Бессонница - Кинг Стивен. Страница 16

Затем он вспомнил, как Эд на негнущихся ногах направляется к водителю голубого пикапа — это был «форд-рейнджер», не так ли? — и наносит тому сильнейший удар в челюсть.

Вспомнить это было все равно что открыть дверцу шкафа Фибби Мак-Ги — персонажа старого радиоспектакля, — только вывалилась оттуда не груда скопившегося за десятилетия хлама, а целая лавина ярких образов того июльского дня. Молнии, сверкающие над взлетным полем. Эд, размахивающий рукой из стороны в сторону, как будто таким образом он мог заставить ворота открыться быстрее. Шарф с вышитыми китайскими иероглифами.

«Эй, эй, Сьюзен Дэй, сколько ты убили детей?» — прозвучал голос Эда в голове Ральфа; и еще до того, как Элен открыла рот, он уже знал, что именно она скажет.

— Как глупо, — отрешенно произнесла женщина. — Он избил меня, потому что я подписала обращение. Подписи собирают по всему городу. Кто-то сунул мне его позавчера по пути в супермаркет. Человек высказался в защиту Центра помощи женщинам, мне его доводы показались разумными. К тому же малютка капризничала, поэтому я просто…

— Поставила подпись, — закончил Ральф. Элен, кивнув, снова расплакалась.

— Что за обращение? — поинтересовался Мак-Говерн.

— Приглашение Сьюзен Дэй выступить в Дерри, — объяснил Ральф. — Это известная феминистка…

— Я знаю, кто такая Сьюзен Дэй, — раздраженно оборвал его Мак-Говерн. — В общем, группа единомышленников решила пригласить ее к нам для выступления. В защиту Центра помощи женщинам.

— Когда Эд вернулся сегодня домой, у него было такое прекрасное настроение, — сквозь слезы рассказывала Элен. — Так всегда бывает по четвергам, потому что в эти дни он работает только до обеда. Он поведал мне о своих планах на вечер, о том, как он будет делать вид, будто читает, а сам станет наслаждаться покоем… Ну, ты же знаешь его…

— Конечно, — ответил Ральф, вспоминая, как Эд сунул руку в бочонок Толстяка, и коварную ухмылку (Я знаю трюк и получше этого) на его лице.

— Да, я его знаю.

— Я попросила Эда купить кое-что из детского питания… — Голос женщины взмыл вверх, в нем зазвучали нотки раздражения и испуга. — Я не знала, что он расстроится… Честно говоря, я абсолютно забыла, что подписала эту дурацкую бумажку… И я до сих пор не понимаю, почему он так сильно расстроился… Но… Но когда он вернулся… — Задрожав всем телом, Элен прижала к себе Натали.

— Ш-ш-ш, Элен, успокойся, все уже позади, все хорошо.

— Нет, не хорошо! — Элен взглянула на Ральфа, слезы градом катились из одного глаза и просачивались из-под распухшего века другого. — Нет, не… Не… Хорошо! Почему он не удержался на этот раз? И что будет со мной и ребенком? Куда нам идти? У меня нет других денег, кроме положенных на общий счет… У меня нет работы… О, Ральф, зачем ты позвонил в полицию? Не надо было этого делать! — Элен обессиленно стукнула кулачком по его руке.

— Ты все преодолеешь, — произнес Ральф. — У тебя много друзей.

Но вряд ли он сам слышал, что говорит, и совсем уж не заметил ее слабого удара. Гнев стучал в его груди и висках, словно второе сердце.

Не «Почему он не удержался?» — не это сказала Элен.

Она сказала: «Почему он не удержался на этот раз?»

На этот раз.

— Элен, а где Эд сейчас?

— Думаю, дома, — глухо ответила она.

Ральф погладил ее по плечу и направился к двери.

— Ральф? — окликнул его явно встревоженный Мак-Говерн. — Куда ты идешь?

— Закрой за мной дверь, — попросил Ральф растерявшуюся Сью вместо ответа.

— Господи, не знаю, смогу ли я это сделать. — Сью с сомнением оглядела толпу зевак, прильнувших к пыльной витрине. Любопытных все прибавлялось. — Сможешь, — оборвал ее Ральф, уловив слабый звук приближающейся сирены. — Слышишь?

— Да, но…

— Полиция объяснит, что нужно делать, да и твой босс тоже не станет ругать — возможно, он даже наградит тебя медалью «За отвагу».

— Если он это сделает, я разделю награду с тобой, — сказал он, переводя взгляд на Элен. Бледность постепенно сходила с лица Сью.

