Все ради любви - Ханна Кристин. Страница 32

Мать протерла глаза.

— До чего же мерзко я себя чувствую. Мы с Фебой здорово оторвались. — Она сонно усмехнулась. — Так что неудивительно.

— А меня выбрали королевой бала, — тихо произнесла Лорен, все еще сама не веря в то, что это правда, и не удержалась от улыбки.

— Да? — Мать, казалось, не удивилась словам дочери.

— У нас ведь вчера был бал, — сказала Лорен, понимая, что ей так и не удалось завладеть вниманием матери. — Не важно.

— Наверное, я позвоню на работу и скажу, что заболела. — Мать повернулась на бок. Спустя минуту она уже храпела.

Лорен запретила себе поддаваться отчаянию и с упорством убеждала себя, что было глупо рассчитывать на какую-то другую реакцию матери. Ей уже давным-давно следовало бы выучить этот урок. Вздохнув, она встала и вышла из комнаты.

Час спустя она уже ехала в автобусе, маршрут которого лежал через весь город. Солнце скрылось за быстро собирающимися тучами, заморосил дождь.

В это воскресное утро на расчерченных парковочных местах машин почти не было, зато стоянка у церкви была забита до отказа. И это напомнило Лорен о том давнем времени, когда она по субботам открывала окно своей спальни независимо от того, шел дождь или валил снег. Погода не имела для нее значения. Она обычно высовывалась из окна и слушала звон колоколов. Она закрывала глаза и представляла, каково это — одеваться в праздничное платье и идти в церковь. Картина, которая возникала в ее сознании, всегда была одной и той же: вот она, маленькая рыжеволосая девочка в ярко-зеленом платьице, спешит за красивой женщиной со светлыми волосами. А впереди их ждет семья. «Поторопись, Лорен, — каждый раз говорила ее воображаемая мама, ласково улыбаясь и беря ее за руку. — Нам нельзя опаздывать».

Лорен уже давно не открывала окно. Если его открыть, она увидит лишь обрушившийся соседний дом да оскаленный «Эль-Камино», принадлежащий миссис Санчес. И грезить наяву она перестала. Если та сладостная картина и возникает, то только в снах.

Автобус замедлил ход и начал тормозить у остановки. Лорен опустила взгляд на сумку, лежавшую у нее на коленях. Надо было бы сначала позвонить — так принято среди воспитанных людей, нельзя ехать в чужой дом без предупреждения. К сожалению, она не знала номера телефона Энджи. А еще — если быть честной с самой собой — ей невыносимо сегодня оставаться одной.

— «Миракл-Майл-роуд», — объявил водитель.

Лорен вскочила и поспешила к выходу.

Дверцы со скрежетом закрылись у нее за спиной, и автобус двинулся дальше.

Лорен еще некоторое время стояла на остановке, оглядываясь по сторонам и прижимая к груди сумку. Капли дождя напоминали крохотные льдинки с острыми краями. По обеим сторонам дороги, по которой ей предстояло идти, росли высоченные кедры, словно стремившиеся своими верхушками дотянуться до серого неба. Между деревьями виднелись почтовые ящики — они были единственными признаками того, что здесь живут люди. Это время года, эти мрачные дождливые месяцы принадлежали только лесу, и многих из тех, кто отваживался зайти в его дебри, находили только весной.

Когда Лорен дошла до подъездной дорожки, дождь уже лил как из ведра. Ледяные капли больно били Лорен по лицу. На глубоких лужах вздувались огромные пузыри.

Дом казался пустым, в окнах не было света.

Оглядевшись, Лорен, к своему облегчению, увидела, что машина Энджи стоит под навесом, и постучала в дверь, но ее стук, как видно, заглушала звучавшая в доме музыка. Лорен постучала посильнее. С каждой минутой ожидания из ее рук утекало тепло, съедаемое холодом.

После очередной безуспешной попытки достучаться Лорен решилась подергать ручку. И дверь вдруг открылась.

— Ау! — крикнула она, входя внутрь и прикрывая за собой дверь.

Свет в доме не был включен, и в это хмурое утро дом выглядел мрачным. Лорен заметила на кухонной стойке дамскую сумочку и связку ключей рядом с ней.

— Энджи? — Она сняла ботинки, положила принесенную с собой сумку и направилась в гостиную, продолжая звать Энджи.

