Пленительная страсть - Майклз Ферн. Страница 59

— Телага! Как ты выросла! — воскликнул он.

Женщины, догонявшие девушку, уважительно остановились поодаль. Менеер продолжил разговор с юной яванкой на ее языке. Затем он поздоровался с пожилой женщиной, которая сурово смотрела на пылкую беглянку. Должно быть, Риган сказал что-то шутливое, потому что женщина вдруг засмеялась, стыдливо прикрыв рот рукой. Сирена догадалась, что, по всей видимости, это была мать Телаги и она возмущалась, что дочь нарушила традицию, показавшись мужчине перед свадьбой.

Очень церемонно ван дер Рис представил яванским женщинам свою жену и шурина. В это время подбежали другие местные жительницы и поспешили унести в одну из хижин сундук Сирены, который Лин Фу достал из экипажа. Остальные женщины окружили мефрау, и она была рада услышать, как одна из них обратилась к ней по-испански.

— Меня зовут Налу, мефрау, — произнесла она высоким приятным голосом. — Невеста — моя двоюродная сестра, ее зовут Телага. Пожалуйста, простите взбалмошную девчонку, но она ничего не могла с собой поделать: менеер ван дер Рис много лет является другом семьи, он знает Телагу с тех пор, как она была еще маленькой девочкой. Я хорошо говорю по-испански, да? Пока вы здесь, я все время буду с вами, мефрау. Или вам больше нравится, если я буду вас называть сеньорой?

Сирена кивнула. Она терпеть не могла это неприятно звучащее слово «мефрау».

— Пожалуйста, пойдемте со мною, — произнесла Налу.

И только Сирена собралась последовать за девушкой и другими женщинами, как подошел Риган и вежливо поклонился.

— До завтра, моя дорогая.

Воспользовавшись тем, что его жена не сможет на людях протестовать, он обнял, нежно поцеловал ее в губы и, прежде чем отпустить, вынул цветок, прикрепленный к ее платью. Насмешливо заглянув в глаза Сирены, он поцеловал перламутровые лепестки.

Яванские женщины чуть не упали в обморок от явной интимности этой сцены. Почувствовав, как загорелись ее щеки, Сирена разозлилась. Как смел он так поступать с ней, пользуясь ее беспомощностью и необходимостью соблюдения приличий! Ох, с каким бы удовольствием она выцарапала бы сейчас ему глаза!

Но, взяв себя в руки, она с невозмутимым видом обернулась к Калебу, чтобы попрощаться с ним до завтра: красные щеки мальчика ясно говорили о том, что интимный жест Ригана не остался незамеченным.

И в этот момент ее вдруг обдало холодом, словно ледяная стрела вонзилась в спину Сирены. Ее взгляд упал на Телагу, черные глаза которой сверлили ее с откровенной, беспредельной ненавистью! Мать девушки тоже заметила искаженное ненавистью лицо дочери и поспешила увести ее, быстро попрощавшись с Риганом и Калебом.

Налу, от которой также не ускользнуло выражение неприкрытой ненависти во взгляде Телаги, повела Сирену к хижинам.

— Пожалуйста, не обращайте внимания на мою неблагодарную сестру. Это избалованное и своевольное создание. Менеер ван дер Рис всегда относился к ней как дядя к племяннице: он ведь знал ее, когда она была еще ребенком. Она всегда строила грандиозные планы и воображала, что когда-нибудь станет его женой, хотя менеер никогда не давал никакого повода для таких мыслей, — ее смуглые щеки порозовели, и девушка поспешила добавить: — Менеер всегда относился к ней... как дядя.

Сирена и Налу направились к одной из двух новых хижин, стоящих поодаль от остальных домов деревни.

— Наш вождь, мой дядя, приказал соорудить эти хижины специально для мефрау и менеера, — объяснила Налу. — Как вы знаете, все мужья и жены в эту ночь должны спать врозь. Наверное, это будет тяжелым испытанием для менеера: все в деревне заметили, как сильно он любит свою мефрау.

Налу хихикнула. Наверняка девушка имела в виду тот нежный поцелуй Ригана, когда он прощался с Сиреной.

Не услышав никакого ответа от сеньоры, яванка испугалась, что позволила себе лишнее. Эти европейцы всегда такие странные, когда заходит речь о любви и страсти... Они такие скованные, такие скрытные, когда говорят о любви. Как они легко смущаются и как не похожи на открыто любящих яванцев!

