Очарование страсти - Эрбор Джейн. Страница 19

Бар. Но где же он? Она резко повернулась, вспомнив, что, кажется, знает, где это, и в этот момент с размаху налетела на какого-то мужчину — Уорнер Бельмонт!

Он положил обе ладони на ее обнаженные плечи, удерживая ее, и заглянул ей в лицо.

— Извините, виноват... — начал он, но тут же резко спросил: — Что случилось?

Лин, задыхаясь, проговорила:

— Пэтси, то есть мисс Хорган... Ей вдруг стало очень плохо. Я ищу доктора Дринана, а его нет... Может быть, вы пойдете к ней?

— Где она? В дамской комнате?

Он быстро пошел перед ней, властно приказал всем женщинам выйти, сказав, что он врач. Лин стояла рядом с Пэтси, когда он осматривал ее и задавал вопросы.

Он посмотрел на Лин, и взгляд его был суровым и сердитым.

— Вы не имели права позволить ей ехать на танцы в таком состоянии, — сказал он. — Где ваша наблюдательность, сестра?

Лин покраснела и возразила:

— Она была совершенно здорова. Ни на какие боли не жаловалась. Только...

— Что «только»?

— Она казалась притихшей, и больше ничего. Я подумала, что это из-за возбуждения перед танцами. Она так любит танцевать.

— Хм... Вот она и возбудила свой уже воспаленный аппендикс в сильнейший процесс. Ее нужно немедленно везти в больницу и готовить к операции.

— Сегодня ночью?!

— Да. Соберите ее и свои вещи. Я позвоню дежурным, чтобы готовили операционную. Вы как сюда приехали?

— С доктором Дринаном, в его машине.

— Машина маленькая? — Он сам ответил на свой вопрос: — Да, конечно, я же ее видел. В моей будет больше места, и это будет быстрее, чем вызывать и ждать «скорую помощь». Найдите Дринана или еще кого-нибудь, пусть помогут вам отвести ее к машине. Может быть, даже придется ее нести. Через пять минут встречаю вас у машины внизу.

Его торопливость, лишенная всякой паники, успокаивала и внушала чувство полного доверия. Но довести скорчившуюся от боли Пэтси даже на такое короткое расстояние — до машины — было мучительной процедурой, и Лин была рада, когда наконец, с Пэтси на руках, удобнее уселась в машине, надежно упершись ногами и боком, чтобы уберечь подругу от неизбежных толчков, когда машина понеслась в ночь с Уорнером Бельмонтом за рулем.

В Бродфилде он подъехал прямо к корпусу «Скорой помощи», где всегда, в любое время суток, наготове были носилки. Опытные руки быстро и осторожно переложили Пэтси на них и повезли к лифту. Мистер Бельмонт и Лин остались стоять в первом приемном кабинете, глядя вслед Пэтси.

Лин глубоко и прерывисто вздохнула, отчасти от облегчения, а отчасти и от страха. Что будет с Пэтси? Ей легко было работать в операционной, где ее собственные четкие действия тоже помогали успеху операции, где она чувствовала себя спокойной и уверенной в успехе почти всегда. Но когда на столе лежит кто-то близкий, любимый, заботу о ком вдруг внезапно взяли из твоих рук, оставив тебя одинокой и беспомощной и все же уверенной, что в чем-то ты могла бы помочь...

Она импульсивно сказала:

— Мистер Бельмонт, вы считаете, что сестру Хорган следует оперировать сразу же? Если бы я... попросила разрешения у старшей ночной сестры, как вы думаете, позволила бы она мне помочь вам при операции? Мне, чтобы переодеться в форму, нужно пять минут. Позвольте!

Он отрицательно покачал головой:

— Не я буду распоряжаться.

— Как — не вы? — У Лин упало сердце. — Вы... вы не будете оперировать?

— Конечно нет. Это будет делать дежурный ночной хирург. — В его голосе слышался упрек, и Лин стало стыдно, что она забыла о правиле, по которому хирург не мог отправляться оперировать сразу после вечерних танцев, обеда, выпивки, даже если он пил совсем немного.

— Извините, — пробормотала она. — Но как вы думаете, может быть, мне позволят помогать? — Уж если он предоставляет Пэтси заботам другого хирурга, то тем более важно, чтобы хоть она осталась рядом с ней! Но он снова покачал головой:

— К сожалению, нет. Даже и думать не могу, чтобы вы позволили себе обратиться к старшей ночной сестре или ночному хирургу с необычной просьбой. Я даже удивлен, что вы просите о такой вещи. Вы дневная сестра, и ваша обязанность ухаживать завтра за своими больными. Не сегодня ночью, как бы больной ни был лично близок вам. Это правило, и я должен попросить вас, чтобы вы ему подчинились.

