Пылающая-весна-45-го (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 29

- Так вот, капитан. В самоходный полк тебе дороги уже нет. Там другой офицер получил должность зама командира полка. Уже принимает дела. Так же за сутки выбыло два командира батальона, но это средние танки, а ты у нас по тяжам обучен. В тяжёлых полках потерь нет, потому что оба на второй линии… Хм, вот свободна должность командира роты в полку прорыва, командир на повышение ушёл. Только полк вооружен «Черчиллями», а не «ИСами». Хм, лучше Свиридова туда поставлю, давно просился, а тебя на его место.

Полковник больше бурчал себе под нос, у меня не спрашивал, что и куда я желаю, и вот так было решено. Как оказалось, меня оставляли в штабе фронта, штабная работа, а офицера, что ранее ею занимался, тоже капитан, уже на роту. Боевого опыта у того почти нет и желал его получить, вот так и провели рокировку. Я принял дела, но к работе приступил со следующего утра, сначала устроили на постой, да где Свиридов жил, там и обживался. Капитан переночевал у себя в последний раз, и с утра с направлением в руках отбыл в свой теперь полк. Не сильно довольным был. Вот такая у меня карьерная лестница. И что я могу сказать? Да знаете, а не против, интересная штабная работа шла, Берлин уже охватывали, блокировали, там уличные бои шли, и серьёзные, а у меня тянулась служба в штабе. Только второго мая меня вызвал мой непосредственный командир - генерал.

- У тебя как с языками?

- Никак, товарищ генерал, - сообщил я.

Официально Маринин изучал в школе и в училище немецкий, но не сильно преуспел в нём. Раскрывать свои таланты полиглота я и не думал. Осталось тихо и спокойно дослужить в штабе до конца войны и подать рапорт с прошением об отставке. Только вот чуйка сообщала, что эти планы идут лесом, не дают мне спокойной службы, снова куда-то втравить хотят.

- Ничего, переводчик будет. Сейчас сдай дела, что не успел закончить, и собирайся. Парадную форму приготовь.

- Есть. А что, в Москву летим?

- В Москву ему, - проворчал генерал. - Нет, к союзникам. Меня старшим отправляют, обговорить места встреч войск, всё, вплоть до недопущения дружеского огня. Вылетаем вечером.

- Больно это помогает. Вон их штурмовики вчера нашу колонну с ранеными атаковали. Семнадцать грузовиков сгорело, больше пяти десятков погибших.

- Так сбили же их наши ястребки, - чуть улыбнулся генерал.

- Это только и радует. Не нравятся мне наши союзники. И поляки не нравятся…

- И финны, и румыны. Знаю. Никто тебе не нравится.

- Полячки хороши, - пожал я плечами. - Румынок и финнок не пробовал.

Генерал захохотал и махнул рукой, мол, проваливай, а я, покинув кабинет, сдал дела другому офицеру, а сам стал готовить болванки будущих протоколов встреч и соглашений, что нужно будет подписать. Не один с ними работал, ещё четверо офицеров и переводчик. Это он с нами летит. Генерал иногда заглядывал, изучал что успели, даже советы давал, вот так и закончили дела. Успели до вечера. После этого в парадной форме, своего я ничего не оставлял, в хранилище прибрал, и на «Дугласе» мы взлетели, направившись в сторону зоны оккупации союзных войск. Кстати, кроме нашей группы, а был генерал, его адъютант, и я с переводчиком, были шесть офицеров из Политуправления, у них свой переводчик, пять бойцов, видимо охрана политработников, ну и майор британской армии. Он у нас в штабе уже неделю околачивается, вроде как для связи. А политработники на той встрече не нужны, думаю полетели просто развеяться, погулять по иностранному городу, с союзниками пообщаться. На хвост упали, если проще. В общем, те летели отдохнуть, а мы работать, в этом и была та разница. У политработников старшим тоже генерал был, он с нашим сел и они половину полёта о чём-то общались. А сам полёт прошёл благополучно, нас сначала наши истребители сопровождали, мы над территорией противника летели, а дальше ночные истребители союзников. Они и довели в тёмное время суток до своего аэродрома, где мы и сели. Машины были готовы, поэтому устроив всех, отвезли в гостиницу. Я только тут узнал где это мы. Небольшой городок в окрестностях Мюнхена. Понятно почему союзники остановились в нём, городок не пострадал, в отличии от Мюнхена, который союзники бомбили только так. Били по мирняку, но это не удивительно, они очень любят это дело. Почему они это делают? Запугать население, чтобы те восстали против своего правительства. Такой террор. Тупая идея и она не сработала. Дрезден тоже по этой причине бомбили, больше ста тысяч погибших гражданских. Запугать не вышло, немцы ещё больше сплотились. Солдаты на передовой перестали брать в плен англо-американских солдат. Не все такие, но потери союзников серьёзно возросли, как и сопротивление немцев.

