Миссия в июнь 1939 года (СИ) - Егоров Юрий. Страница 21

— You see, in the world where I live the USSR is dominant, but English remained the language of international relations, we did not want to change anything here.[2]

— Я не ошиблась, вы настоящий интеллигент, а произношение какое! Меня не обманешь, сама в МГУ английский преподаю. Спасибо за откровенность, я Вас поняла, больше мне говорить ничего не надо, — она повернулась в сторону мужа и незаметно опустила ресницы. По ее поведению Артем понял, что она на его стороне.

Выпив по чашке некрепкого грузинского чая с вареньем, вприкуску с прекрасным, круглым пирогом, который хозяйка сама заботливо порезала на дольки, хозяева и гости еще около часа не спеша вели разговор о том о сем, иногда сопровождающийся заразительным смехом. Лишь когда часы пробили полночь, хозяйка встала и пожелала всем доброй ночи: «Таисия Олеговна, мы с Игорем ляжем здесь, доктор с Васей, а молодой паре постелите, пожалуйста, в спальне».

Артем лежал на широкой двухспальной кровати, застеленной белоснежным, пахнувшим свежестью бельем, рядом с его тумбочкой горела настольная лампа с тканевым абажуром. В свете лампы он видел, как Нета, сняв юбку и блузку, распустив волосы, улыбаясь, поворачивается к нему, то спиной, то боком, то опять лицом, было очевидно: она демонстрирует свою великолепную фигуру. Тема в который уже раз залюбовался ее обнаженным телом, которое сейчас было в достаточно узеньких белых трусиках. Вот она поставила свою правую ногу на край кровати, шевеля своими ровными пальчиками стопы, руками откинула волосы назад.

«Задорная она, — подумалось ему. — Все время видишь в ней что-то новое». Он отогнул угол одеяла, приглашая к себе. Она запорхнула и расположилась на его левой руке.

— Тем, как думаешь, Игорь Витальевич не отдаст тайную команду нас забрать? — тихонько хмыкнула она в кулачок. Он погладил под одеялом ее прелестное бедро и чмокнул в губы:

— Уверен, что нет. Он порядочный человек и умеет быть благодарным, к тому же его заинтересовало мое предложение провести операцию против замаскировавшегося негодяя, убившего его сотрудника с женой, в качестве которого я выступаю. Завтра на его даче будем это подробно обсуждать.

— Завтра на его даче? — она многозначительно опустила свои длинные ресницы, давая понять, что все складывается очень хорошо. — Тогда давай спать, завтра у тебя будет трудный день, — Артем выключил прикроватную лампу.

…Утро 10-го июня было теплым, но к десяти часам небо стало заволакивать тучами, и хозяин квартиры, опасаясь грозы, захотел побыстрее отбыть на дачу, он вызвал из гаража наркомата еще один автомобиль. Гроза действительно стала собираться, когда обе машины подъезжали к даче, находящейся посреди хвойного леса в нескольких десятках километров от столицы. Сторож-работник заботливо отпер двери и проводил всех внутрь: дача в самом деле была превосходной, имела на обоих этажах большие окна, направленные в разные стороны; квадратные комнаты разной величины имели небольшие изразцовые печи, обеспечивающие жильцов теплым лечебным воздухом; под железной крышей и покрашенная в светло-зеленый цвет она была опрятна не только изнутри, но и снаружи. Татьяна Сергеевна сама проводила молодую пару в комнату на втором этаже и попросила Таисию Олеговну первым делом заправить им постель, а сторожа — работника Геннадия слегка протопить печь. Затем она спустилась на первый этаж, чтобы расположить сына с доктором в комнате рядом с гостиной. Оставив вещи наверху, Артем с Нетой вышли на улицу, где Игорь Витальевич курил в беседке неподалеку, они подошли к нему.

— Может, не стоит втягивать молодую цветущую женщину в это рискованное и опасное мероприятие? — предвосхищая ожидаемый разговор, обратился он к майору.

— Понимаете, товарищ комиссар, пока мы ехали, у меня созрел неплохой план операции, и моей невесте, если она согласится, там отводится не последняя роль, — он обнял возлюбленную за талию и, улыбнувшись, спросил. — Что, дорогая, рисковать тоже вместе будем или как?

