Вера для Сокола (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 11

— А ты побудешь со мной ещё немного? Побудь, а? Лёшенька, пожалуйста. Не уезжай сразу.

— Конечно, сколько надо, мам, побуду.

Уезжаю я только через три часа. Часть времени ушла на оформление документов и проговаривание условий, остальное я провёл с матерью. Успокаивал и настраивал на лучшее, как мог.

С каждым километром исчезающего под колёсами авто асфальта ком в груди уменьшается, а туман в голове рассеивается. Я ставлю блок на мысли о матери. Я поступил правильно, так будет лучше всем. И ей самой в первую очередь.

Теперь Вера…

Горько усмехаюсь. Малышка меня прибьёт. Я пропал больше чем на неделю, по телефону отвечал сухо, либо вообще трубку не брал. Во-первых, не хотел грузить её своими проблемами, во-вторых, и времени на разговоры не было, да и настроения, что уж тут говорить. Я не из тех, кто сливает личный негатив на других, а уж на девушек, тем более. Переписки, откровенно говоря, не люблю. Лучше голосом, но времени «на голос» просто не было.

В городе беру курс сразу на дом её подруги, зная, что Вера пока живёт у неё. Вика быстро оклемалась и смотрит на нас с каким-то ехидством. Какие они всё-таки разные. В Вере есть наивность и непосредственность, а ещё серьёзность и женская основательность, которая, наверняка, с годами лишь окрепнет. А Вика выглядит прожжённой опытной стервой, хотя с Верой они одногодки.

Моя девочка отвечает на первом же гудке. Видимо, сидела с телефоном в руке, поэтому такая супер-реакция.

— Прости, что пропал, были обстоятельства, — знаю, что она ждёт извинений, поэтому с них и начинаю.

Мы не виделись уже больше недели, я и сам счёт дням потерял.

— У тебя проблемы? — вместо выноса мозга интересуется она.

И мои брови поднимаются вверх непроизвольно. Я уж думал, сейчас начнётся пропылесосивание нервов.

— Ничего такого, чего бы не мог решить.

Пауза.

— Сейчас всё в порядке?

— Надеюсь. Вот тебя увижу и совсем отлично станет. Спустишься? Я буду минут через двадцать.

— Хорошо, — аккуратно отвечает Вера.

И когда в обозначенное время притормаживаю у подъезда, моя девочка садится на пассажирское сиденье и настороженно смотрит на меня.

— Привет, — выдаёт аккуратно.

— У-у-у… — усмехаюсь, — всего лишь привет?

Она делает большие круглые глаза: не понимая, чего я жду.

А я жду простых объятий и поцелуев, начиная понимать, как мне её не хватало. Не просто её… а её всей. Аромата шёлковых волос, тепла тела, ласковых прикосновений, нежного голоса, мягкой силы, которую она и сама не осознаёт.

Сгребаю Веру в охапку и перетягиваю к себе на колени, предварительно отодвинув кресло подальше. Она устраивается бочком, и мы целуемся, будто умалишённые.

Хотя почему «будто»? Именно так себя и чувствую. Не думал, что в двадцать семь крышу сорвёт от какой-то девчонки. Вчерашняя школьница, считай, но во многом повзрослее моих ровесниц. И помудрее.

— Лёш… Лёш, — шепчет предупредительно.

А я уже выцеловываю дорожку влажных следов на её шее, пока ладони сжимают грудь. Очень сложно с ней сдержаться. Хочется схватить и подмять под себя. И сделать то, чего требует тело.

Вера каждый раз, как мы заходим дальше, сжимается, но не останавливает. Так странно иногда смотрит на меня, будто хочет тайну рассказать. Но я и сам всё понимаю. То, что опыт у неё нулевой. И от мысли, что буду первым, у меня ещё больше сносит крышу.

А я обязательно им буду. И что-то подсказывает мне, что ждать осталось недолго.

Мне хочется, чтобы она запомнила свой первый раз, как нечто прекрасное. Даже не понимаю, откуда во мне эта идея. Романтические прогулки под луной и устланное лепестками роз ложе, как в той пошлой песне, — это точно не ко мне. Но для Веры я бы, наверное, что-то подобное организовал. Хотя с другой стороны, надо ли ей самой это?

Терзаю её губы, мягко покусываю и глубоко целую, ладони живут своей жизнью уже под одеждой. Вера дёргается и дрожит, потому что страстно хочет того же, что и я. Только боится.

— Всё-всё, малыш. Успокаиваемся.

