Свои-чужие - Пэтчетт Энн. Страница 16

– Беверли, а ты читала «Ребекку»? – спросила она, как только Беверли шагнула через порог, и личико ее прямо сияло. – Миссис Данверс пугает меня до смерти, но я все же дочитаю до конца. Мне вот совершенно не хотелось бы жить в Мандерли. Я в таком страшном месте ни за что бы не осталась.

Беверли слегка кивнула и ретировалась. Подумала было прилечь в комнате мальчиков, которая раньше принадлежала Франни, но там витал запашок несвежего белья и немытых волос.

Тогда она опять спустилась на первый этаж и обнаружила Кэролайн, в диком раже сновавшую по кухне: она заявила, что собирается испечь пирожные брауни и послать их отцу, которому надо же что-то есть.

– Твой отец не любит, когда кладут орехи, – сказала Беверли, сама не зная зачем. Наверно, чтобы показать, что и от нее есть толк.

– Любит! – Кэролайн обернулась так стремительно, что высыпала на стол полпакета муки. – Может, не любил, когда ты его знала, но сейчас ты его не знаешь! Теперь он любит, чтобы орехи были везде!

Элби сидел в столовой. Беверли даже из кухни, сквозь закрытую дверь слышала, как он поет. Поразительно, как он умудрился так зациклиться на этой мелодии. Франни была в гостиной – пыталась продеть передние лапы кота в рукава кукольного платьица и плакала так тихо, что ее мать окончательно уверилась: все, что она сделала в своей жизни вплоть до этой минуты, было ошибкой.

Деваться от детей было некуда, спрятаться негде – места ей не нашлось бы даже в бельевом стенном шкафу, потому что после выдачи кота Джанетт шкаф так и не покинула. Беверли взяла ключи от машины и вышла на улицу. И как только закрыла за собой дверь, словно оказалась под водой – таким плотным был хлынувший в легкие горячий воздух. Она вспомнила задний дворик в Дауни, где сиживала под вечер: Франни блаженно сопела у нее на коленях, Кэролайн раскатывала неподалеку на трехколесном велосипеде, и повсюду был одуряющий запах цветущих апельсиновых деревьев. Фиксу пришлось продать дом, чтобы выплатить ей половину их «совместно нажитого» и обеспечить алименты детям. Зачем она заставила его сделать это? Здесь, в Виргинии, так не посидишь. По пути к машине комары укусили ее пять раз, и каждый укус уже распух и превратился в волдырь размером с четвертак. У Беверли была аллергия на комаров.

В машине было не меньше 105 градусов. Беверли завела мотор, включила кондиционер, а радио выключила. Улеглась на обжигающем виниловом сиденье так, чтобы никто не мог заметить ее из окна. И подумала: стой машина не под навесом, а в гараже, вышло бы самоубийство.

Из-за того что учебный год в калифорнийских государственных школах длится немного дольше, чем в виргинских католических, между отъездом одних детей и прибытием других образовался пятидневный зазор, и Берт с Беверли оказались дома вдвоем. Как-то вечером они занялись любовью на ковре в столовой. Это оказалось не очень удобно. Беверли сильно похудела после переезда в Виргинию, позвонки и ключицы проступали под кожей так, что хоть анатомическим пособием на работу устраивайся. От каждого толчка она уезжала на четверть дюйма назад, спина елозила по грубой шерсти. Натертая кожа горела, но они все равно наслаждались своей любовной шалостью. «Мы с тобой не ошиблись», – шептал ей Берт, когда потом они лежали рядом, глядя в потолок. Беверли впервые заметила, что в люстре не хватает пяти хрустальных подвесок.

– Все, что происходило в нашей жизни, все, что мы делали, было ради того, чтобы мы с тобой встретились. – Берт стиснул ее руку.

– Ты правда в это веришь? – спросила Беверли.

– Мы наколдовали, – ответил он.

Потом, уже ночью, он втирал ей в спину неоспорин. Спала Беверли на животе. Вот такие у них получились летние каникулы.

В отношениях детей Казинсов и детей Китингов была одна примечательная особенность: они не испытывали друг к другу ненависти, но и не хранили ни грана племенной верности. Казинсы не водились исключительно со своими, а Кэролайн Китинг прекрасно могла обойтись без Франни, как и Франни без Кэролайн. Девочки, хоть и злились, что толкутся вчетвером в одной комнате, друг на дружку не срывались. А мальчиков, которые постоянно злились вообще на все на свете, казалось, вовсе не заботило, что вокруг такая прорва девочек. Одна общая для шестерых детей черта глушила в зародыше всякую взаимную враждебность. То была неприязнь к родителям. А если точнее, ненависть.

Огорчало это обстоятельство одну только Франни, потому что Франни всегда любила мать. Когда не было этой чехарды с побывками, они иногда под вечер после школы укладывались рядом, задремывали, а порой засыпали – и сны обеим снились одни и те же. Франни любила сидеть на крышке унитаза по утрам и смотреть, как мать красится, а по вечерам – разговаривать с ней, покуда та лежала в ванне. Франни ни капли не сомневалась в том, что мать любит ее не только больше Кэролайн – больше всех на свете. Но летом Франни превращалась для Беверли просто в ребенка номер четыре, одного из шести. Когда Элби допекал ее, Беверли требовала, чтобы «все дети шли из дома», и Франни оказывалась в числе «всех». Мороженое в доме есть не полагалось. И арбуз – тоже. С каких это пор ей не доверяют есть арбуз за кухонным столом?! Это было оскорбительно, причем не только для Франни. Может, Элби и не может умять свою порцию мороженого, не заляпав пол, но остальные вполне способны справиться с такой задачей. И все равно – они все шли из дома. Выходили, шарахнув дверью, и вприпрыжку неслись вниз по улице, по горячей мостовой, как стая бродячих собак.

Четверо Казинсов-младших не винили Беверли в том, что у них такие гадостные каникулы. Винили отца – и высказали бы ему это в лицо, случись он рядом. Ни Кэл, ни Холли никак не показывали, что Беверли, по их мнению, совершает что-то запредельное (Джанетт вообще ничего никогда не говорила, что же касается Элби… ах, господи, да кто же знал, что касается Элби), однако Кэролайн и Франни были в ужасе. Летом мать не ставила еду на стол – дети шли на кухню с тарелками в руках и выстраивались по старшинству в очередь к плите. Летом Кэролайн и Франни неведомым образом из цивилизованного мира попадали в сиротский приют из «Оливера Твиста».

Июльским вечером, в четверг, Берт собрал в гостиной всех домочадцев и объявил, что утром они отправляются на озеро Анна. Еще сказал, что взял в пятницу выходной и забронировал три номера в мотеле «Сосновая шишка». В воскресенье утром они поедут в Шарлоттсвилл повидать его родителей, а потом вернутся домой.

– Каникулы ведь, – сказал Берт. – Надо развлекаться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.