Буря столетия - Кинг Стивен. Страница 25

ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ.

Хэтч переводит взгляд с висящих ног на Линожа, сидящего в клетке, подобрав ноги на койку, лицо с неуловимой улыбкой выглядывает из раздвинутых колен. Глаза его вновь нормальны, но все равно он излучает ту же хищность, тот же тигриный голод. Да, он заперт, но что за смешная эта клетка с деревянным полом и самодельными сварными прутьями! Хэтч начинает понимать, что это он в беде, запертый с этим тигром в человечьем обличье. Мы можем сделать еще один шаг: в беде весь город.

И до Хэтча, стоящего между висящим телом и безмолвно глядящим Линожем, это начинает доходить.

– Ты на что это смотришь? Линож не отвечает.

– Это ты как-то заставил его это сделать? Написать вот то, что у него на шее, и повеситься? Это ты?

От Линожа – ничего. Он только сидит и смотрит на Хэтча. С Хэтча, пожалуй, хватит, и он идет к двери. То есть пытается идти, но не может сдержаться, начинает торопиться… и просто бросается к ней. Хватает ручку, поворачивает, дергает дверь… а там стоит какая-то фигура. Она хватает Хэтча, и Хэтч вопит.

Крупным планом – Пиппа в мэрии. На глазах у нее повязка, в руке хвост (то есть свернутый в трубку носовой платок) с воткнутой булавкой. Она медленно приближается к листу бумаги, приклеенному к стене. На этом листе Молли Андерсон нарисовала улыбающегося ослика. Вокруг Пиппы собрались все дети из детского сада Молли, кроме одного – Фрэнк Брайт спит неподалеку на раскладушке. Они с азартом кричат «теплее!» и «холоднее!», следя за движениями Пиппы. Здесь Ральфи, Дон Билз, Гарри Робишо, Хейди Сент-Пьер, Бастер Карвер и Салли Годсо (осиротевшая, но еще, к счастью, этого не знающая).

На заднем плане Кэт Уизерс, Мелинда Хэтчер и Линда Сент-Пьер готовят постели. Неподалеку с грудой одеял на руках стоят Джордж Кирби, Генри Брайт и Робби Билз. У Робби не слишком довольный вид.

Карла Брайт подходит к Молли, которая руководит детской возней.

– Вечерние занятия?

– Скорее развлечения, – отвечает Молли. – Но… Пиппе удается приставить хвост примерно к заду ослика.

– …когда они заснут, я собираюсь добраться до ближайшей бочки алкоголя и заставить ее исчезнуть.

– Я тебе налью, – говорит Карла.

– Я следующий! – кричит Дон Билз.

– Договорились, – отвечает Молли Карле, снимает повязку с Пиппы и надевает на Дона.

А наверху в мэрию врывается Ферд Эндрюс с дикими глазами, покрытый снегом с головы до ног. И орет во всю силу своих легких:

– Ллойд Уишмен мертв!

Прекращается вся суета, все останавливается. Сорок лиц (или пятьдесят?) поворачиваются к Ферду. В центре группы стоит Урсула Годсо с планшетом.

А дети все еще развлекаются, крича «теплее» и «холоднее» Дону Билзу, который пытается приделать ослу хвост, но взрослые все повернулись на крик Ферда. Робби Билз бросает груду одеял, которую держал в руках, и идет к лестнице.

В офисе Хэтч истерически отбивается от рук неизвестного, но тут…

– Хэтч! – кричит Майк. – Прекрати! Стой! Хэтч глядит на Майка, и его ужас сменяется облегчением. Он крепко обнимает Майка – только что не покрывает его лицо поцелуями.

– Какого… – начинает Майк, но тут поверх плеча своего помощника видит, что случилось. Отстранив Хэтча, медленно проходит к висящему телу, смотрит… потом смотрит на Линожа. Линож улыбается.

В мэрии Ферд, захлебываясь, кричит:

– Ллойд Уишмен покончил самоубийством! Развалил себе голову топором! Господи, ужас какой! Кровь всюду!

Снизу поднимается Робби. Его жена Сандра (маленькая и незаметная) пытается взять его за плечо – может быть, ища опоры. Робби стряхивает ее руку, не глядя (совсем как это у них бывает даже в обычных ситуациях), и идет к Ферду. Ферд захлебывается словами:

– В жизни такого не видел! Вышиб себе мозги! И на новой машине что-то написал, не пойми что…

– Возьми себя в руки, Ферд! – встряхивает его Робби. – Ну!

