112 (СИ) - Хорунжая Татьяна. Страница 6

Инна фыркнула:

— Это лучший термин, который ты могла подобрать к незнакомому мужику в одних трусельбантах.

— Он такой… — не обращая внимания, продолжала вспоминать Майя, — совершенный… Его зовут Андрей! Интересно, какая у него фамилия? Думаю, как минимум Болконский…

— Ага, он наверняка еще и князь! — прыснула со смеху Инна. — Ну всё понятно с тобой, подруга…

Нет, Майя не была спортсменом-парашютистом. Просто она работала администратором в магазине снаряжения для экстремальных видов спорта. Она знала о парашютном спорте почти всё — но лишь в теории. Слушая рассказы о прыжках своих постоянных покупателей, она от души восхищалась ими и по-белому завидовала. И часто в её голове возникал «достоевский» вопрос: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Смогла бы я сама вот так просто взять и шагнуть в пропасть? Где границы моих возможностей?»

Она десяток раз собиралась прыгнуть и выучила наизусть телефон и расписание работы спортивного клуба, но всегда почему-то находились более важные дела, и всё упиралось в извечное русское «давай лучше завтра».

Но она не привыкла отказываться от тех возможностей, что судьба сама посылала ей в руки. Это лучшее, что он мог попросить у неё в качестве благодарности.

После краткого больничного Макс вновь вышел на смену.

— Ну ты легко отделался, конечно! — приветствовали его сослуживцы. — В рубашке родился! И как только тебе удалось вывалиться из того злополучного автобуса…

— Да сам не знаю, — пожал плечами Макс. — Повезло… Если б руку об оконное стекло не разрезал — так вообще ничего, кроме ушибов, не было б.

— Макс, а ты ведь еще не получал новую форму? — заметил его проходящий мимо «завхоз».

— Я завтра после смены зайду.

— Ну уж нет. Мне ведомость закрывать нужно. Ждать тут каждого… — «завхоз» сунул ему в руки новенькую боевку.

— Ну спасибо тебе, Михалыч! Это в начале дежурства-то! — Макс сунул боевку подмышку и вышел в ангар. Здесь с отполированным до блеска КАМАЗом возился их водитель.

— Тьфу ты! — увидев Макса с новенькой боевкой, плюнул тот. Макс понял, что сегодня он уже не первый. — Чего творят… — он бросил инструмент и, сев за руль, завел машину. — А меня вчера после первого вызова мыть заставляли! — он кивнул в сторону руля. — Начальству ведь не докажешь! И что? Потом весь день гоняли и синий жмур ночью!

Макс сочувственно кивнул. Приметы пожарных — дело серьезное. Он оторвал ярлычок и кинул боевку под колеса КАМАЗа. Водитель проехал по ней вперед-назад и вернулся в исходное положение. Макс поднял, встряхнул обновленную и несколько погрязневшую боевку и, пожав водителю руку, вернулся на базу.

Смена для бригады Макса выдалась спокойной — всего пара котят на деревьях, да один несостоявшийся самоубийца — поэтому участковой кукле Васе достался массаж сердца в 6 рук до полного исцеления, полигону — следы от сапог по всему периметру, а чайнику и вовсе пришлось всех туже. Часов в 11 вечера, когда все уже клевали носами, наконец, поступило сразу несколько сигналов об одном и том же возгорании. Запрыгивая в комбинезон, Макс слушал оперативного дежурного: горел трехэтажный деревянный дом. Раньше Максу нравилось это милое наследие начала 20 века. Пока он не стал работать пожарным…

Через несколько минут ревущая машина уже въехала на искомую улицу. Адрес был не нужен — пылающий дом было видно издалека. Дом трещал и горел как сухая щепка, освещая весь конец улицы. Проводка в этой части улицы сгорела, и во всех черных зияющих окнах ближайших домов отражались всепожирающие языки пламени, казалось, плюющиеся до небес. Несмотря на позднее время, темноту и дым, на безопасном расстоянии от дома стояла толпа зевак, которые как завороженные, с ужасом в глазах любовались эпичностью зрелища, словно боясь отвести взгляд.

Рядом с домом в дыму метались и что-то кричали невнятные фигуры, видимо, жильцов злополучного дома. Завидев пожарный КАМАЗ, они бросились к нему издалека. Макс едва успел открыть дверь машины.

