Леди Смерть (СИ) - Сильвер Изабель. Страница 33

В его обязанности входит все, вплоть до присутствия на совете. Так же он имеет права приминать серьезные решения от имени короля.

И самое, что было мне невыносимо, это — Сенешаль обязан постоянно жить при дворе. Не каких путешествий, никаких приключений.

— Мы уже говорили об этом, и не раз! Зачем мне это должность, если я и так ближе некуда. И меня все устраивает. У меня есть титул, деньги, что еще желать! — брат поднимается на ноги.

— Все же подумай, ты же знаешь этих вельмож, что восседают на моем совете. Они считают, что я слишком много дал тебе власти, а так с титулом Сенешаля тебе и слова никто не посмеет сказать.

— Вздор! — в моей голове промелькивает воспоминание об Амелии. Когда она впервые сказала это слова. Отбросив все мысли, я продолжил, — Я герцог, мне и так никто нечего не может сказать. Я брат короля, так что.

Карл улыбается, он и так знал заранее ответ.

За воротами прогремело два выстрела.

— А вот и Плутарх!

— Проклятье, я совсем об этом забыл! — потирая виски, в полголоса произношу я. Нужно сходить к придворному лекарю, иначе головная боль не оставить меня в покои.

Карл поправляет свой мундир, садясь на золотой трон. Закинув ногу на ногу, к нему спешит один из слуг с короной.

Это венец создавался специально для Карла, для дня его коронации. Венец, состоящий из чередующих четырех крестов и четырех геральдических лилий. Выше крестов идут четыре полу дуги, венчает все это шар с крестом. В центре бархатная шапка с горностаевой опушкой.

Корона полностью из золота, украшена драгоценными камнями.

— О нет, нет… Унеси ее, у меня потом голова и плечи болят от такой тяжести, — я не смог сдержать смеха, сколько Карл сидел на троне, столько и жаловался на эту корону.

— Принеси обычный венец, без изысков. Приехал всего лишь граф, а не папа Римский.

Слуга кивает, скрываясь в другой комнате.

— Вот, вот будь ты Сенешалем, такого бы не было.

— Даже не уговаривай! — хлопая его по плечу, задорно произношу я, — Я не за что в жизни не надену, добровольно одежду Сенешаля.

Карл поправляет одежду, и золотую цепь, что весит от плеча к плечу. Слуга, наконец, приносит обычный золотой обод, с вырезанными геральдическими лилиями.

Я встаю по левую рук, ведь по правую должен стоять Сенешаль. И мне даже не хочется примерять эту должность.

По коридору раздаются громкие шаги. За дверью его останавливает стража. Я слышу его противный голос.

Двери распахиваются, в большой зал входит граф Плутарх Моденский, в сопровождение Марии.

Мои глаза расширяются, я и не думала, что она приедет с ним. Мне казалось, что она еще погостит в Ланкашире.

Сглотнув ком в горле, я гордо поднимаю голову, мое лицо становится полностью без эмоциональным.

Мой взгляд пробегает по лицу Марии ее глаза красные от пролитых слез накануне.

На ней одето бледно серое платье, без каких либо украшений. Что не сказать о Плутархе. Он как обычно одет с шиком. Красный дублет и штаны из дорого сукна. А верх дублета расшит мелкими бусинками. На левой стороне красуется вышитая эмблема его графства. Хартфордшир.

Оно находится на юго-востоке Англии. На эмблеме лежащий олень с большими рогами.

Я давно не видел его, и за то время он слегка состарился. В некогда черных волосах проблескивает седина. Высокий лоб испещряют глубокие морщины. Прямой нос, и большие глаза дополняют его аристократическое лицо.

Он бросает на меня тяжелый взгляд, ядовито зеленых глаз.

Плутарх подходит ближе, слегка кланяясь, Мария склоняется в реверансе. И снова это воспоминания, начинают терзать мою душу.

Мне сразу вспомнился первый поклон Амелии, который очень раздосадовал меня. Этим вечером мне пришлось признаться, кто я есть, на самом деле. Помню, как крепко сжал ее в своих руках. Мне так сильно хотелось поцеловать ее тем вечером. Лишь с трудом мне удалось сдержать себя.

Голос Плутарха возвращает меня в реальность.

