Больше, чем гувернантка - Мортимер Кэрол. Страница 10

Он крепко сжал губы, испытывая глубокое чувство отвращения к самому себе оттого, что снова позволил недостойным мыслям об этой женщине затуманить свой рассудок.

— Для проведения многих часов в день в обществе шестилетней девочки, которая уже лишилась матери. А ваши траурные одежды ежесекундно напоминают ей о смерти! — грубо рявкнул он.

— Боже, я совсем об этом не подумала! — ахнула Елена. — Хотя должна была. Приношу свои извинения, ми…

— Полагаю, я уже ясно дал вам понять, как отношусь к вашим бесконечным извинениям, — перебил ее Адам, глядя на нее сверху вниз.

— И все же мне следовало бы проявить больше чуткости…

— Миссис Лейтон! — Нескончаемый поток самообвинений вызвал в нем такое раздражение, что ему едва удавалось держать себя в руках. Черт побери, он всего лишь хотел снять с нее эту ужасную одежду. Ну, не то чтобы снять… проклятие! — Миссис Лейтон, я устал и пребываю в скверном расположении духа. Более того, мне требуется добрый стакан виски, после чего я планирую отдать должное ужину, приготовленному моим превосходным поваром, и лечь спать!

Эта страстная тирада заставила ее на мгновение закрыть глаза.

— Я… не смею вас дольше задерживать.

— В таком случае прошу меня извинить. Джеффриз покажет вам детскую, классную комнату и вашу спальню.

— Как пожелаете, милорд.

Елена скромно потупилась, и Адам посмотрел на нее с подозрением:

— Да, именно таково мое желание. — Она ничего не ответила, и он, нахмурившись, добавил: — Доброй ночи, миссис Лейтон.

— Милорд.

Она кивнула, не поднимая головы.

Бросив на нее последний раздраженный взгляд, Адам вошел в дом и, отдав терпеливо ожидающему в дверях Джеффризу шляпу и пальто, зашагал через холл в свой кабинет, ни разу не оглянувшись.

Он искренне надеялся, что хотя бы в собственном кабинете его не будут преследовать сладострастные мысли об овдовевшей миссис Елене Лейтон.

Глава 5

— Должно быть, это какая-то ошибка.

Елена в ужасе взирала на ткани ярких расцветок, которые модистка разложила перед ней на chaise [2] в ее спальне, ожидая одобрения. Здесь господствовали синие и зеленые оттенки, но имелся также кремовый и лимонный шелк с подходящими кружевами для оторочки.

На вид миссис Хепворт было лет примерно тридцать, и она была довольно пухлой. О ее высоком мастерстве как модистки свидетельствовало надетое на ней платье небесно-голубого цвета с высокой талией, подчеркивающее достоинства ее фигуры.

— Миссис Стэндиш выразилась предельно ясно касательно того, какие ткани мне следует принести с собой, миссис Лейтон.

— Вы в этом уверены?

— О да, я абсолютно точно поняла указания миссис Стэндиш, — весело подтвердила модистка.

А миссис Стэндиш, Елена не сомневалась, получила инструкции от самого лорда Готорна.

— Войдите, — рассеянно произнес Адам, не отрываясь от лежащей перед ним толстой бухгалтерской книги: он сверял счета.

Дверь кабинета открылась и тут же бесшумно закрылась снова. Затем воцарилась тишина. Она все длилась и длилась, так что Адам наконец поднял голову и, нахмурив брови, посмотрел на вошедшего. Вернее, на вошедшую. Елена Лейтон, в смущении замершая перед его письменным столом.

— Да?

Она облизнула губы.

— Я не отвлекаю вас, милорд?

— Думаю, миссис Лейтон, вы неверно построили вопрос, уже отвлекли, — нараспев произнес он, откидываясь на спинку стула, чтобы внимательнее ее рассмотреть.

За прошедшие два дня он видел Аманду лишь мельком, а ее гувернантку и вовсе ни разу, поскольку был чрезвычайно занят изучением бумажной документации, связанной с управлением имением. Заметив, что Елена все еще одета в одно из своих уродливых черных платьев, он очень разозлился.

— Разве миссис Стэндиш до сих пор не договорилась с модисткой?

