СД. Двадцатый том. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 36

С этими словами оборотень обвел взглядом стены. Хаджар присмотрелся и увидел, как на камнях постепенно проявлялись, пульсируя угрожающей энергией, которая, казалось, пыталась бросить вызов непрошеным визитерам.

Воздух рядом волшебными символами искрил вспышками силы и энергии, давая ясно понять, что чем точно не станет лабиринт, так это простой прогулкой.

— Давайте не будем терять время, — Артеус поднял посох и, игнорируя выкрик Арнина:

— Постой.

Сделал шаг вперед.

Но… ничего не произошло.

— Я…

Артеус взмахнул рукой, заставляя Шакха замолчать и жестом указал последнему, чтобы тот не говорил не двигался. Пустынный Волк, играя желваками, выполнил наказ, но взглядом словно повторял мысль генерала.

Маги…

Волшебник подошел к ближайшей к нему стене и, прищурившись, начал внимательно осматривать руны. Он поднял ладонь и пальцами, медленно и размеренно, проводил над линиями древних символов, а те отбрасывали отсветы на его обветренное, немного уставшее лицо.

Наконец волшебник прошептал какое-то заклинание, явно пытаясь распутать нити чар, связывающих руны в единое заклинание (уроки все же, не прошли для Хаджара даром и он немного понимал, что Артеус делал), но те ответили лишь непреклонной тишиной.

А затем, будто негодуя наглой попытке мага, руны начали меняться, их отсветы смешивались потоками туманного жидкого огня. Артеус напрягся, понимая, что ловушка захлопнулась. Внезапно руны, подтверждая опасение, выплеснули в реальность поток острых, как бритва, ледяных осколков, закруживших вокруг волшебника яростным штормом.

Сила, исходящая от заклинания, заставила даже Хаджара потянуться к мечу. Не будет преувеличением сказать, что мощь чар сравнялась по силе с ударами Гардаграга.

Артеус среагировал молниеносно, его руки сплетали сложные узоры, призвавшие порыв рыжего ветра, вихрем ворвавшегося внутрь шторма. Осколки льда, подхваченные магией Артеуса, безвредно разлетались в стороны, разбиваясь ледяной пылью о стены лабиринта.

Но на этом битва магии, кажется, только начиналась.

Не успокоившись, руны вновь переплелись в новых формах, на этот раз порождая массивную змею, чье тело пылало расплавленной лавой. Та легко скользнула в сторону противника. Ее огненный взгляд был устремлен на Артеуса, который даже не шелохнулся при виде чар, даже более могущественных, чем первые.

Легким мановение руки и посоха волшебник вызвал проливной дождь, который погасил пламя, дававшее жизнь существу. Змея зашипела в агонии, а ее тело превратилось в обсидиан, тут же взорвавшийся мелкой крошкой, посекшей стены, но не тронувшей отряда.

Но не успели Лисы даже вздохнуть, как третье заклинание появилось из рун — торнадо тьмы и отчаяния, который грозил поглотить группу, вытягивая из энергию и Терну. Но Артеус, словнопредвидя подобный поворот, уже сплетал из волшебных слов свое собственное заклинание. Когда вихрь приблизился, волшебник ударил посохом о пол и из навершия вырвалась вспышка ослепительного света. Оформившись сотней призрачных солдат, она исполосовала тьму, заставляя ту вернуться обратно внутрь рун.

Руны, словно обладая разумом, не сдавались, а их свет становился все ярче и будто даже… материальнее. Наконец они, породили призрачного рыцаря; воина из давно забытой эпохи. Туманная фигура, с высоко поднятым бесплотным клинком, бросилась на врага. Но Артеус даже век назад нельзя было назвать тем, кого можно смутить или удивить в схватке магических умений.

Волшебник разом призвал столько энергии и Терны, что их хватило бы, чтобы сразить небольшой отряд Небесных Императоров из долины. Волшебными словами он превратил рыцаря в пылающий огненный дух, подчинив того своей воле. Уверенным жестом волшебник послал дух обратно к рунам, и обжигающее пламя поглотило древние символы, заставляя тех трескаться и рассыпаться.