Но на ее зов никто не откликался. Похоже, в доме и вправду было пусто.

— Черт! — пробормотала Лорен. Теперь придется тащиться обратно и ждать автобус на холодном дожде. Она не знала расписания автобусов девятого маршрута и не представляла, как долго ей придется стоять на остановке.

Но делать нечего. По крайней мере, она, как обещала, вернет платье владелице.

Лорен стала подниматься наверх по скрипучим ступенькам. Оглянувшись, она увидела позади себя мокрые следы. Отлично, только этого не хватало! Теперь перед уходом придется вытереть за собой пол.

Она остановилась перед закрытой дверью спальни, на всякий случай постучала, хотя сомневалась, что в одиннадцать утра Энджи еще спит, и повернула ручку.

В комнате было темно. Окна закрывали плотные шторы с цветочным рисунком. Лорен пошарила по стене в поисках выключателя, нашла его и щелкнула им. Комнату залил свет от висевшей под потолком люстры.

Энджи сидела на кровати и, жмурясь, озадаченно смотрела на девочку.

— Лорен?

От смущения Лорен замерла, ее щеки залил жаркий румянец.

— Я… э… извините. Я стучала. Я думала…

Энджи улыбнулась ей. Ее глаза были красными и слегка припухли, похоже было, что она плакала, волосы были в полнейшем беспорядке. В общем, выглядела она неважно.

— Все в порядке, детка.

— Я лучше пойду.

— Нет! — воскликнула Энджи и добавила уже спокойнее: — Мне было бы приятно, если бы ты осталась. — Энджи кивком указала ей на кровать. — Присаживайся.

— Я вся мокрая.

Энджи пожала плечами:

— Не страшно. Высохнет.

Лорен опустила взгляд на свои ноги и сняла промокшие носки. На покрасневшей от холода коже четко выделялись синие вены. Она села на кровать, вытянула ноги и привалилась к спинке.

Энджи бросила ей огромную подушку и накрыла ее ноги пушистым одеялом.

— Ну, рассказывай, как прошел бал?

Этот вопрос высвободил что-то в душе Лорен, и тяжесть в груди, мучившая ее все утро, исчезла. Ей хотелось рассказать Энджи о бале во всех романтических подробностях, но что-то останавливало ее. Наверное, грусть в глазах Энджи.

— Вы плакали, — осторожно произнесла она.

— Я ведь не молода, так я обычно всегда выгляжу по утрам.

— Во-первых, уже почти одиннадцать, практически день. Во-вторых, я знаю, как это бывает, когда плачешь ночью.

Энджи откинула голову на изголовье и устремила взгляд на потолок. Прошло немало времени, прежде чем она заговорила:

— Иногда у меня бывают плохие дни. Нечасто, но… знаешь ли… бывают. — Она вздохнула, перевела взгляд на Лорен. — Иногда жизнь поворачивается совсем не туда, куда тебе хотелось бы. Ты еще слишком юная, чтобы понимать это, не забивай себе голову.

— Вы думаете, что я слишком мала, чтобы понять, что такое разочарование? — спросила Лорен.

Энджи внимательно посмотрела на нее, потом ответила:

— Нет, не думаю. Но есть вещи, которым разговорами не помочь. Поэтому расскажи мне о вчерашнем бале. Умираю — так хочу знать подробности.

Лорен пожалела, что еще так мало знает Энджи. Знай она ее получше, она бы поняла, что ей делать дальше: развивать эту тему или переключиться на другую. Интуитивно она чувствовала одно: сейчас важно вывести эту замечательную, но очень грустную женщину из ее тяжелого состояния.

— Вечер был великолепный, — наконец проговорила Лорен. — Все кругом говорили, как я потрясающе выгляжу.

— Ты действительно выглядела потрясающе, — улыбнулась Энджи. Улыбка получилась искренней, а не вымученной ради того, чтобы усыпить бдительность собеседника, и как бы говорящей: «Со мной все в порядке».

У Лорен полегчало на душе, она чувствовала, что передает Энджи кусочек своей радости.

— И декорации были шикарные. Зал превратили в зимнюю Страну чудес, все время падал снег, а зеркала напоминали замерзшие пруды. Ой, а Брэд Гаггиано принес с собой большую бутылку рома. Ее выдули за минуту.