Библиотечная полиция - Кинг Стивен. Страница 19

Он состряпал себе завтрак – омлет из трех яиц с зеленым луком, апельсиновый сок, целый кофейник кофе – и стал раздумывать, а не сгонять ли еще разок на Ангол-стрит. Сэм не мог забыть то удивительное озарение, которое испытал перед тем как уснуть, и был убежден – это неспроста, однако не уверен в том, что ему надо и впредь заниматься этим безумным делом.

При ярком свете весеннего утра ночные страхи показались ему нелепыми и вздорными. Господи, как хотелось выбросить из головы всю эту дурацкую свистопляску! Ну случилась с ним совершенно странная и необъяснимая история… Ну и что из этого? Да гори она синим пламенем!

В свое время он немало начитался про привидения, предчувствия и всякую прочую чертовщину, однако особой тяги ко всей этой чепухе не питал. Да, порой он с удовольствием смотрел в кино какой-нибудь «ужастик» – и только. Как личность сугубо прагматическая, Сэм вообще не питал интереса к паранормальным явлениям… если таковые вообще существовали. Да, пусть с ним и случилось нечто, скажем, сверхъестественное… Но ведь оно уже в прошлом. Так пусть там и остается.

Она же сказала, что хочет получить книги завтра.

Впрочем, это уже его не слишком тяготило. Даже несмотря на послание, оставленное ею на автоответчике, Сэм больше не верил в существование Арделии Лорц.

Но вот что его действительно интересовало, так это собственное отношение к случившемуся. Сэм вдруг вспомнил лекции в колледже по биологии. Преподаватель рассказывал, как здорово научился бороться человеческий организм с болезнетворными микробами. В памяти даже всплыли его слова о том, что из-за раздутых средствами массовой информации слухах о наступлении рака, гриппа и венерических заболеваний люди прониклись паническим страхом перед этими недугами.

«Между тем, – говорил преподаватель. – в нашем теле есть свои спецподразделения „коммандос“, специально обученные бороться с неприятелем. И такие подразделения не знают пощады. Если бы не эта армия вышколенных бойцов, никто из нас не прожил бы и пары месяцев». Насколько Сэм помнил, организм прибегал к тактике изоляции. Неприятеля окружали и отрезали от источников питания, так что ему оставалось только задрать лапки и умереть. Теперь Сэм убедился, что подобной же тактики придерживается и атакованный мозг. Сэму и прежде не раз и не два случалось ложиться спать, подхватив простуду, но уже на следующее утро он просыпался здоровым. Организм за ночь брал свое, уложив микробы на обе лопатки.

Прошлой ночью случилось нечто подобное – только вместо горла нападению подвергся его мозг. Утром вторгшиеся неприятельские войска, грозящие если не уничтожить, то подчинить себе его рассудок, были окружены и отрезаны от источников питания. Окончательная победа была лишь делом времени. Что-то подсказывало Сэму: раздумывая о случившемся, он лишь играет на руку супостату.

«Вот, значит, как это происходит, – подумал он. – Вот почему газеты пестрят сообщениями о загадочных и необъяснимых явлениях. Первым страдает мозг… а затем организм накапливает силы и переходит в контрнаступление».

И все же Сэма разбирало любопытство. Вот в чем его беда! Неспроста ведь говорят, что любопытство сгубило кошку. С другой стороны – говорят, что у кошки девять жизней, говорят, живуч как кошка.

Кто? Кто так говорит?

Этого Сэм не знал, но решил выяснить. В библиотеке, например.

Опуская посуду в раковину, Сэм улыбался. Он дал себе зарок, что все-таки попытается расследовать эту невообразимую историю.

Хотя бы чуть-чуть.

На Ангол-стрит Сэм вернулся в половине первого. Старенький голубой «датсун» Наоми у входа не слишком удивил его. Он поставил свою машину сзади и поднялся по скрипучим ступенькам, миновав плакат, призывавший выкинуть в урну любые бутылки, которые ты несешь с собой. Сэм постучал, но ответа не услышал. Толкнув дверь, он очутился в просторной прихожей… совершенно голой, если не считать телефона-автомата. Обои в прихожей были чистые, но выцветшие от времени. В нескольких местах подклеены скотчем.

– Эй, есть здесь кто?