Ресницы Лин опустились.

— Я подчиняюсь, сэр, — тихо сказала она. Но когда она повернулась, чтобы идти, вся ее фигура казалась поникшей.

Наступила короткая пауза, а потом Уорнер Бельмонт спросил:

— Это второй раз, правда? Вы не соглашаетесь с моим представлением о ваших обязанностях — считаете, что они намного менее сентиментальны, чем ваши?

Лин посмотрела на него; взволнованное отрицание его обвинения в сентиментальности уже было у нее на губах. Какой он холодный, как безразличен к чужим чувствам, если не постеснялся определить этим словом ее боль за Пэтси! Но она не произнесла ничего, потому что, несмотря на язвительный тон, глаза его были удивительно добрыми, когда встретили взгляд Лин.

Он проговорил:

— Не беспокойтесь о вашей подруге! Я не буду оперировать, но я буду рядом. Вам будет спокойнее от этого?

Она благодарно кивнула. Он придвинулся к ней и затем, на какой-то один изумительный, счастливый момент его рука обняла ее за плечи и сильные пальцы крепко пожали ее руку. Так мужчина неуверенно впервые приближается к женщине, которую он любит. И хотя Лин знала, что для нее это не значит ничего подобного, она почувствовала покой и уверенность в этом коротком прикосновении.

Под его наблюдением Пэтси будет в безопасности. А у нее в душе останется воспоминание о добром понимании в его глазах и мгновенном счастье его короткого прикосновения. Не много. Но любовь пирует и на крохах.

Глава 6

Лин проснулась в темноте декабрьского утра, с удивлением почувствовав, что проспала всю ночь, и тут же подумала о Пэтси. Прооперировали ли ее ночью? И если да, то как она себя сейчас чувствует? Лин знала, что ее должны поместить в одну из одноместных палат; чтобы получить какие-нибудь новости от нее, придется ловить кого-нибудь из ночных сестер отдельных палат, идущих с дежурства. Если она сразу встанет и быстро позавтракает, она как раз успеет попасть туда до начала своей работы в операционной.

При этой мысли ожило яркое воспоминание о вчерашнем бале и всех событиях, связанных с ним, и на какой-то момент она позволила себе с горько-сладким чувством вспомнить то, что было между ней и Уорнером Бельмонтом в те несколько минут после того, как увезли Пэтси. Тогда он сделал ей замечание, и она покраснела, вспомнив, что почувствовала волну негодования против него. Как хорошо, что она сдержалась и промолчала и что уже не чувствовала обиды, когда посмотрела ему в глаза и вдруг увидела эту необычную доброту во взгляде... И как он на мгновение сжал ее плечи, одобряя ее... Лин вызвала в воображении это чувство от крепкой, сильной, твердой руки, охватившей ее плечи. Лучше бы он этого не делал, хотя, конечно, он не мог догадаться о том, какую дрожь восторга вызывает у нее малейшее его прикосновение. Но ведь ему хотелось утешить и успокоить ее относительно Пэтси... Она зажмурила глаза, не веря промелькнувшей слепящей невероятной надежде, что это могло быть что-то большее.

По пути в столовую она зашла в комнату отдыха и с радостью мысленно отметила, что, по крайней мере, теперь ей не придется первым делом взглядывать на полку для писем, надеясь увидеть конверт от Перри. Редкие письма, приходящие на ее имя, были обычно от Мэри Дорн, поэтому она удивилась, когда другая сестра, подошедшая к полке за своими письмами, вдруг обернулась к Лин, бросив ей конверт без марки.

— Любовное посланьице, интересный почерк, Эсолл! «А что же случилось с тем тайником в старом дупле в саду?» — пропела она игриво, выходя из комнаты.

Лин с удивлением повертела конверт, зная, что письмо не от Тома, но не узнавая почерка. Она распечатала его, сразу же взглянув на подпись «Уорнер Бельмонт» — четкие буквы, — и опять почувствовала, как забилось сердце. Записка от него, которую он мог написать только сегодня в конце ночи. Значит, тут будет о Пэтси! И значит, он действительно позаботился о ней, зная, как она тревожилась о Пэтси, и даже успел написать записку! Она почувствовала переполняющую ее благодарность, читая его строки: