Подари мне лошадку - Джонстон Джоан. Страница 31

Она вошла внутрь и походила по комнатам. Чувствовалась пустота, хотя комнаты были меблированы. Она поразилась, как это место много значило для нее раньше. И поняла, что это не был ее дом, а всего лишь идея дома, некое представление о доме, который должен быть у каждого человека. Но настоящий дом - место, где ты живешь и где тебя любят, дом - там, где Фалькон и Сюзанна. Дом - это "Би-Бар".

Мара бросилась на кровать в своей комнате и неожиданно для самой себя разрыдалась. Она плакала о том, чего не было, о том, что она могла бы пережить и не пережила с Грантом. А что было бы с ней, если?.. Здесь, в этом доме, где она надеялась обрести счастье, она поняла, что с Грантом никогда не была счастлива. Грант - прошлое, причем такое, которое лучше забыть. Ее первая любовь умерла и похоронена. У Гранта нет больше власти над ней.

Единственный вопрос теперь был, хватит ли у нее смелости забыть свои страхи, преодолеть неуверенность и получить то, что ей так необходимо сейчас и, в сущности, было необходимо всегда. Она шла на риск. Ей снова могли причинить боль. Может быть, она никогда не будет счастлива. Все зависит от того, доверится ли она судьбе.

Доверяет ли она Фалькону Уайтлоу, который меньше чем год назад еще был безответственным, сумасшедшим, без царя в голове? Или ее жизнь с ним будет так же, как и с Грантом, полна испытаний и горя? Действительно ли тот Фалькон, которого она видит в течение последних месяцев, - настоящий Фалькон? Не станет ли он прежним, когда Сюзанна выздоровеет?

Мара присела на край кровати и сжала руками голову. Гарантий нет. Нужно рискнуть, попытаться вытянуть счастливую карту. Нужно принять решение. Потому что она знает: когда Сюзанна будет вне опасности - а она будет когда-нибудь, Фалькон задаст ей самый важный вопрос и потребует ответа.

И ей придется ответить "да" или "нет".

Глава 10

- Привет, мам! Я в больнице.

- Фалькон? Что у вас там? Плохие новости?

- Она пошла на поправку.

- О, Фалькон, как здорово! - закричала Кэнди. - Я так рада за вас!

- Скажи папе, и Заку, и Коллин. - Фалькон подумал, что не сможет поговорить со всеми. Он с трудом сдерживал волнение в голосе.

- Как Мара? - спросила Кэнди.

- Хорошо.

- Когда мы вас увидим?

- Я не знаю, мам. Сейчас все так неопределенно. Я позвоню, когда обстановка прояснится. Ладно? Мне пора, пока!

- До свиданья, Фалькон. Береги себя. Скажи Сюзанне и Маре, что мы их любим.

Когда обстановка прояснится. Фалькон не знал, скоро ли это произойдет. Разумеется, только тогда, когда Мара согласится, чтобы их фиктивный брак стал наконец настоящим. Хотя с тех пор, как Сюзанне стало лучше, Мара не переменилась к нему, ничего еще не ясно. Пока не сказаны слова, все остается по-прежнему.

Понадобилось много времени - Рождество наступило и прошло, - чтобы химиотерапия подействовала вторично.

- Мы теперь не будем ждать, что все произойдет сразу, - нежно утешала Сюзанну Мара, когда они возвращались домой из больницы. - И не будем пока прыгать и веселиться.

- Да, попрыгай пока в кроватке, - ободряюще кивнул девочке Фалькон.

Мара предостерегающе взглянула на Фалькона. Она едва не потеряла Сюзанну. Она не собиралась больше рисковать теперь, когда им был дан еще один шанс.

У Фалькона в голове было полно идей относительно того, как нужно вести себя Сюзанне в эти критические для ее здоровья дни. В течение нескольких последующих недель двое взрослых только и делали, что спорили о том, что должна и чего не должна делать их дочь после кризиса.

- Ребенок не может все время ходить таким закутанным! - спорил Фалькон.

- Нет, ребенок должен ходить так, как я считаю, и так и будет! - не сдавалась Мара.

- Она маленькая девочка. Ей нужно бегать и прыгать.

- Чтобы она опять заболела? - горячо возражала Мара.

Фалькон сжимал ее в объятиях и начинал кружить по комнате.

- Конечно, мы должны беречь ее, но ей нужно жить нормальной жизнью, как все дети!

Мара понимала, что Фалькон прав. Она становилась чересчур осторожной.

- Но я так волнуюсь, - возражала она слабым голосом.

- Я же здесь, - говорил Фалькон. - И я слежу за вами обеими.

Это было почти признание в любви, одно из самых смелых, какое он себе позволял. Он хотел пойти дальше. И сказать ей все до конца, но Мара остановила его:

- Я знаю, ты будешь заботиться о нас. Но ведь так будет не вечно. Ты не обещал и не собирался делать это, когда женился на мне, - напомнила она.

- Но...

Опять она прервала его:

- Я не хочу думать о будущем. Я хочу поступать так, как ты посоветовал мне однажды. Хочу наслаждаться сегодняшним днем и не думать больше ни о чем. Может быть, когда у Сюзанны дела пойдут совсем хорошо, я подумаю... Но сейчас.., наша жизнь такая.., неопределенная...

Ну мог ли он при этом продолжать говорить ей об их совместном будущем? И все же он считал своим долгом возразить:

- Ты действительно думаешь, что твоя жизнь зависит от того, сколько времени Сюзанне понадобится, чтобы окончательно выздороветь? Но ведь ясности не будет до тех пор, пока ремиссия не продлится пять лет! Пять лет, Мара-Это долгий срок.

- Я знаю. Наверное, я выгляжу смешно. Но мне нужно время, чтобы поверить, что у нас действительно есть будущее - у меня и у Сюзанны.

Он с болью убедился, что его не включают в картину будущей жизни.

- Год, - продолжала Мара. - Если ремиссия продлится год, я разрешу себе надеяться.

Но сейчас еще опасно верить в будущее. Ведь ты понимаешь, правда?

Он понимал ее. Да, так оно и есть. Мара не хочет давать ему и самой себе обещаний, которых не сможет сдержать. Он хотел сказать, что они могли бы остаться вместе, даже если произойдет худшее - если Сюзанна умрет. Но он понял, что не сможет даже выговорить подобных слов. Сюзанна стала ему так дорога за это время, будто она его плоть и кровь.

Любому постороннему наблюдателю они показались бы нормальной, вполне счастливой семьей - в течение зимы и весны. Сюзанна быстро поправилась настолько, чтобы начать шалить. Это создало новые проблемы для Фалькона с Марой. Они больше не были осторожными родителями больного ребенка - они были родителями, которые стараются вырастить послушную, честную, ответственную и самостоятельную дочь.