Земли Меча и Магии. Корпус Смерти (СИ) - Корнев Сергей. Страница 18

Столкновение айсбергов. Загородившиеся щитами бородачи, выжимающие из своих ног все что только можно, дабы с разгона врубится во вражеский строй, и смеющийся человек на химере. Символично, наверное.

Каст "Пасти". Слабо связанные между собой выкрики моментально переходят в разряд оружия массового поражения, калеча барабанные перепонки подобием ультразвука.

Бросок топора.

Вообще подобное оружие, в принципе не предполагало, что найдется кто-то, кто решит им пожонглировать, но тут Нар урвал джек-пот. Рослый мужик, кустистая черная борода, кожаный доспех с металлическими пластинами и два меча в мощных лапах. Точно в голову — взболтать, но не смешивать, епта. Наносник каскообразного шлема вминается в лицо вместе с лезвием. Чавкающий хлюп плоти и треск костей. Он валится на землю, вставая первым кирпичиком импровизированной баррикады из тел павших и тем, кому не посчастливелось подохнуть сразу же, вместо того, чтобы лежать в грязи, придерживая вываливающиеся кишки.

Выйди на свет, подыми хоругви,

Передняя пара конечностей павукомонстроа вздымается пиками разогнавшихся рыцарей на турнире. Зазубренные пластины когтей складываются в щербатые серпы.

Истинная Химера вскрывает первые ряды противника, как консервную банку тупым ножом — страшно, дико и чертовски привлекательно в своей извращенной красоте. Щиты разлетаются грудой щепок. Кольчуги и дубленная кожа рвутся с легкостью мокрой бумаги.

Раскаленным лезвием они входят в жидкое построение метров на десять и вязнет в нем.

Нар пулеметной очередью косит все в непосредственной близости Стрелами Хаоса. Чей-то череп расцветает миниатюрной копией ядерного взрыва. Чья-то рука взбунтовалась против воли мозгового вещества, выронила топор и вцепилась в глотку своего хозяина. Чье-то брюхо пожрало само себя.

Тычок Мечом Рейдера, почти вываливаясь из седла. Клинок входит в правый глаз хлипкого мужичка с копьем. Глазница. Мозг. Затылок. Дернуть в сторону, ломая кости. Кровь брызжет во все стороны. Лоскуты кожи. Ошметки мышц, облепливающих черепную коробку.

Коли ты брат нам, там наше место,

Нар уже говорил, что ему нравилась эта игра?

Где запылают костры на дорогах.

Примечание автора:

* — "Любэ" — "Возле твоей любви"

Глава 12…риторически…

Посмотри, продаётся душа

Разобщенный строй. Поднятые щиты. До боли в суставах сжавшиеся на рукоятях оружия ладони. Сбитые костяшки. Мозоли на руках и ногах. Тяжелые сапоги. Доспехи и голые тела, разукрашенные вечным узором пота, грязи и крови. Суровые лица, шрамы, морщины, задубевшая кожа.

Ярость.

Ненависть.

Отвага.

Стиснутые зубы, крошащаяся эмаль. Кровь на губах.

Гулкий стук в висках.

Сердце, колотящееся о все внутренности разом.

Оскаленное звериное нутро, проступившее под узловатыми переломанными и неправильно сросшимися пальцами недоношенного и незаконорожденного дитя войны. Уродливого, голодного, изможденного и насквозь пропитавшегося кровью. Кровью невинных людей и последних отморозков, догматы Светлых богов — ложь. Здесь правит бал лишь честная сталь и воля их Темных коллег, незримо и неосязаемо скользящих между бойцами, наделяя их силой, или же с корнем вырывая возможность увидеть алое зарево рассвета.

Сшибка.

Отец Монстров не видит этого, но прекрасно отдает себе отчет, что именно там произошло. Он знает как и за что сегодня умрут, вот только понятия не имеет кто именно. Иронично, не правда ли?