Нам выделили отдельный частный дом для проживания, комнат хватило, как и мест, охрану осуществляли наши бойцы. Хотя и американские солдаты были. У меня комната двухместной была, с переводчиком ночевал. Похоже это частная гостиница, пансионат, где снимают комнаты. А с утра пошла работа, действительно пришлось поднапрячься, но за день мы все сделали. Вечером банкет. После него в планах вылететь обратно, но союзники не дали, да и наши политработники не особо рады так быстро улететь были. Они гуляли по городу, в магазины заходили. В отличии от наших захваченных территорий, тут они вполне работали, и солдаты оккупационных войск были частыми посетителями, давая заработать местным. Для политработников поначалу это дико выглядело, а потом ничего, освоились. Правда, меня с переводчиком заметили в пивном баре и выгнали. Это дискриминация. Нас выгнали, а сами пиво заказали. А ведь у нас всего два часа свободного было, до этого постоянно при генерале были. Ничего, зашли в следующий бар, тут их на улочках хватало и там посидели. Марки у меня были, трофейные, из Берлина, инкассаторов остановил, когда ехал к музею за бронетехникой, их охотно брали. Вот так посидели и вернулись к месту постоя. Вроде всё хорошо, задачу выполнили, но я как чуял что что-то не так будет. Обратно днём летели, нас британские «Спитфайеры» сопровождали. Над территориями противника двигались, а тут бритты раз, развернулись и потянули домой, командир борта сообщил генералам, а наших истребителей ещё не было, не передали те нас. Впрочем, когда наши «Лавочкины» появились, было уже поздно, густо дымя одним мотором наш транспортник шёл к земле. Убитых и раненых в изрешечённом двумя «мессерами» салоне, хватало. Наши немцев прогнали, один «мессер» даже сбили, и самолёт дотянул до ближайшего полевого аэродрома. Хорошо просохло неплохо, сели на шасси, не на брюхо. Генерал мой погиб, переводчик ранен. Да что это, мне пуля в ногу попала. Хорошо винтовочного калибра, не пушкой, оторвало бы к чёрту. Так что из салона, как и многих других, меня выносили на руках, дальше на носилки и к грузовику. На аэродроме одна санитарная машина, она уже полная и отъехала. Грузили просто в свободную грузовую машину, чтобы для ближайшей медицинской части довезти. Так что День Победы я встречал в санитарном эшелоне, когда мы к Москве подъезжали. Девятое мая, тот самый день. И тут союзники свой финт провернули, сами капитуляцию подписали восьмого, а нам не сообщили, немцы с нами подписали только Девятого Мая. Ничего, я мстительный, я мстить буду. И про подставу, что бросили нас, тоже не забуду. И про атаку «Мустангов» в прошлой жизни. Мой вертолёт сбили. Гады.

Трое суток в санитарном эшелоне везли, а так меня в госпитале задержали. А отчитывался по заданию. Бумаги тоже сдал, все документы подписанные. Никак не думал, что вот так война для меня закончится. Раненым её встречу, но ничего, главное жив. Что по ноге, то кость не задета, мясо подрано. В икру мне попали, это ниже колена левой ноги. Врачи зашили, так что лечится остаётся. С костылём хожу осторожно. А вообще меддок активно работает, отчего я незаметно как в не себя ем. При этом рана уже зажила, но внешне казалось свежей. Так что могу и без костыля ходить, однако показывать это не стоит. Тут нужно добавить, что меня хотели отправить на санитарном эшелоне, что в Среднюю Азию идёт, но я узнал, что через двое суток будет отправка в сторону Москвы, подкупил врача деликатесами, и тот переписал направление на другой эшелон. Не хочу к казахам. Что ещё могу сказать? В принципе, я всем доволен, войну неплохо закончил, очень даже. Капитан, наградами увешан. Живой, и это главное. По нейросети, подвижки есть, недавно смог открыть третью иллюзию при наличии двух других, стал активно в свободное время развивать их. Даже в госпитале. А что, встану у тёмного окна, и те в темноте без свидетелей в парке проводили тренировки. Несколько ночных преступлений предотвратил на дальности семьсот метров. Из-за этих тренировок меня постоянно мигрень мучила, но меддок спасал, убирал головные боли довольно быстро. Могу сказать так, с двумя иллюзиями бойцов я уже могу четыре часа спокойно работать, если одновременно три использую, пока пятнадцать минут, но нужны тренировки для дальнейшего развития. По прибытию в Москву, нас начали выгружать. И всё под крики радости и всеобщее линование. Победа. Меня также направили в госпиталь, а я размышлял как отправить прошение об отставке, чтобы эту процедуру побыстрее совершили. Да я свалить из Союза хочу, нет, не насовсем, а с союзниками поквитаться. Ну вот морит меня, гнетёт, я тут раненый лежу на белых простынях, а они там гады живые ходят.