— Тем, зачем ты спрашиваешь? Куда ты, туда и я.

— Вот, товарищ комиссар, слышали?

— Хорошо, давайте обсуждать втроем, выкладывай.

— Скажите, Игорь Витальевич, что мог Гришаев предъявить на Шлыковых, если их осудили и одного расстреляли, а другую отправили в лагерь на 15 лет, где она и умерла через год? Не связаны же они были с Троцким?

— Нет, супруга Вани была очень добрая и наивная, но, тайная язычница, любила проводить всякие обряды и гадания. Так вот этот негодяй сумел пришить ей дело, будто она хотела навести порчу на самого товарища Ежова, и приобщил к делу показания свидетеля. От Вани требовали, чтоб он отрекся от жены, он отказался наотрез это сделать. Меня на время следствия вообще отстранили от руководства службой, я находился под домашним арестом. Мне через друзей все же удалось поговорить со свидетелем и убедить его в суде отказаться от показаний. К несчастью, он был убит накануне суда, возможно, его попросту убрали. Вот такие дела.

— Я так понимаю, Ваша служба носит секретный характер и занимается всякими необъяснимыми вещами, это так?

— Да, дьявольщина, колдовство, магия, пришельцы из космоса и из потустороннего мира, телепатия — это все профиль моей службы.

— Знаете, мне почему-то сразу так и показалось, план мой с этим и будет связан: этот подонок замешан на мистике, так мы ему ее и предоставим, причем в очень правдивой форме. Чтобы не выбивать из него показания силой, мы явимся к нему в виде призраков, души которых требуют успокоения, а время подберем потемнее, да чтоб обязательно гроза была.

Комиссар Шмелев задумался…

— А что, идея неплохая, только вдруг этот подонок наган выхватит и выстрелит? Он его все время под подушку прячет с взведенным курком, когда спит.

— Постараюсь не дать ему такой возможности, ведь мне он нужен не мертвый, а живой. А для ликвидации всех сомнений давайте отойдем немного в лес, я Вам кое— что покажу, — они нашли в ельнике небольшую поляну, и Артем, подняв с земли три прошлогодние шишки, подал их комиссару. — Бросайте вверх по одной, — сам поднял вверх обе руки.

С сомнением в глазах тот подбросил первую шишку. Молниеносно выхватив пистолет, майор успел взвести курок и поразить шишку, пока она не опустилась до уровня роста человека, вторую и третью он размочалил уже без особого труда. Игорь Витальевич стоял как вкопанный, пораженный такой быстротой и точностью стрельбы из ТТ: «Вот это подготовка! Такое я вижу впервые». Он подошел к майору и пожал ему руку, а затем крепко, по-мужски, обнял.

— Теперь я за вас обоих спокоен и согласен на проведение операции по Вашему плану. Вот только по инструкции должен поставить в известность вышестоящее начальство, комиссара Госбезопасности 1-го ранга Берию Лаврентия Павловича.

— Прошу Вас этого не делать, даже телефонистка на коммутаторе может работать против Вас, все сорвется. Обещаю, когда пойдем к Вашему руководителю, доказательства вины Гришаева будут неопровержимыми, и Ваша голова останется на плечах, еще награду получите.

— Я очень виноват перед Ваней Шлыковым, что не смог защитить его вместе с супругой, поэтому готов на все ради восстановления его доброго имени, — он, соглашаясь, махнул рукой. — Будь что будет, давайте рисковать.

Они не спеша вернулись в беседку и, присев там на скамейки, спокойно обсудили все детали. Комиссар подытожил:

— Значит, сегодня в ночь. Синоптики передали утром по радио дождь на весь день, а ночью грозу. Дача старшего майора Гришаева находится в трех километрах отсюда, дорога с подсыпкой, легковушка спокойно проедет. Будет душно, и он с женой наверняка ляжет спать на террасе, снаружи останется охранник (кандидат на должность), его придется нейтрализовать, остальное зависит только от вас.

Майор слегка прищурился, взвешивая услышанное.

Нета, все время молчавшая, вдруг предложила:

— Охраннику можно вколоть большую дозу снотворного, которое определенно есть у доктора, и тогда с ним не будет проблем.

— А что, хорошая идея, — согласился комиссар.