Убираю руки из опасной зоны.

— Да я спокойна, — отвечает нервным голоском, опровергающим её же слова.

— А это я себя уговариваю.

Вера вздыхает и прижимается к моей груди, укладывает щёку на плечо. Глажу её по волосам, чувствуя необычайный комфорт нашей тишины.

Страсть остывает, но эмоции, которыми мы обменялись, они будто заряжают живительной энергией. Эти дни я был опустошён, а сейчас этот маленький энерджайзер снова вдохнул в меня силы.

И желание жить.

И делать что-то…

— Лёш, что случилось? — спрашивает, и её выдох достигает моей шеи, приятно щекоча кожу.

— С родными проблемы.

Отстраняюсь и смотрю, как Вера покусывает губу в нерешительности.

— Могу я чем-то помочь?

«Чем, малыш, ты можешь тут помочь?» Мне даже смешно.

— Думаю, что ничем. К сожалению.

Снова терзает губу, но кивает.

— Больше не пропадай, пожалуйста.

В этой короткой фразе скрыто многое. И то, что она не решается мне высказать, хотя, наверное, очень хочет. Я не обещаю ничего, лишь коротко отвечаю, что постараюсь.

***

Когда звонит адвокат, я ничего хорошего не жду. И в целом правильно делаю. Долго и муторно выслушиваю подробности, что исход судебного дела, скорее всего, сложится не в мою пользу.

Корпус телефона трещит, когда сильнее сжимаю его в руке.

— Мы можем как-то повлиять на судью?

— Боюсь, там уже всё схвачено. И не нами.

— Перекупить?

— Сомнительно.

— Понятно. А какие варианты у нас есть?

— Подать апелляцию после.

— А более быстрые?

— Эм… поджечь здание суда?

Усмехаюсь на тёмный юмор. Если бы это решило все проблемы, можно было бы и организовать.

— Не такие радикальные.

— Их нет. Если мы хотим остаться в рамках закона, остаётся привычная схема.

Мне совсем не нравится, что родительская квартира в центре Москвы уплывает из рук. Тихий двор, маленькая узкая улочка, пятый этаж старого дома, всего три комнаты, но огромные, под сто пятьдесят метров. Лакомый кусочек для мошенников.

— А они оставались в рамках закона, когда подсовывали матери договор по цене ниже рыночной?

— Судья утверждает, что всё легитимно.

— А мать утверждает, что ничего не подписывала.

— Однако на бумагах её подпись.

Не поспоришь. Потом она может утверждать, что угодно, но ведь под градусом в неадеквате могла чиркнуть своё согласие на чём угодно. Даже на пустом листе бумаги.

— Есть вариант признать её не дееспособной и обнулить сделку?

— Можем попробовать пойти этим путём, но ответчики будут настаивать на собственной независимой экспертизе и опровергнут результаты нашей. Это как пить дать, так и будет.

Понимаю, куда он клонит. Сажусь в кресло и провожу пятёрней по волосам.

— Ещё варианты есть?

— Может, попробовать с ними поговорить по-хорошему?

— По-хорошему, это как?

— Пойти на мировую, дать отступных.

Этот исход вызывает во мне отторжение. Давать мошенникам ещё больше козырей? Выкупать у них своё же? Да проще пристрелить…

Скрипя зубами, я всё-таки соглашаюсь обдумать и этот путь.

— Поговорите с ними?

— Попробую, — обещает адвокат, и через пару дней выходит на связь.

Ему удаётся условиться о встрече, на которую еду без особых ожиданий и энтузиазма. В целом, настроение оправдывает реальность. Со стороны аферистов приходит девушка. Такая приторно сладкая, что аж зубы сводит, и такая конкретная, что мне реально жаль, что на её месте не мужик какой-нибудь. Ему я мог бы вполне себе обосновано дать в морду, а с этой что возьмёшь? Дешевое театральное представление и озвученная сумма выкупа могут вызвать разве что лёгочный спазм, но я киваю, говоря, что подумаю. Хотя, конечно, думать тут не над чем.

Эта мадам, уходя, чиркает пальчиками по моему плечу и смотрит так призывно, что меня передёргивает. Ну бабы пошли…

Я долго думаю, просчитываю возможные исходы, а чуть позже набираю Ярыгина. Размышлял над его предложением несколько дней. Если у старого знакомого есть связи, пойду по ним. Потому что крайний случай — это попросить Влада выделить ребят для мордобоя, и просто почесать кулаки в качестве моральной компенсации перед дальнейшей битвой.