Подводные камни - Робертс Нора. Страница 19

– Хорошо, Элайза. Позвоню. Но это последнее, что я для тебя сделаю.

Эмили постучала в дверь и вышла, не оглядываясь.

Все процедуры заняли немало времени, но Ли был рад помучить Грэма ожиданием. Окружной прокурор требовал оставить того под стражей, отказав в праве освобождения под залог, в качестве весомого аргумента ссылаясь на двух несовершеннолетних, получивших травмы и находящихся в потенциальной опасности.

Помогло и вмешательство Тома Боста.

Так Ли выиграл немного времени, чтобы новый адвокат Элайзы Бигелоу ознакомился с делом и убедил ее пойти на сделку.

Когда он соизволил начать допрос, интуиция подсказывала, что все уже хорошо. Еще она подсказывала, что Бигелоу, скорее всего, не до конца откровенен со своим адвокатом.

Ли включил диктофон и сел.

– Все вопросы адресуйте мне, – сказал адвокат.

– Конечно. Как, возможно, вам известно, миссис Бигелоу обратилась к другому специалисту. Я только что разговаривал с ней и с ее новым адвокатом. Она сдала вас, Бигелоу. Пошла на сделку.

– Супруги не могут свидетельствовать…

– Не в этом случае, – перебил Ли. – Речь о планировании и совершении преступлений сообща. Миссис Бигелоу решила смягчить себе наказание. Ее можно понять.

Грэм что-то зашептал адвокату.

– Мистер Бигелоу хотел бы поговорить с супругой.

– Обсудите этот вопрос с ее адвокатом и начальником исправительной женской колонии Северной Каролины, куда миссис Бигелоу отправят на ближайшие пять-десять лет. Ей могли бы дать и меньше, от трех до пяти, если бы она не соврала, отправив тяжело раненного сына за решетку. И если бы не удерживала силой несовершеннолетнюю дочь, пока муж колол ей наркотик, чтобы девочка не могла дать показания. Это значительно осложняет дело. Что до вашего клиента, – продолжал Ли, открывая папку, – ему светит максимальный срок.

– Мы будем утверждать, что миссис Бигелоу не в себе из-за травм, нанесенных родным сыном; она сильно пострадала и физически, и душевно.

– Попробуйте, но психиатр ее уже осмотрел. Да, некоторые проблемы имеются, но как только она решила сотрудничать, очень многое выплыло наружу. Например, факт, что ваш подзащитный ударил своего несовершеннолетнего сына в живот битой после игры, поскольку сын имел неосторожность пропустить подачу. Ему тогда было одиннадцать. У нас такое принято называть нападением с применением оружия.

– Мой клиент все отрицает. Мы подали еще одно прошение об освобождении под залог.

– Да, видел. Но прежде чем обсуждать этот вопрос, давайте вернемся на пару лет назад. Хотелось бы удостовериться, что подзащитный верно проинформировал вас о событиях, случившихся двадцать третьего декабря тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

По мере разговора Ли доставал из папки бумаги.

– Двадцать третьего декабря двое несовершеннолетних детей вашего клиента вернулись из школы и увидели, что отец избивает мать. Сын решил вмешаться, в результате чего был избит до потери сознания.

– Мой клиент категорически отвергает эти домыслы.

– Затем несовершеннолетнего, которому на тот момент было четырнадцать, заперли в комнате, не оказав врачебной помощи. Ему сломали нос. Также у ребенка были многочисленные ушибы в области ребер, гематомы под глазами, сотрясение мозга. Нос, кстати, присутствующий здесь врач позднее вправил безо всякой анестезии. Более того, ребенка на сутки лишили еды.

– Очевидно, что Зейн страдает от психического расстройства, – начал адвокат.

– Сэр, у вас есть дети?

– Едва ли это относится к делу.

– И все-таки ответьте.

– У меня два сына, но они уже взрослые.

– Думайте про них, когда будете читать эти бумаги. По всей видимости, доктору Бигелоу не хотелось пропускать отдых в том году, невзирая на состояние сына. Здесь показания нескольких сотрудников горного отеля «Кантри резорт и спа», где они останавливались всей семьей с двадцать шестого по тридцатое декабря.