И все же, как бы ни был силен волшебник — сражение, протекавшее на глазах отряда, никоим образом нельзя было назвать простым. Силы, кружившие в комнате, поражали воображение даже генерала, не раз становившегося свидетелем умениям потомка Пепла.

Так что к этому времени Артеус уже тяжело дышал, а последствия битвы отражались на его лице кровоподтеками и неестественной бледностью. Однако руны не проявляли никаких признаков того, что они хоть немного ослабли. Вместо этого чары Горшечника создали пятое, заклинание, вливая в него какой-то уж совсем немыслимый запас силы. Массивный голем из камня и железа, огромная форма которого заполнила добрую четверть комнаты, взревел раненным бизоном. Глаза-кристаллы конструкта пылали яростью, направленной на Артеуса, и земля содрогалась под его весом.

Волшебник раскрыл ладонь, на которой лежали последние пилюли, а затем убрал их обратно в карман. Ударив перед собой посохом, Артеус прикрыл глаза и выдохнул, одновременно с этим вокруг него вспыхнул поток яростной, первозданной магии, ставшей видимой даже невооруженному взгляду. Артеус подчинил её своей воле и собрал в единую точку, а затем, С оглушительным ревом, выстрелили посохом в выпаде, направляя навершие на голема.

Поток сырой элементальной силы, водоворот огня, молний и ветра, врезался в грудь голема, разрывая того, едва-едва занесшего монструозный кулак, в клочья. Форма существа ломалась и крошилась, падая песчаными потоками на пол, а его железные суставы плавились под натиском магической энергии.

Когда голем превратился в груду дымящихся обломков, Артеус рухнул на колени, измученный, но непобежденный. Руны, еще недавно источавшие сокрушительную силу, теперь, казалось, выли в агонии, а их власть постепенно разрушалась. Породив словно человеческий крик, руны рассыпались, и их древняя магия рассеялась в воздухе, как дым.

Стена, которую когда-то украшали руны, теперь могла похвастаться той же дверью, что недавно закрыл за собой Хаджар. И еще три такие же появились по периметру помещения.

Напрочь игнорируя выходы, члены отряда бросились к Волшебнику, помогая измученному магу подняться на ноги.

— Человек… не руны… — только и шептал обескураженный Артеус. — Человек… человек… не руны…

— Что? — спросил гном.

— Я… сражался… с человеком, — с трудом ответил маг, после чего обмяк, потеряв сознание.

Лисы переглянулись.

— Как я и думал, — кивнул своим мыслям Арнин.

Глава 1766

Лэтэя аккуратно опустила Артеуса на пол и, прислушавшись к мерному дыханию, облегченно улыбнулась. С волшебником, если не считать крайней степени истощения, все было в порядке.

— Да уж, — промямлил Шакх, задумчиво почесывая макушку.

Никто не сомневался в силе Артеуса (пусть они и не знали, чья кровь проснулась в его жилах), но тот уровень мастерства, что он сейчас продемонстрировал заставлял каждого представлять себя на месте этих треклятых рун. И никто в отряде не смог бы сказать, что схватка с волшебником оказалась бы простой.

— Что ты имеешь ввиду, оборотень? — прищурился гном.

Пока остальные размышляли над силой Артеуса и тем, что только что произошло, Албадурт, относящийся к магии куда спокойней, ввиду её распространенности в Рубиновой Горе, не сводил взгляда с Арнина.

— Что ты имеешь ввиду, достопочт…

— Не делай вид, что не понимаешь, — грубо перебил Албадурт, после чего указал топором на волшебника и на то место на стенах, где недавно сияли руны. — Когда Артеус сказал, что он сражался с человеком, ты добавил, что так и думал. Так вот — что ты имеешь ввиду.

Теперь уже и остальные в отряде, оправившись от секундной замешки, повернулись к Арнину.

Тот, осознав, что ему вряд ли удастся уйти от ответа, только устало покачал головой и указал на руны.

— Насколько не был бы могущественен Горшечник, есть некоторые законы мироздания, которые не нарушить даже богам, — оборотень подошел к стене и провел ладонью по ожогам на камнях, оставшимся от рун. — И большинство этих законов, как не удивительно, связаны именно с Рекой Мира.