Иван Ефремов. Книга 1. Час Быка - Ефремов Иван Антонович. Страница 21

Следом за ней двинулись Гэн Атал, Тивиса и Мента Кор, но были остановлены повелительным тоном речи Фай Родис:

— Я получила разрешение на чрезвычайные действия. Прошу снова подумать. Буду ждать два часа по времени Ян-Ях. — Фай Родис повернулась, чтобы выйти из главного фокуса.

— Стойте! — крикнул Чойо Чагас. — На какое действие вы получили разрешение?

— На любое.

— И что решили?

— Пока ничего. Жду вашего ответа.

Родис погасила обратную связь ТВФ, оставив владык Торманса перед темным экраном их секретной сети. Они не догадались сразу выключиться, и земляне могли несколько минут наблюдать их спор и суетливые испуганные жесты.

— Положение опасно! — говорил горбоносый тормансианин с круглыми и выпуклыми глазами, как позднее узнали земляне, первый помощник Чойо Чагаса Ген Ши. — Могущество пришельцев несомненно.

— Как бы они ни лгали, звездолет обладает огромной силой и, без сомнения, могущественным оружием. Без него никто не пустился бы в дальние пути к неведомым планетам, — бубнил Зетрино Умрог, — но звездолет, севший на планету…

— Это совсем другое! — сказал Чойо Чагас и что-то крикнул в сторону. Экран выключился.

Родис устало опустилась в кресло и несколько раз провела ладонями по лицу и волосам снизу вверх, как бы умываясь. Гриф Рифт молча протянул бокал КМТ, и она приняла его с благодарной улыбкой.

— Представление получилось блестящее! — довольно сказала Олла Дез и прорвала плотину негодующего молчания.

— Недостойно! Стыдно! Люди Земли не должны разыгрывать лживые сцены и пускаться в обман! Никогда не ожидали, что глава нашей экспедиции способна на бессовестный поступок! — наперебой заговорили Тивиса Хенако, Мента Кор, Гэн Атал и Тор Лик. Даже твердокаменный Див Симбел осуждающе смотрел на Фай Родис, в то время как Нея Холли, Вир Норин, Соль Саин и Эвиза Танет не скрывали своего восхищения ею.

Фай Родис отставила бокал, встала и подошла к товарищам. Взгляд ее зеленых, больших, даже для женщины ЭВР, глаз был печален и тверд.

— Мнения о моем поступке разделились у вас почти надвое — может быть, это свидетельство его правильности… Не нужно оправдания, я ведь сама сознаю вину. Опять перед нами, как тысячи раз прежде, стоит все тот же вопрос: вмешательства — невмешательства в процессы развития, или, как говорили прежде, судьбу, отдельных людей, народов, планет. Преступны навязанные силой готовые рецепты, но не менее преступно хладнокровное наблюдение над страданиями миллионов живых существ — животных ли, людей ли. Фанатик или одержимый собственным величием психопат без колебания и совести вмешивается во все. В индивидуальные судьбы, в исторические пути народов, убивая направо и налево во имя своей идеи, которая в огромном большинстве случаев оказывается порождением недалекого ума и больной воли параноика. Наш мир торжествующего коммунизма очень давно покончил со страданиями от психических ошибок и невежества власти. Естественно, каждому из нас хочется помочь тем, которые еще страдают. Но как не поскользнуться на применении древних способов борьбы — силы обмана, тайны? Разве не очевидно, что, применяя их, мы становимся на один уровень с теми, от кого хотим спасать? А, находясь на том же уровне, какое право имеем мы судить, ибо теряем знание? Так и я сделала один шаг по древнему пути, и вы сами бросаете мне обвинение в недопустимом поступке.

Фай Родис присела к столу, по обыкновению подперев подбородок рукой и вопросительно оглядывая молчавших людей. Она не нашла среди присутствовавших Чеди Даан, поняла причину, и глаза ее стали еще печальнее.

— Разве можно полностью отвергать вмешательство, — спросил Гриф Рифт, — если с детских лет — и во всей социальной жизни — общество ведет людей по пути дисциплины и самоусовершенствования? Без этого не будет человека. Шаг выше, к народу — совершенствование его социальной жизни, а затем и совокупности народов, целой страны или планеты. Что же такое ступени к социализму и коммунизму, как не вмешательство знания в организацию человеческих отношений?

