224 избранные страницы - Альтов Семен Теодорович. Страница 5
— Чего-то я замерзаю! — прошептала Ириша, оставшись в комбинации, гордясь своим телом.
Игорь Петрович смотрел на полуобнаженную грудь и видел два генеральских кулака.
«Муж-полковник! Убьет! У военных своя авиация! Прилетит самолетом, встретит на вокзале, расстреляет обоих! Меня-то за что?»
— Игорек, я выпила. Теперь ты!
— Не хочу. Пейте сами!
— А чего это мы вдруг на «вы», не ломайся!
Мыловидов машинально кивал, не слушая Иришину болтовню, соображая, как спасти жизнь. А эта идиотка раскраснелась, клала руки куда ей надо, пыталась поймать губы, а он отбивался:
— Как вам не стыдно! Что вы себе позволяете! Ирина, простите, не знаю отчества! Муж — офицер Советской Армии! Наш защитник! А вы только в поезд...
— Муж это муж, а поезд это поезд! — хохотала Ириша.
Еще немного, и произошло бы непоправимое! Игорь Петрович высвободился, рванул дверь: «Помогите!»
— Ну и дурак! — сказала Ирина, укрылась одеялом и всхлипнула: — Дураки вы все!
Игорь Петрович скоренько собрался и выскочил в коридор. Куда податься? В любом купе могли ждать новые неприятности. Игорь Петрович заглянул к проводнице:
— Простите. Я храплю, даме мешаю. Может, есть свободное местечко переночевать?
— Идите на восемнадцатое, — зевнула девица. — У меня там один храпун спит. Давайте на пару.
Мыловидов нашел купе по звуку. Храпели действительно здорово. Не зажигая свет, он лег, не раздеваясь, и оставил незапертой дверь на случай, если придется катапультироваться. Игорь Петрович не спал. Сквозь храп соседа ему слышался стук копыт коня. Это полковник нагонял поезд и размахивал монтировкой.
Наконец варфоломеевская ночь кончилась. Поезд прибыл в город-герой Ленинград. Мыловидов с измятым, как после загула, лицом, вышел в коридор и налетел на Ирину. Она была свежа, как майская роза. Улыбнувшись, сказала:
— Игорек, поднеси чемодан, побудь мужчиной.
За ее спиной в купе, мурлыча, одевался тот самый мужчина, который отказался спать с Мыловидовым. Его глаза уже не горели жарким огнем, они тихо тлели. Игорь Петрович задохнулся то ли от ревности, то ли от обиды: «Со мной спать не захотел, гад!»
Мыловидов с Ирининым чемоданом выскочил на перрон и нос к носу столкнулся с родной тещей, Галиной Сергеевной. Она кого-то встречала с цветами. Увидев Игоря Петровича с чужим чемоданом рядом с Ириной, теща вскрикнула.
Мыловидов упал на колени:
— Галина Сергеевна! Я вам все объясню! Я спал совершенно в другом купе! С другими людьми! Дама подтвердит!
Ирина послала ему воздушный поцелуй. Теща влепила пощечину. Игорь Петрович чуть не заплакал с досады: «Мало того что за двадцать шесть рублей всю ночь ни с кем не спал, так за это еще и по морде!»
Игорь Петрович затравленно оглянулся. Сзади, стоя к нему спиной, Ирину обнимал военный с генеральскими погонами. Мыловидов чуть не потерял сознание: «Муж! Догнал все-таки! Когда же генерала успели присвоить? Вот оно, началось-поехало!»...
От греха подальше
Не иначе народ умом тронулся. Толком объяснить ничего не могут!
Вот вам пример. Встречал девушку на платформе Сестрорецк. Ветку сирени сломал по дороге, стою на платформе, жду.
Точно в 22.40 подходит электричка. Я с цветами, а из вагона вылетают трое орлов и, ни слова ни говоря, давай мутузить. Да так, слова не вставишь!
Стоянка минута. Точно по расписанию бить кончили, вскочили в тамбур, орут:
— Передай Серому, с ним то же самое будет!
Откуда мне знать, какому Серому?
А электрички след простыл.
Неделю пролежал, пока зажило, а сам думаю: «Не в сумасшедшем доме живем. Может, действительно что-то важное. А Серый не в курсе».
Когда зарубцевалось, пошел встречать свою девушку. Ветку сирени сломал по дороге, стою на платформе, жду.
А что, если ветка сирени — условный знак? У кого ветка, того и бить! От греха подальше, сирень выбросил.
