Карты древнего мага - Александрова Наталья Николаевна. Страница 34

– Само собой, после! – охотно согласился санитар. – Только хорошо бы сначала хоть небольшой аванс, исключительно в знак серьезности ваших намерений.

Надежда переглянулась с охранником, и тот протянул санитару купюру.

– Так что делать нужно? – проговорил санитар, удовлетворенно потирая руки.

– Для начала – нужно раздобыть белый халат для моего товарища, простыню и носилки. Это можно?

– Да запросто!

Санитар исчез, и несколько минут его не было.

– Зря мы ему аванс дали! – вздохнула Надежда Николаевна. – Теперь он вряд ли вернется.

– Не волнуйтесь, той суммы, которую я дал, ему не хватит. Вернется он!

И действительно, через несколько минут санитар вернулся со сложенными носилками в одной руке и белоснежным, жестко накрахмаленным халатом в другой.

– Прикиньте, это самого заведующего отделением халат! – проговорил он с гордостью.

– Может, не стоило у заведующего брать? – усомнилась Надежда. – А если он хватится?

– Да что я, не понимаю? Я не у него взял, а в прачечной! Там не хватятся! Тем более у меня там санитарка знакомая работает, если что, она прикроет!

Надежда завела свою маленькую команду за угол и подробно проинструктировала. Телохранитель Елены внимательно выслушал ее, в глазах его появилось уважение. Он надел белый халат, санитар раздвинул носилки, а Надежда Николаевна улеглась на них, после чего мужчины до самого подбородка накрыли ее простыней, подхватили носилки и понесли их ко входу в больницу.

Перед самым входом санитар споткнулся, и Надежда чуть не свалилась, но все обошлось.

– Осторожнее, – прошипела она, – не дрова несете! Не дай бог, уроните!

– Да уж больно вы, дамочка, увесистая! – пропыхтел санитар.

– Клевета! Я на диете третий месяц сижу, и между прочим, похудела уже на четыре килограмма! – с ходу соврала Надежда. А что, в самом деле? Будет она спускать такое хамство!

– Хорошо, что вы три месяца назад не пришли… – Вредный санитар все-таки оставил за собой последнее слово.

Надежду внесли в холл и пронесли в сторону лифтов. По дороге их остановил какой-то врач.

Надежда закатила глаза и на всякий случай перестала дышать. Врач озабоченно взглянул на нее и спросил:

– Куда вы ее несете – в морг?

– Нет, Михаил Васильевич велел в реанимацию! – бодро отчеканил санитар.

– Не знаю, по-моему, тут безнадежный случай, но раз Михаил Васильевич велел… ему виднее.

Мужчины внесли носилки с Надеждой в грузовой лифт. Здесь она слезла, оправила одежду и проговорила:

– Ну, спасибо, мальчики. Дальше я уж сама. Только вот халат позаимствую, в нем здесь легче передвигаться.

– А как насчет скромного вознаграждения? – напомнил санитар.

– Само собой! – Надежда Николаевна кивнула охраннику, и тот отдал деньги.

– А добавить немножко на чай?

– А вот не надо было про мой вес говорить!

Санитар вздохнул:

– Виноват, не сдержался… всегда вот так, язык меня подводит… сперва скажу, а потом подумаю…

– Да, – спохватилась Надежда, – я хотела спросить, а кто такой Михаил Васильевич, на которого вы сослались?

– Понятия не имею, – санитар пожал плечами. – Ляпнул первое, что в голову пришло.

На том и распрощались.

Мужчины вышли из лифта, а Надежда надела халат и поехала на третий этаж.

Прямо напротив лифта находилась матовая стеклянная дверь с табличкой: «Третье терапевтическое отделение». Надежда вошла в нее и быстро, с озабоченным видом пошла по коридору, незаметно поглядывая по сторонам, чтобы не пропустить нужную палату.

В больнице никто не обращает внимания на людей в белых халатах, как будто этот халат делает человека невидимым. Особенно если этот человек идет с деловым, озабоченным видом. Главное – не показывать растерянности и неуверенности.

Неподалеку от входа в отделение за столом сидела дежурная медсестра и читала лист назначений. Она скользнула по Надежде невидящим взглядом и снова уткнулась в свои записи.