— Сеньора никогда не присутствовала на яванской свадьбе?

Сирена покачала головой.

— Не беспокойтесь, сеньора. Налу все объяснит вам, и вы сделаете все так, как надо, — пухленькая яванка доверчиво и дружелюбно улыбнулась. Она все больше и больше нравилась Сирене. — Нужно поторопиться, сеньора. Вам необходимо переодеться в это простое яванское платье. Все женщины, присутствующие на предсвадебной церемонии, должны быть одеты в местную одежду.

Налу протянула гостье наряд из тонкой, прохладной, полупрозрачной ткани, богато вышитый вокруг шеи и по низу рукавов. Вышивка была настолько искусно выполнена, что Сирена поразилась. Простое платье! С помощью Налу она быстро переоделась, сменив свое темное, тяжелое платье на легкий, прохладный наряд. Неожиданно попросив Налу спрятать в надежное место мантилью, Сирена тем самым отвлекла внимание яванки от безобразного шрама на руке. Когда девушка снова вернулась к сеньоре, та уже была полностью одета и свободно распустила свои длинные волосы по спине и плечам. На голову гостье надели венок из ярких цветов, на ноги — мягкие, из телячьей кожи, сандалии, какие носили все островитяне.

— Наверное, сеньоре унизительно одеваться как яванская служанка, — вздохнула Налу, щупая пальцами дорогой шелк черного платья гостьи. — Но традиция такова, что все женщины должны быть одеты одинаково.

Однако Сирена отметила, что, хотя покрой ее платья ничем не отличался от других, вышивка на ее наряде была более богатой, Как-никак она была женой главного представителя!

— Пойдемте, сеньора, уже пора. Телага будет сердиться, если ей придется ждать.

Сирена последовала за Налу в центр деревни. Все женщины уже собрались под тенистыми деревьями. Было очевидно, что ждали только гостью, и, увидев ее, приветствовали высокими, мелодичными голосами, а затем приступили к торжественной церемонии.

Телага сидела на соломенной циновке в центре круга, образованного женщинами. Сирене не нужно было сидеть так же, как они, скрестив ноги на маленьких подушечках: вместо этого Налу подвела ее к небольшому удобному стульчику, покрытому мягким блестящим атласом.

Телага бросила на Сирену быстрый, колючий взгляд, а затем все свое внимание сосредоточила на происходящей процедуре. Сразу же несколько деревенских женщин вышли из круга и приблизились к девушке. Они раздели ее, оставив тело обнаженным под лучами послеобеденного солнца, проникающего сквозь ветки деревьев. Надо сказать, что невеста была поразительно красива! Ее густые иссиня-черные волосы, скрученные в узел на макушке, открывали длинную и изящную шею. Тело ее было стройным и нежным; небольшие, но полные груди располагались высоко на ее торсе, а длинные ноги девушки имели маленькие и узкие ступни. Ее кожа была цвета меда, с золотистым оттенком, а белоснежные зубы и черные глаза подчеркивали прекрасный цвет лица.

С большим достоинством Телага легла на циновку лицом вниз. Три женщины, опустив предварительно руки в горшки с каким-то порошком, стали массажировать тело девушки и трудились над ним до тех пор, пока оно ни сделалось розовым. Во время этого массажа остальные женщины, став в круг, хлопали в ладоши и пели. Мать Телаги кусала губы, сдерживая слезы гордости и сочувствия своей единственной дочери, совершавшей первый шаг к замужеству.

— Порошок, которым они ее натирают, называется «лалар», сеньора, — объяснила Налу. — Он приготавливается из листьев темса и кетана.

Из чего бы ни был приготовлен этот «лалар», но, судя по всему, он был очень жесткий. Кожа Телаги теперь сделалась ярко-красной и выглядела воспаленной. Когда женщины перевернули невесту на спину, та кусала губы, стараясь сдержаться и не заплакать от боли. С кажущейся безжалостностью девушку продолжали натирать с головы до пят грубым порошком, пока не осталось ни дюйма необработанного тела. Затем ей помогли встать на ноги, посадили в большое корыто с водой, чтобы смыть серый порошок и ослабить жжение, и, вытерев насухо, отвели на циновку.