Только за то, чтобы быть в покое,

Первые ряды попросту перестают существовать, как биологический вид. Треск щитов. Вооруженные ублюдки смешиваются в разбрызганный по всему берегу салат того, чего попросту нет места в цивилизованном обществе, но того, на чьих костях это общество и обрело лицемерно шаткий и опасно хрупкий пред взором порождений самых низменных страстей, обуревающих всех и каждого, мир. Сколько в мире альтруистов? Которые творят добро на право и налево не ради репутации или иного дерьма, которое рассыплется невесомым пеплом, когда придет час решить кому ты поклонялся и куда отправишься после смерти. А сколько маньяков, воров, убийц, насильников и просто конченых отбросов общества?

Ужас и ярость — сильнейшие чувства из всего спектра, доступного человекам. Куда там счастью и умиротворенности.

Кровь.

Безумный вопль. Дикий крик.

Сталь переплетается со сталью в иррациональном танце насилия, калеча и умерщвляя дрожащую в предвкушении садистического наслаждения плоть. Кости ломаются и дробятся в неоднородный порошок под тяжестью сапогов.

Кровь.

Адская мясорубка. Задние ряды давят передние, буквально вминая их в аналогичную ересь со стороны соперника.

Цельнометаллическое ядро наемников ковена заточенным кинжалом в печень входит в брешь, оставленную тушей Темного.

Ярко-зеленые глаза и вырванные щеки. Кольчуга и лысый череп, туго обтянутый кожей. Безымянный северянин, присягнувший Хаосу на верность, и человек, воздающий хвалы Великой Четверке, пересекаются взглядами. Сколько человек пало в грязь из-за религиозных распрей? Сколько стягов и деревень сожжено, дабы их обгоревшие трупы были брошены к подножию сущностей совершенно иного уровня силы, могущества и воздействия на окружающую реальность.

Тычок копьем.

Отца Монстров выбивает из седла. Доспех выдержал удар тронутого порчей ублюдка, как и амортизация — наверное, даже распухшей гематомы не останется.

Весело-весело, больно тебе там,

Лицом вниз.

Грязь смешанная с песком.

Торчащие пальцами плохо зарытых мертвецов корни давно выкорчеванных деревьев.

Обе стороны шли в мочилово не единым кулаком, плечо к плечу, когда щит закрывает тебя и частично товарища по оружию. А просто толпой.

Чьи-то ноги.

Лезвия Смерти.

Костяные ножи скрещиваются с пластинами Кровавой Жатвы, дабы дланью Алекса Мерсера в его лучшие годы, вырвать кусок лодыжки у опасно близко расположившегося ублюдка. Кровь брызжет в лицо, закрывает обзор красной мутью, стекает по шлему.

Темный ревет раненным медведем.

Возле твоей любви.

Команда через интерфейс и обламывая копья, застрявшие между ребер, Истинная Химера свечкой взмывает в небеса, на ходу мутируя из средства передвижения в демона Преисподней. Оскаленная пасть с налезающими друг на друга клыками, гуманоидные очертания матерого легкоатлета, загнутые назад рога и перепончатые крылья.

Тяжелые взмахи. Как ворона, кружащаяся над развороченной могилой.

Наемники уже рядом.

Рывком подняться на ноги. Заметно качнуло в сторону.

Подошвы скользят по кровавому месиву чернозема, песка и каменного крошева.

Брошенный вверх, всё же падает вниз,

Стрела Хаоса.

Мощный низкорослый мужик с двуручной секирой умер прямо в замахе, должном располовинить кого-то из новобранцев Крига. Точно между лопаток. Сгусток нестабильной материи прожег стеганную бригантину с металлическими бляхами, кровоточащее мясо, позвоночный столб и большую часть костей с внутренностями, дабы выйдя из грудины опалить брови и редкие усы у спасенного городского стражника. Занимательное наблюдение — при ожогах практически не бывает кровотечений, ибо поцелуй огня — далеко не рваная, резаная или колотая рана, немного иной спектр поражения, но почерневшая и сжавшаяся плоть этого человека, практически угли, хлестала кровью. Примерно так же, как хижина из "Зловещих мертвецов" — до абсурда много крови. Буквально дохуища крови, чудовищным извержением вспухшего прыщом на лике Земли гейзера, ударившей в небо, обрушиваясь на головы и плечи мертвецов и убийц дланью отмщения самих небес, скорбно плачущих собственной кровью, вперемешку с мозгами и самой жизнью.