— Да, это так, но если оно создается изнутри, а не извне, — возразил Тор Лик, — здесь же мы чужие, пришельцы из совсем другого мира.

— Не чужие! Мы дети Земли, и они тоже! — воскликнула Нея Холли.

— Около двух тысячелетий они шли сами, без нас. И у нас нет чести и права теперь рассматривать тормансиан как своих, — резко возразила Тивиса.

— Может ли биолог и антрополог судить столь поверхностно? — поморщилась Эвиза Танет. — Две тысячи лет без нас, а миллионы с нами и весь последний, самый трудный путь от варварства и феодализма до ЭМВ. Все жертвы, кровь, слезы и горе великого пути с нами! Какие же они чужие? Разве вы забыли, что человек — это кульминация трех миллиардов лет естественного отбора, слепой игры на выживание, инферно, завесу над которым впервые приподнял Дарвин. Мы связаны через гены исторической преемственностью со всей животной жизнью нашей планеты, и, следовательно, тормансиане тоже. Разве мы можем отказаться от своих корней, как то по неизвестным нам причинам сделали предки современных обитателей Ян-Ях? Давно уже, как и мы, они знали, что человек погружен в неощутимый океан мысли, накопленной информации, который великий ученый ЭРМ Вернадский назвал ноосферой. В ноосфере — все мечты, догадки, вдохновенные идеалы тех, кто давно исчез с лица Земли, разработанные наукой способы познания, творческое воображение художников, писателей, поэтов всех народов и веков. Мы знаем, что человек Земли в своей психике почерпнул огромную силу, реализовавшуюся в построении коммунистического общества: удивление и преклонение перед красотой, уважение, гордость, творческую веру в нравственность, не говоря уже об основе основ — любви. То, что тормансиане прервали эту преемственность, — ненормально. Нет ли здесь нарушения первого закона Великого Кольца — свободы информации? Если есть, то, вы знаете, мы полномочны на самое суровое вмешательство…

— Убедительно! — сказал Соль Саин.

— И все же это не оправдание методов древности! — сказал Тор Лик.

— Не оправдание, я уже сказала, — ответила Фай Родис. — Но представим себе чашу весов. Бросим на одну возможность помочь целой планете, а на другую — лживую комедию, разыгранную мною. Что перевесит?

— Нечего спорить, — согласилась Мента Кор, — но существо дела не в соотношении добра и зла, горя и радости, которые, как мы знаем, абсолютны лишь в мере, а не в сравнении. Зерно опасности здесь, как понимаю, в уровне поступка, ибо, ступив на путь лжи и запугивания, где определить меру и ту грань, дальше которой нельзя идти, не падая?

— Мента, вы очень точно выразили общее мнение, — сказала внезапно появившаяся в зале Чеди Даан, — ложь вызовет ответную ложь, испуг — ответные попытки устрашения, для преодоления которых нужны новые обманы и застращивания, и все покатится вниз неудержимой лавиной ужаса и горя.

— Я убеждена, что сущность противоречия вы формулируете правильно, но эти последние ступени пока далекая абстракция, — сказала Фай Родис.

Синий глазок потух. Планета Ян-Ях вызывала» Темное Пламя «. Засветились экраны на корабле и в Обители Совета Четырех.

Чойо Чагас сидел, неестественно прямо, скрестив на груди руки, и смотрел на землян в упор.

— Я разрешаю посещение планеты и приглашаю быть моими гостями. Через сутки будет подготовлено и указано место посадки корабля.

Фай Родис, встав, поклонилась, вложив в это движение едва заметное кокетство и женскую насмешливость.

— Благодарю вас от имени Земли и моих спутников. Спешить с посадкой нет необходимости. Мы должны пройти иммунизацию, чтобы не занести вам тех болезнетворных начал, против которых у вас нет антител, и создать иммунитет для себя. Теперь, получив разрешение, мы возьмем пробы земли, воды и воздуха…

— Не садясь?

— Да, для этого есть аппараты — у нас их зовут чиркающими ракетами. Думаю, что дней через десять мы будем готовы к посадке. Кроме того… — Фай Родис на секунду запнулась.

— Кроме того? — остро блеснули глаза Чойо Чагаса.