Молчание. Он медленно, чувствуя себя незваным пришельцем, пересек прихожую. На двери в гостиную красовались два плакатика, пришпиленные кнопками.

А вот второй, прикрепленный чуть ниже, показался Сэму глубокомысленным и одновременно совершенно дурацким. Вот что было на нем начертано:

Помимо софы, перехваченной в нескольких местах изоляционной лентой, в гостиной были расставлены стулья – почему-то все разные. Стены были увешаны плакатами. На маленьком столике у телевизора – кофеварка. Телевизор выключен.

Медленно ступая, Сэм пересек прихожую: он уже поймал себя на том, что воровато осматривается, поочередно заглянул в три комнаты, выходившие в общий коридор. В каждой из них стояло по две кровати; нигде не было ни души. Все три спаленки поразили своей опрятностью, и каждая поведала собственную историю. Одна, например, насквозь пропахла мастикой. В другой стоял удушливый запах какой-то тяжелой болезни. «Либо здесь кто-то умер, – подумал Сэм, – либо стоит одной ногой в могиле».

В конце коридора располагалась кухня; в ней тоже никого. От солнечных лучей было просторно и светло: выцветший линолеум горбатился на полу подобно песчаным барханам в пустыне. Печь с вмонтированной в нее газовой плитой размещалась в неглубокой нише. Раковина была глубокая и допотопная, эмаль облупилась и пошла ржавыми пятнами. Возле буфета установлены старенькая моечная машина и газовый сушильный шкаф. Здесь пахло вчерашними тушеными бобами.

Сэму кухня понравилась. С одной стороны, все вокруг говорило о любви, с другой – о заботе и выстраданном счастье. Сэм невольно вспомнил кухню своей бабушки, где тоже чувствовал себя хорошо и спокойно, В безопасности. К дверце огромного холодильника была прилеплена магнитиком табличка с призывом:

Снаружи послышались голоса. Сэм подошел к открытому окну. Дул теплый весенний ветерок. За домом уже пробивалась первая зелень; на деревцах, обступивших Ангол-стрит жиденькой изгородью, распустились почки, а вот грядки в небольшом огородике определенно дожидались более теплых дней. На спортивной площадке была укреплена волейбольная сетка, немного провисшая посередине. Справа, на двух подковообразных грядках, робко зеленели первые травинки. Нельзя сказать чтобы зрелище пленяло воображение – впрочем, ничего иного ожидать в это время года и не приходилось, – однако ухоженность, трогательная забота чувствовались и здесь.

На раскладных стульях, расставленных кругом между волейбольной сеткой и клумбами, расположилось около дюжины человек. Сэм сразу узнал Наоми, Дейва, Льюки и Рудольфа. Мгновение спустя он разглядел также Берта Айверсона, самого известного адвоката Джанкшен-Сити, и Элмера Баскина, банкира, которому не довелось услышать знаменитую речь Сэма, но который тем не менее позвонил и поздравил его с успехом.

Порыв ветра всколыхнул клетчатые занавески наг окнах и взъерошил седовласую шевелюру Элмера. Банкир, посмотрев на солнце, улыбнулся. Сэм поразился выражению несказанного удовольствия на лице Элмера. Меньше всего он сейчас напоминал богатейшего в городке банкира: совершенно рядовой обыватель, радующийся долгожданной весне и просто наслаждающийся жизнью.

Нереальность увиденного ошеломила Сэма. Уже одно то, что Наоми Хиггинс якшалась тут с бездомными пьяницами, да к тому же под вымышленным именем, было достаточно странно и необъяснимо: присутствие же в этой компании двух столь уважаемых граждан Джанкшен-Сити выглядело совершенно невероятным. В этот миг незнакомый Сэму мужчина в потертых зеленых брюках и фуфайке с эмблемой бейсбольного клуба из Цинциннати поднял руку. Рудольф кивнул ему.

– Меня зовут Джон, – произнес незнакомец. – Я тоже алкоголик.

Сэм отпрянул от окна, ощущая себя не только незваным пришельцем, но и подлым соглядатаем. Шпионом. Он считал, что по воскресеньям «анонимные алкоголики» собираются в гостиной, но сегодня – должно быть, из-за солнечной погоды – они решили побеседовать на свежем воздухе. Сэм был убежден, что это придумала Наоми.