22.40. Электричка. Опять три орла вылетают, снова отделали за милую душу:
— Передай Серому, с ним то же самое будет!
Хотел переспросить, какому Серому, черт возьми! Но без зубов не поговоришь.
Две недели пластом. Как быть, думаю. Надо срочно искать Серого. Пока жив.
Поспрашивал соседей. Оказывается, есть такой бандит по имени Серый. Все знают: Школьная, 42.
Звоню. Открывает мужик. Ну, точно, Серый! Жаль, мне досталось то, что ему положено!
Говорю:
— Вы товарищ Серый будете?
— Ну я. Какие вопросы?
— Вглядитесь в меня внимательно. Учтите, с вами то же самое будет.
Серый обрадовался:
— Угрожаешь, сука?
И в одиночку отметелил так, что тем парням и не снилось!
Я, когда дышать начал, шепчу:
— Зря вы распоясались. Ребята из электрички просили передать, я передал.
— Какие ребята, покажи!
Я говорю:
— Показать смогу недели через две.
Договорились.
Через две недели Серый заехал на «мерседесе». Давно на таком прокатиться мечтал. Доехали до платформы. Я, чтобы накладок не было, ветки сирени вручил Серому.
Электричка ровно в 22.40.
Из вагона, как кукушечки из часов, выскакивают три орла, но я успел крикнуть: «Серый левей!»
Серый пиджак скинул:
— Ну пацаны, какие претензии?
Орлы крылья сложили и говорят:
— А нам другой Серый был нужен. Прости, что потревожили, братан. Этот тип чего-то напутал.
Слово за слово, помирились они. А дружба, как известно, скрепляется кровью. Вчетвером они из меня отбивную сделали!
На мое счастье, ОМОН проезжал. И могу вам сказать: пока есть ОМОН, можете спать спокойно. Вмиг раскидали всех!
А мне врезали так!.. Только на вторые сутки я понял: до того меня толком не били, а по попке, любя, шлепали.
До сих пор перед глазами искры, будто в мозгу вечный бенгальский огонь. Как говорится, праздник, который всегда с тобой. По крайней мере врач пообещал, что еще год искры будут.
Но я выводы сделал. Теперь меня спросят на улице, который час, а я ноги в руки и бежать!
Если увидите бегущего человека в спортивном костюме на костылях и в гипсе — это я. Голыми руками уже не возьмешь!
Сказочная женщина
— Доктор, помогите, пожалуйста! Каждую ночь снится одна и та же женщина! Третий месяц! Видеть ее больше не могу!
— У вас с ней что-нибудь было?
— Во сне?
— Наяву.
— Наяву ничего. Честное слово! Она и во сне близко не подпускает!
— Тогда зачем приходит?
— А черт ее знает, доктор! «Не трогай меня! — кричит. -Уйду к Васильеву! Он не такая скотина, как ты!» — орет как резанная.
— Ну, так пусть себе уходит к Васильеву! Если он не такая скотина, как вы!
— А я ей и говорю! «Пошла ты! — говорю. — Чего приходила?» Вот так я ее по-мужски.
— Это наяву?
— Во сне.
— А она что?
— Она начинает: «Да ты посмотри на себя, образина! Такая женщина тебе может только присниться!»
— И вы всю ночь терпите? Да я б такую...
— Вы ж их не знаете, доктор. Женщина! Сразу в слезы. Повернулась, пошла. Дверью как жахнет! Штукатурка сыплется. Соседи в стену дубасят: «Прекратите хулиганить!»
— Это все во сне?
— Нет, это уже наяву. Она так хлопает дверью, я сам просыпаюсь!
— Господи! Возьмите снотворного, выкиньте ее из головы! Спите спокойно!
— Страшно, доктор! Без нее останусь совсем один.
Комплект
По случаю взял своей косметичку английскую. Коробочка аппетитная — шелк, а там дивности всякие: кисточки, красочки, чем чего красить неясно, но очень хочется!
Моя на шею бросилась, обняла, в ухо шепчет:
— Спасибочки, дорогой! Но из чего, по-твоему, эту прелесть вынимать?
Ну что скажешь? Права! Из ее кошелки потертой такую вещицу на людях не вытащишь. Решат, своровала!
Купил ей сумочку из ненашей кожи. Мягкая, как новорожденный крокодил!
Моя захлопала и говорит:
— Ты считаешь возможным ходить с такой сумочкой и косметичкой в этих лохмотьях? — и остатки платья на себе в слезах рвет. Ну что скажешь? Стерва права.