— Господи, Ральф, да посмотри же на нее! Неужели Эд действительно избил ее только за то, что она подписала какую-то дурацкую бумажку?

— Думаю, что так, — ответил Ральф. Смысл разговора доходил до него, но тема была слишком далека. А вот ярость находилась гораздо ближе, она сомкнула свои огнедышащие объятия на его горле. Он жалел, что ему не сорок или хотя бы пятьдесят, чтобы он был в силах дать Эду отведать своего собственного лекарства. Однако Ральф чувствовал, что может попробовать сделать это, несмотря ни на что.

Он уже поворачивал дверную ручку, когда Мак-Говерн схватил его за плечо:

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Я иду разбираться с Эдом.

— Ты что, шутишь? Да он же разорвет тебя на части, как только ты попадешься ему под руку. Сам видишь, что он сделал с Элен.

— Конечно, вижу, — почти прорычал Ральф таким тоном, что Мак-Говерн быстро убрал руку.

— Тебе уже семьдесят, Ральф. Напоминаю, если ты забыл. К тому же сейчас Элен нуждается в друге, а не в разбитой рухляди, которую она сможет посещать только потому, что твоя больничная койка будет находиться через три двери от ее палаты.

Конечно, Билл был абсолютно прав, но это разгневало Ральфа еще больше.

Он предполагал, что в этом тоже виновата бессонница, разжигающая ярость и окутывающая туманом его мысли. Но в каком-то смысле гнев приносил облегчение. Это было определенно лучше, чем дрейфовать в мире, окрашенном в серые расплывчатые тона.

— Если Эд сильно поколотит меня, я приму димедрол и наконец-то высплюсь, — отрезал Ральф. — И пожалуйста, оставь меня в покое, Билл.

Он быстрым шагом пересек парковку перед «Красным яблоком».

Приближалась полицейская машина с включенной мигалкой. Вопросы из толпы — «Что случилось? С ней все в порядке?» — градом обрушились на него, но Ральф проигнорировал их. Он задержался на тротуаре, пережидая, пока полицейская машина въедет на стоянку, затем таким же быстрым, решительным шагом пересек Гаррис-авеню. За ним на разумном расстоянии шел Мак-Говерн.

Глава третья

Через три дома от них стоял аккуратный шоколадно-кремовый домик того типа, который женщины золотого возраста называют «миленьким». В этой «конфетке» и жили Элен и Эд Дипно. Кэролайн любила повторять, что семья Дипно принадлежит к церкви Свидетелей Иеговы, хотя ее искренняя привязанность к молодой чете лишала эту фразу едкой колкости. Они были laisser-faire <Laiseer faire (франц.) — давать волю, свободно действовать.> вегетарианцами, считавшими вполне приемлемым употреблять в пищу рыбу и молочные продукты. На последних выборах супруги голосовали за Клинтона, а на их машине — теперь это был уже не «датсун», а новая малолитражка — красовался лозунг:

— "РАСЩЕПЛЯЙТЕ ДЕРЕВО, А НЕ ATOM, ОХОТЬТЕСЬ НА ЖИВОТНЫХ, А НЕ НА ЛЮДЕЙ".

Очевидно, Дипно сохранили все музыкальные альбомы, купленные ими в шестидесятых, — Кэролайн считала это одной из самых милых привычек, и теперь, когда Ральф сжав кулаки, подходил к их дому, он услышал стенания Грейс Слик, распевающей один из старых хитов Сан-Франциско:

Приняв одну пилюлю, станешь больше, <В оригинале игра слов pill (англ.) — это и таблетка, и пилюля, и пуля.> Прими другую — ты уже малец.

Лишь той довольствуйся, не бойся, Что мать протянет, сорванец.

Ответ получишь от Алисы, <Героиня детской книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».> Когда она на десять футов станет выше.

Музыка доносилась из закрепленной на террасе миниатюрной колонки размером чуть больше почтовой марки. Поливное устройство на газоне издавало хиша-хиша звук, разбрасывая радужные брызги и оставляя поблескивающий мокрый след на дорожке. Эд Дипно, голый по пояс, раскинулся в садовом кресле слева от бетонированной дорожки, ошеломленно глядя в небо с видом чудака, пытающегося понять, похоже ли облачко, проплывающее над ним, на лошадь или на единорога. Босой ногой он отбивал такт. Открытая книга, лежащая обложкой вверх на его коленях, как нельзя лучше сочеталась с доносящейся из колонки музыкой. Это был роман Тома Роббинса.