Ферд перестает бормотать, и тишина такая, что муха пролети – слышно будет. Кроме, конечно, грохота шторма снаружи. Глаза Ферда наполняются слезами.

– Робби, зачем было Ллойду себе голову разваливать? Он ведь жениться собирался будущей весной?

А в офисе констебля точно так же захлебывается словами Хэтч:

– Я вышел только в сортир и потом кофе себе налить, а он был ну совсем нормальный. Только вот этот все на него смотрел… как змея на птицу. И он… он… он…

Майк пристально глядит на Линожа. Линож не отводит взгляда.

– Что вы с ним сделали? – спрашивает Майк. Ответа нет. Майк поворачивается к Хэтчу:

– Помоги мне его снять.

– Майк… – отвечает Хэтч. – Я не знаю… смогу ли…

– Сможешь.

Хэтч смотрит на Майка умоляющим взглядом.

– Выпустите меня, и я вам помогу, Майк Андерсон, – вежливо предлагает Линож.

Майк кидает на него взгляд и снова поворачивается к Хэтчу, а Хэтч побледнел, и на лице у него испарина. И все же Хэтч делает глубокий вздох и кивает:

– О'кей.

За магазином к погрузочной площадке подъезжает снегоход, и оттуда выходят двое в толстых нейлоновых штормовых костюмах. Через плечо у них винтовки. Это Кирк Фримен и Джек Карвер – следующая смена. Поднимаются по ступеням.

В офисе Майк с Хэтчем только что укрыли Питера одеялом – видны его рыбацкие сапоги, и тут раздается стук в дверь. Хэтч ахает и бросается к столу, где лежит пистолет рядом с самодельным плакатом, снятым с шеи самоубийцы.

– Остынь! – хватает его за руку Майк, потом подходит к двери и открывает. В вихре вьюги вваливаются Кирк и Джек, топая ногами и стряхивая снег. Кирк провозглашает:

– Буря там или не буря, а мы прибыли вовре… – и он замечает накрытый одеялом труп. – Майк, кто это?

– Питер Годсо, – отвечает Джек Карвер, явно борясь с тошнотой. – Это его сапоги.

Джек оборачивается к Линожу, Кирк следит за его взглядом. Они еще не врубились в ситуацию, но инстинктивно понимают, что без Линожа здесь не обошлось. Чуют его силу.

В углу вдруг трещит рация. Голос Урсулы:

– Майк… сюда… Майк Андер… чрез… шествие… Ллойд Уиш… мэрии… срочно.

Последнее слово слышно почти ясно. Майк и Хэтч переглядываются тревожным взглядом – что еще? Майк подходит к полке с рацией и берет микрофон.

– Урсула, повтори сообщение! Повтори… и помедленнее, Бога ради! Антенна на крыше полетела, и я тебя еле слышу. Что у вас за ЧП?

Он отпускает кнопку. Напряженная пауза. Хэтч протягивает руку и увеличивает громкость. Треск помех, потом слова:

– ..ойд… шмен… Ферд сказал… Робби Билз… Генри Брайт… ты… меня… шишь? У Майка возникает идея:

– Выйди и поймай ее на рацию вездехода. Как только будешь знать, что там – возвращайся.

– Иду! – отвечает Хэтч и направляется к двери, но останавливается.

– А ты как?

– Но он же заперт? – отвечает Майк. У Хэтча в лице еще больше сомнения, чем прежде, но он все же выходит.

– Майк! – спрашивает Кирк Фримен. – Ты хоть сколько-нибудь понимаешь, что тут делается?

Майк поднимает руку, будто говоря «потом, потом». Вынимает из кармана пакет и листает фотографии, сделанные в доме Марты Кларендон. Выбирает из них фотографию надписи над дверью. Кладет ее рядом с запиской, которую Хэтч снял с шеи Питера Годсо. Надписи идентичны – даже трость точно такая же, как те, что танцуют по всей бумаге.

– Что тут, черт побери, происходит? – спрашивает и Джек Карвер.

Майк выпрямляется, и тут видит еще кое-что. Вся сетка кроссворда Хэтча заполнена вариациями ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ, а в черных квадратах – маленькие трости.

– Убей меня, если я понимаю, – говорит Майк. В офисе мэрии Урсула пытается изо всех сил добиться толку от микрофона. За ней с озабоченным видом несколько мужчин и женщин, среди них Сандра Билз и Карла Брайт.