— Именно по этой причине я и пришла к вам, милорд, — поспешно ответила Елена. — Боюсь, произошла какая-то ошибка. Модистка принесла ткани, платья из которых больше пристало носить леди, а не… не гувернантке маленькой девочки.

Адам изогнул одну бровь.

— А разве гувернантка маленькой девочки не является леди?

— Я… что ж, было бы хорошо таковой считаться, это уж точно, — взволнованно произнесла она. — Но ведь модистка принесла тончайший шелк, да и цвета совсем не те, что я ожидала…

— Вот как?

Она прикусила губу.

— Я полагала, что буду носить коричневые платья, а для воскресного посещения церковной службы у меня, возможно, будет бежевый наряд.

Столь невыразительные цвета определенно не подошли бы к ее коже цвета слоновой кости. Адам поморщился, лишь представив себе эту картину.

— Они бы вам не подошли, миссис Лейтон, — озвучил он свою мысль, неодобрительно скривив губы. — Яркие расцветки вроде насыщенного розового, синего или зеленого гораздо больше соответствуют вашему типу внешности. А для воскресений, возможно, стоит сделать выбор в пользу кремового.

Именно такие ткани пухленькая миссис Хепворт вчера и принесла Елене на выбор.

— Я не часто хожу в церковь, — сухо продолжал Адам, — но вы можете посещать службы, если вам так хочется.

— А разве это не ваш долг как?.. — Елена оборвала себя на полуслове, осознав, что в очередной раз сделала слишком смелое заявление в присутствии своего работодателя. Вернее, слишком смелое для овдовевшей миссис Лейтон. Не стоило ей так говорить, принимая во внимание, что за последние два дня она вообще не видела лорда Готорна и даже не слышала о нем.

— Вы хотели что-то сказать, мадам?

— Ничего, милорд.

В ее положении она не имела права порицать его за пренебрежение церковью, из-за того, например, что ее дедушка исправно ходил на службу каждое воскресенье. Не потому, что был ярым приверженцем религии, а потому, что имел обыкновение после мессы разговаривать с работающими на него людьми, что являлось отличным способом лучше узнать их.

— Вот уж не ожидал от вас подобной немногословности, миссис Лейтон, — насмешливо протянул он.

— Нет. Видите ли… — Снова вспомнив о двух минувших днях, времени, прошедшем с тех пор, как в последний раз разозлила его своей излишней смелостью, она плотно сжала губы. — Возможно, я все же научилась вести себя в вашем присутствии более сдержанно, милорд.

Несколько секунд Адам изумленно смотрел на нее, не говоря ни слова, затем неожиданно рассмеялся. Елена иронично отметила этот низкий, рокочущий звук, который, без сомнения, свидетельствовал о его отличном расположении духа.

— А работая у Бэмбери, вы обычно смело высказывали свои суждения? — с печальной улыбкой уточнил он.

— Не понимаю.

Адам был поверхностно знаком с лордом Джеффри Бэмбери, в прошлом они временами встречались в палате лордов, поэтому знал, что этот человек свято чтит царящую в обществе иерархию. Адам не мог поверить, чтобы такой человек потерпел критику из уст одной из своих подчиненных, коей, несомненно, и являлась гувернантка Елена Лейтон.

Он пожат плечами:

— Я просто хотел узнать, могу ли я считаться исключением из правил, подвергаясь этим вашим приступам… откровенности, или вы всегда смело высказываете, что думаете?

— Я не стала бы это так называть, милорд. — Она поморщилась. — Я имела в виду, разумеется…

— Полагаю, я и сам в состоянии догадаться о том, что вы имели в виду, миссис Лейтон, — сказал Адам. — Мысленно я аплодирую вашим попыткам проявлять больше сдержанности в поведении.

— Да. Хорошо. — Ее сине-зеленые глаза намеренно избегали смотреть на него.

— Как мне кажется, вы собирались напомнить мне о моем религиозном долге? — мягко подсказал он.

Слишком мягко, по мнению Елены. А у нее, похоже, выработалась привычка высказывать свои жизненные убеждения в присутствии этого джентльмена! Возможно, сейчас она поступила так потому, что все еще пребывала в смущении от его недавнего смеха.

Хотя три дня назад он сообщил, что его мало чем можно развеселить, ей с успехом удалось это проделать. Удивительнее всего оказалось то, что, смеясь, он становился еще более красивым, потому что во внешности появлялось что-то мальчишеское.