— Господи, там люди! — схватила его за штанину женщина. — Помогите им ради всего святого! Все спали, может, кто-то еще не успел проснуться…

Выскочив на ходу, двое пожарных уже бежали к задымленному подъезду на второй этаж. Макс, заметив в открытом окне мечущуюся фигуру, полетел по выдвижной лестнице на третий. Это была пожилая женщина, которая после отчаянных колебаний — что лучше? сгореть или выпрыгнуть? — решилась на второе. Она уже взбиралась на подоконник, когда к ней подбежал по лестнице Макс.

— Успокойтесь, я помогу Вам! — протянул он ей руку.

— Не мешай мне, сынок! Я все равно не смогу спуститься…

У Макса не было времени на уговоры — в доме могли быть люди и кроме неё. Подхватив женщину на руки, он быстро съехал по лестнице вниз. Бабка не успела толком начать охать, как уже стояла на земле, а Макс с напарником забирался в соседнюю квартиру. Окно здесь было закрыто. Макс выбил стекло, и из окна дохнул жар и повалил густой дым. Забравшись в квартиру, Макс ничего не мог разглядеть. В доме стоял ужасный гул, будто старый дом стонал, как старик, раздавался треск, хлопки, что-то падало. Надев маску и пройдя по стенам в соседнюю комнату, Макс нащупал на кровати ногу человека. Тот преспокойно спал. Алкоголь хорошо убаюкивает. Макс взвалил на себя тяжеленного алконавта, и еще не поджившая рука сразу дала о себе знать. Спящий неожиданно стал сопротивляться и, размахивая руками, кричать что-то невнятное. Макс с трудом дотащил его до спасительной лестницы и спустил вниз. Здесь уже стояла семья, которую вывели сослуживцы Макса. Испуганные и растерянные дети в накинутых поверх пижам куртках снимали с лиц мокрые тряпки, бережно держа в руках какие-то коробки. Из дома выводили всё новых людей, и хаос усиливался. «Пустите! — истошно билась в истерике какая-то женщина, которую сжимал в железной охапке товарищ Макса. — У меня там дети! Я вышла только посмотреть, что случилось, а вы меня сгребли!» — она отчаянно пиналась, но никак не могла вырваться из крепких объятий назад, в огонь.

Едва Макс коснулся земли, как на его спасенного алконавта с кулаками набросились соседи:

— Скотина! Спалил-таки дом! Сколько раз тебе говорили: не кури, скотина, в кровати!

Женщины били его тем, что попалось по руку, задевая заодно и ни в чем не повинного Макса. Спасать ничего не соображающего поджигателя от неминуемой расправы прибежал водитель бригады и, переложив на него эту непростую обязанность, Макс вновь взялся за лестницу.

— В какой квартире дети? — спросил Макс у стоящих рядом.

— В двенадцатой… — растерянно ответили ему, будто он всю жизнь жил в этом доме и знал расположение квартир.

«Это тоже третий этаж», — прикинул Максим и хотел подняться, но какая-то женщина повисла у него на руке:

— Спасите моего Эдика! Обязательно спасите! Это пёсик.

Аккуратно стряхнув женщину с руки, Максим уже вновь летел вверх по лестнице в очередное окно. Зайдя в третью квартиру, он услышал ожесточенный лай. «Это Эдик», — машинально подумал он. Казалось, воздуха здесь не было совсем и, надев противогаз, он вошел в глубь квартиры. Из темноты и дыма на него выскочила злобная маленькая собачонка. Макс попытался схватить ее, но та уворачивалась и норовила цапнуть его за руку. Наконец, Макс схватил ее за шкирку и понес к выходу. Мерзкая шавка грызла руки и исходилась лаем. Поборов желание швырнуть ее обратно в огонь, Макс благополучно доставил животное в руки хозяйке. Та схватила его и направилась к своей машине.

— Хоть бы спасибо сказала! — не удержались наблюдавшие всю картину соседи. — Человек ради твоей собаки жизнью рисковал!

Женщина фыркнула в ответ:

— За что ему спасибо говорить? Это его работа! Ему деньги за что платят? Никто же не говорит спасибо дворнику за подметенный двор!

— Да ты бы тогда так и сказала сразу: иди и сдохни за мою шавку — тебе же деньги платят, чтоб ты сдох!

Макс уже не слышал начавшейся перепалки. Все на нервах, и эта женщина — не первая и не последняя в его практике, кто не чувствует благодарности. Его больше занимало другое.