Не спуская глаз с Грэма, Ли толкнул бумаги к адвокату.

– Сперва предполагалось, что у ребенка грипп – так сказали родственникам, чтобы не пустить их к нему на Рождество. Здесь версия, которую сообщили сотрудникам отеля.

Грэм снова наклонился, но адвокат вскинул руку, призывая того молчать.

– Мальчик, даже больной, мог упасть с велосипеда.

– А здесь показания соседей, учителей и начальника полиции в Лейквью, а также родной тети. Как ребенок, подхвативший грипп, мог упасть с велосипеда, просидеть весь отдых взаперти в отеле – и свалиться с лыж?

Ли подвинул еще несколько бумаг.

– И наконец, показания миссис Бигелоу, подтверждающей факт избиения, насильственного удержания и последующего вранья с целью обеспечить себе алиби. Взгляните вот на это.

Он положил на стол перед юристом копию первой страницы из дневника Зейна.

– Написано рукой четырнадцатилетнего мальчика, избитого и голодного. Все детали совпадают. В ту ночь он начал вести дневник, мистер Бигелоу. Документировать ваши побои.

– Мне надо проконсультироваться с клиентом. Допрос окончен.

– Можете консультироваться сколько угодно. Моя задача – добиться, чтобы его посадили на максимально возможный срок. Практически цель моей жизни.

– Я вас урою! Всех вас!

– Грэм, помолчите. Ничего не говорите.

– Вы отняли у них детство.

– Я дал им жизнь!

– Полную боли и ужаса.

– Они обязаны мне каждым вдохом, и только я буду решать, я один, как их воспитывать!

– Уже нет.

– Этот сопляк вздумал со мной тягаться? Пусть скажет спасибо, что я его не прибил!

– Грэм, хватит! Детектив, допрос окончен.

– Ваш юрист наверняка предложит пойти на сделку, учитывая улики. – Ли ткнул пальцем в копию дневника. – Так вот, вас это не спасет. Я отправлю вас за решетку.

– Можете попрощаться со значком. Вы теперь даже охранником в торговый центр не устроитесь.

– Ага, конечно.

Ли выключил запись и вышел.

Времени ушло немало – машина правосудия движется не спеша, – но год спустя Ли поднял бокал пива с мыслью: дело сделано.

Глава 7

Одним весенним днем, когда зеленела трава и распускались цветы, Ли ехал вдоль озера, и настроение у него тоже было цветущим. Голову забивали разные мысли: предстояло немало дел и непростых решений, но глядя, как в воде отражается небесная синь и белыми лодками плывут облака, он испытывал несвойственный прежде оптимизм.

Добро не всегда побеждает, и не всегда торжествует истина: за время работы в полиции он убедился в этом не раз. Однако иногда правда берет свое, и тогда надо, черт возьми, радоваться.

Ли свернул к дому у озера и подъехал в тот самый момент, когда Эмили вылезала из пикапа.

Даже время – и то сложилось как нельзя удачнее.

На ней были джинсы с дырками на обоих коленях, футболка такого же сочного синего цвета, что и небо, и та самая оранжевая толстовка, которую она год назад надевала на Бритт. Эмили теперь называла ее своим талисманом.

Волосы, темные как ночь, были заправлены под бейсболку.

Ли с удовольствием отметил, что выглядит она потрясающе.

Увидев вылезающего из машины Келлера, Эмили сняла очки и внимательно на него посмотрела.

– Новости хорошие. По лицу вижу. – И все-таки она прижала руку к груди. – Но говори сразу, не тяни.

– От пятнадцати до двадцати. Его переводят в центральную тюрьму Роли.

Ухватившись за борт пикапа, Эмили шумно, протяжно выдохнула и подняла другую руку.

– Погоди минутку.

Она отошла от машины в сторону озера. Обняла себя и уставилась в зеркально-синюю воду. Почувствовала, как ветер мягко гладит лицо. Снова выдохнула и услышала, что Ли подходит и становится рядом.

– Я хотела приехать сегодня на слушания, хоть ты и просил этого не делать. Не затем, чтобы лишний раз его увидеть… Просто решила посмотреть ему в лицо, когда зачитают приговор. Отвезла детей в школу и стала собираться.

– Почему не приехала?