Я тебя спас. Ты не против? (СИ) - "Северный Орех". Страница 15

— Тогда я пока в душ, – пробормотал я, закутался в одеяло, и схватил свои вещи со стула. Я вихрем пронëсся до санузла, шлëпая голыми пятками и наверняка напоминая привидение.

Приведя себя в порядок и дважды почистив зубы, я вышел, желая продолжить начатое, но из кухни всё ещё доносились голоса. Я тяжко выдохнул и поплëлся туда.

За столом сидела сухонькая старушка, одетая в цветастый фланелевый халат. Из-под белого ситцевого платочка, аккуратно повязанного на голове, виднелись почти седые волосы, разделëнные на прямой пробор. На столе перед ней стояло большое блюдо, прикрытое белым вафельным полотенцем.

— Здравствуйте! — я постарался максимально мило улыбнуться, не думая о том, что из-за этой гостьи обломался наш с Мишей поцелуй, и тоже сел за стол. Мы с гостьей уставились друг на друга изучающим взглядом, словно оценивая.

Вблизи я рассмотрел еë испещрённую морщинами кожу, похожую на печëное яблочко, почти полное отсутствие ресниц и бровей и васильковые, неожиданно яркого оттенка глаза. Почти как у меня.

— Драссти!

— Вот, знакомься, баб Вер, это Ваня, мой…

— Родственник, – перебил я Мишу не подумав. Ну, не хотелось мне быть просто «другом», «приятелем», или «коллегой». Хотелось быть более близким человеком, хотя бы на словах. Кузеном, племянником, сводным братом внука его троюродного дедушки — неважно.

На меня недоуменно уставились три пары одинаково моргнувших глаз, если считать Тузика. Хаски сидел на полу, преданно положив голову на колени соседке.

— Мишаня, так я не дочухáла, родственник али зазноба? — с подозрением протянула бабка и уставилась на хозяина дома. Я вспыхнул. Мог бы и предупредить, что бабулька свободных взглядов!

«Медведь» расплылся в совершенно идиотской, на мой взгляд, широкой улыбке.

— Кхм… пока зазноба. А там, может, и породнимся, – продолжал лыбиться Миша и посмотрел на меня с какой-то сумасшедшей нежностью, которая меня приятно смутила. Ну, чего он, в самом деле…

— Оно и правильно, – смешно окая вклинилась баба Вера. — Это раньше, при советах, статья была. А сейчас свободная любовь! — сухонький кулачок бабульки с революционной решимостью стукнул о дубовую столешницу. — В России-матушке, канешна, пока такова нету, ну да ничего. Съездите куды-нибудь в Халландию и все дела! Я, Мишаня, рада, что в твою берлогу, наконец, хоть кто-то забрëл! — я вспомнил, как «забрëл», а потом насаживался на огромный член Миши, прося не останавливаться, и, покраснев, закашлялся. Судя по улыбке «медведя», которая стала ещё шире, он вспомнил примерно о том же. — Парень-то вона какой видный! И имя хорошее, нáшенское! — продолжала гнуть свою линию бабка. — И миленький, как зайчишко!

— Это верно, — раскатисто расхохотался Миша, радостно блестя глазами-бусинами.

Ну хватит! Говорят, как будто меня тут нет! Спелись, блин, соседушки…

— Чай в этом доме наливают? – спросил я гордым и независимым тоном, вскинув подбородок.

— Наливают, – тепло улыбнулся Миша и загремел заварником, наполняя три огромных кружки крепкого чая. Понятно, светский приём затягивается.

— Чай – это хорошо! Я как раз калитки с картошечкой принесла, да булок с маком, — оживилась баба Вера и жестом фокусника сорвала с блюда полотенце. — Только мне кипяток холодненькой разбавь!

Я сглотнул набежавшую слюну и уставился на выпечку. Золотистые открытые штуки, похожие на ватрушки, только с толчëной картошкой, приковывали взгляд, вызывая самые жаркие гастрономические фантазии. В центре блюда высилась горка атласно блестевших булочек с маком и изюмом. И мне показалось, что сухофруктов в них больше, чем теста.

Миша поставил на стол кружки и подвинул блюдо с выпечкой в центр. Мой желудок громко заурчал, напоминая, что я не ел последние сутки. Вообще, я второй раз в Опушково, и второй раз ничего тут так и не попробовал!

Инстинктивно я схватил калитку с картошкой и разом отмахнул добрую половину. Откуда-то изнутри вырвался блаженный стон.

Секс, баня и калитки с картохой. Вот три кита удовольствия в жизни!