Правда, чуть дальше на пути Надежды попался высокий мужчина, как и она, в белом халате, в белой шапочке и медицинской маске, закрывающей почти все лицо. Только блестели глубоко посаженные серо-стальные глаза.

Проходя мимо Надежды, мужчина замедлил шаги и проводил ее долгим взглядом, но Надежда Николаевна этого не заметила – она как раз подошла к двери, на которой висела табличка: «Вторая коммерческая палата».

На всякий случай Надежда прислушалась… Из палаты доносились какие-то приглушенные звуки, как будто там что-то передвигали. Она достала телефон и с озабоченным видом уставилась в экран.

Тут дверь палаты открылась, оттуда вышла молоденькая сестричка и бросила кому-то через плечо:

– Я через полчаса приду, проверю капельницу! – и удалилась по коридору, стуча каблучками.

Надежда Николаевна проводила ее взглядом и открыла дверь.

Вторая коммерческая палата была небольшая, но чистая, хотя в ней было душновато и пахло лекарствами. У правой стены стояла кровать, на которой с закрытыми глазами лежала Елена Безбородова, бледная до синевы. Рядом – капельница, и было видно как что-то прозрачное сочится в вену. На противоположной стороне стоял стол, на котором Надежда заметила электрический чайник и чашку с блюдцем. Сейчас на блюдце лежали использованные ампулы, забытые нерадивой сестричкой. Еще на столе стоял маленький телевизор. Ну да, палата же коммерческая. Надежда Николаевна всегда удивлялась, отчего в коммерческих палатах прежде всего устанавливают телевизор. Холодильника может не быть, чайник сломанный, туалетную бумагу забудут положить, но телевизор – всегда пожалуйста. Причем, как правило, с ужасной антенной, так что его и смотреть-то было нельзя.

В этой палате холодильник скромно притулился в углу, правда, его забыли включить.

Надежда взяла неудобный больничный стул, присела возле кровати и тихонько позвала:

– Елена! Вы меня слышите?

Безбородова с трудом открыла мутные глаза.

«Не узнает. Наверное, под лекарствами, не соображает ничего, – расстроилась Надежда. – Ой, зря я тут время теряю, ничего она мне не расскажет…»

Елена с трудом сфокусировала на ней взгляд, мутная поволока из глаз ушла, и едва слышным шепотом она спросила:

– Это вы?

– Я, – честно ответила Надежда, – кто же еще…

– Как вы… а впрочем… кто вы?..

– Как я вас нашла и кто я такая? Вот что, милая, – строго заговорила Надежда, – вижу, что вы в сознании и способны разговаривать. Так что давайте вы мне расскажете все, что знаете. Причем как можно подробнее. Только так в этом деле и можно разобраться. А кто я такая, потом скажу. Если время останется.

– Хорошо… – Елена слабо улыбнулась. – Конечно, вы мне жизнь спасли… Другое дело, зачем это все? Мне моя жизнь не нужна теперь… когда Пети нету… я все ради него… – по ее щеке покатилась слеза и впиталась в подушку.

– Ближе к делу, – строго сказала Надежда Николаевна. – Про подружек ваших я уже знаю. И про сына тоже, что ему неожиданно наследство перепало.

Лицо Елены сморщилось, как губчатая маска. Она глубоко вздохнула и начала рассказ:

– Мы со школы дружили все трое. И всегда хотели не такой жизни, как у всех в нашем городе: замуж выйти, детей нарожать и телевизор под пиво по вечерам смотреть. Учились мы все хорошо, особенно Ольга. У нее мама врачом была, она тоже в медицинский хотела поступать. Алена… та очень денег хотела. Поступать решила в финансово-экономический. Стану, говорит, со временем директором банка. Ну и я с ними заодно мечтала о лучшей жизни. Приехали мы в Петербург, разошлись по разным институтам, первое время вместе квартиру снимали, потом в общежитие перешли. Связи друг с другом все же старались не терять, но другие друзья появились, другие интересы… В общем, после второго курса устроилась я в гостиницу летом подработать. А внешне была ничего себе, опять же мама у меня учительница, сумела мне привить какие-то навыки. Ну, понимаете, чтобы косметикой не злоупотреблять, ногти чересчур нарощенные не носить… речь опять же правильная… короче, не было во мне такого провинциального духа. И перевели меня на этаж ВИП. Там мы с господином Витюковым и познакомились.