В письме к отцу от 22 октября 1836 года сестра Пушкина О. С. Павлищева писала о Батурине, который уверял ее, что Пушкин очень занят «выездом на балы и рауты».