— Мишаня, ты Ванюшку совсем што ли не кормишь? — всплеснула тоненькими ручками баба Вера и подвинула ко мне блюдо с выпечкой почти вплотную. Хм… а она ничего! — Заездишь мальчонку, если голодом морить будешь, ирод!

Я бы сказал, что-нибудь в ответ, но мой рот всерьез и надолго оказался занят выпечкой, лишая права голоса. Или выплюнуть драгоценную калиточку и высказаться, или промолчать и поесть. Да ладно, чего уж… В конце концов, бабулька дело говорит!

— Ну, баб Вер, – прогудел Миша, укоризненно посмотрев на соседку.

— А што? Не дело говорю, што ли? Ты мне, давай, Ванюшку не обижай! Я тебе за Ванюшку уши надеру, понял? Корми его побольше, да почаще! А то одни глазишши!

— Приму к сведению, — улыбнулся хозяин, бросив на меня ещё один нежный взгляд. — А у нас сегодня тоже выпечка есть. Ваня привёз. Пахлава с мëдом, — горделиво произнес Миша и выставил на стол контейнер, который я притащил из Москвы. Интересно, он гордится тем, что ему есть чем крыть ход калитками от бабы Веры, или тем, что я позаботился о гостинцах, тем более, с добавлением любимого Мишей мёда?

— Давай сюды! Продехустирую, – кивнула бабка и залпом выпила треть своего чая. «Медведь» поставил перед ней контейнер, но старушка не приступила к трапезе, сверля Мишу чрезвычайно многозначительным взглядом.

— Баб Вер, ещё ведь даже обед не наступил, — хмыкнул Миша и достал из шкафчика бутылку коньяка.

— Это у вас не наступил. А я с пяти утра на ногах, поэтому самое время. Больше лей, Мишаня, не жалей, давай-давай! И вообще, мне девятый десяток пошëл! Жить, может, две пятницы осталось, поэтому мне уже всё можно! – бодро отозвалась бабулька и присосалась к кружке, которую минимум на треть заполнил коньяк. – И што, сам готовил, али на базаре купил? – полюбопытствовала она у меня, кивнув на кривоватые ромбики пахлавы.

— Друг готовил. Я только помогал, – честно ответил я, умолчав, что моя помощь свелась к чистке грецких орехов и покупке продуктов. А, ну и противень с готовой сдобой из духовки вытащил, когда Макс подал сигнал.

Я дожевал вторую калитку, отряхнул возможные крошки и запил волшебный завтрак чаем. Выпечка уютно расположилась в желудке – сытно, но не тяжело.

Миша, услышав про Макса, нахмурился и задумчиво сделал глоток чая.

— М-м… А што? Очень даже вкусно! – прошамкала баба Вера, запивая турецкую сладость грузинским коньяком. — Только орехи лишние.

— Почему это? — оскорбился я. Ведь орехи — мой единственный дельный вклад, а она сразу «лишние».

— Вот доживëшь до моих лет, встретишь девятый десяток с тремя зубами, тогда и поймёшь, — хмыкнула она, отодвигая половинки грецкого в сторону. — В общем, вкусный энтот ваш пахан с мёдом! Особенно с чаем. Мне нравится! Вот что, Ванюшка, бери рецепт, я вам такой же готовить буду! Пахан с мёдом в русской печи, и никаких орехов! — она залпом допила чай, задержала дыхание, а после смачно занюхала калиткой. Еë щëчки порозовели, а на тонких губах заиграла загадочная улыбка. — Ладно, пойду я. Не буду мешаться. Эх… молодо-зелено…

Баба Вера поднялась из-за стола, потрепала притихшего Тузика по голове и посеменила к выходу. Я тоже из вежливости поднялся на ноги и обошёл стол, наблюдая, как Миша провожает соседку до двери.

— Ну, тогда покедова! Ванюшка, ешшо свидимся! — я поднял ладонь, прощаясь. — А! Мишаня, я чаво спросить-то хотела, да всë забываю, голова-дырявая! Когда новеньким-то побалуешь? Я ж всю голову сломала, как тот мент выживет, если его шмара и ствол, и наркоту барыге слила? И ксиву его запалили… Может, думаю, о прослушке знал и намутил чего? Или тот кореш, из тюряги который, разложил ему всё по понятиям, и он схрон заготовил? Или што? — выдала совершенно безумный текст бабулька-божий одуванчик в ситцевом платочке и пытливо уставилась на «медведя», буквально заглядывая ему в рот.

— Всё узнаешь, баб Вер. Самая первая, как всегда. Только позже, – рассмеялся Миша и махнул разочарованно вздохнувшей старушке на прощанье. Со двора послышалась возня, хруст удаляющихся шагов и хлопок калитки.