— Мой король, герцог Дефо! — я склоняю голову в знак почтения, хотя не испытываю к этому человеку ни капли уважения. Вот так взять и продать дочь.

— Добро пожаловать! — говорит Крал косясь на меня.

— Как только пришло ваше письмо, я тут же пустился в путь, по пути перехватив карету Марии. Я надеюсь, вы не против ее присутствия?

— Разумеется, нет. Как идут дела? — Плутарх является одним из членов Британской Ост-Индейской компании. Перевозящий ткани, специи, столовую утварь, древесину и прочую продукцию, в том числе и лекарства.

Переговоры с Англией и правителями Виджаянагара шли долгие шесть месяцев. И вот, наконец, когда все бумаги были подписаны, мы открыли вторую факторию в Мадрасе. От туда мы вывозим хлопок шелк, чай, зерно и красители.

Так же месяц назад я узнал, что из Мадрасе контрабандой вывозят бенгальский опиум. Но меня эти дела не касаются, пусть совет разбирается с этой проблемой сам. Главное что я сказал это Карлу.

— Все хорошо, дела идут неплохо. Конечно если не брать ситуацию с чумой в Лондоне. И войны что мы ведем. Как вам известно, мой король, герцог Йоркский вышел в море. Он вступил в бой у Лоунстофта, — Плутарх переводит взгляд на меня, — Нидерландцы разбиты, их главнокомандующий адмирал Вассенар убит. Сейчас герцог направляется к берегам Норвегии и Дании, в там встанет на якорь для починки кораблей и галеона.

— А что граф Сандвич, где сейчас его флот? — интересуется Карл, хмуря брови. Конечно, убить адмирала Вассенара большая победа. Ибо его называли бессмертным сыном северного моря. Которого по слухам нельзя было убить. Но видимо, никто не бессмертен, перед английским флотом.

Плутарх прокашливается, прежде чем ответить.

— Сейчас он в погоне за Рюйтером, он гонит его к Шотландским берегам. Пока это все что мне известно.

— Понятно, — все так же хмурясь, говорит брат, потирая виски

— Война и чума, свалились на нас как снег на голову.

— Отнюдь, — прерываю я своё молчание, — В мире всегда была чума, и всегда была война.

Плутарх снова коситься на меня, потом переводит взгляд на Карла.

— Но я так понимаю, вы вызвали меня не для светской беседы, мой Король, — теперь уже и Карл косо смотрит в мою сторону, подкладывая руку под голову. Я делаю шаг вперёд, не отводя глаза говорю прямо.

— С позволения короля, я разрываю помолвку с Марией, — Плутарх хмуриться, на лбу появляется несколько складок.

— Но мы ведь договорились, герцог Дефо.

— Я отдал вашей дочери те деньги, что были за нее уплачены. Больше я вам не чего не должен. Я не желаю этого брака, как и не желаю плохой супружеской жизни для Марии. Так что прошу прощения, но свадьбы не будет. — все молчат, в тишине мне кажется что я слышу стук собственного сердца.

Плутарх не чего не говорит, молча кланяться, хватая Марию за руку. Практически волоком тащит ее к золотым дверям.

Как только за ними закрывается дверь, мы отчетливо слышим звонкий шлепок и глухой стук об пол. После, плач Марии. Я дергаюсь с мест, какие бы негативные чувства я к ней не испытывал, я не позволю ее обижать.

Карл не дает мне и шагу ступить, его жесткая рука ложиться мне на плечо.

— Не смей встревать, ты уже сказал свое слова брат. Теперь это их личное дело, между отцом и блудницей дочерью. — Злость дерет меня изнутри, но Карл прав. Это больше не мое дело.

Всхлипы стихают, а это значит, горизонт чист. Я спешу в свои покои, зная, что там меня ждет Барбара и Кларенс. Конечно, если Екатерина не забрала ее, сразу, как только вышла из зала.

К моему удивлению, племянница сидит на моей большой пастели, играя с новой подаренной куклой, что я привез.

Когда я вхожу, Кларенс бросает на меня двусмысленный взгляд.

— Что? — приподнимая брови, спрашиваю я, наливая в бокал воды.

— Боюсь спросить, как все прошло! Но судя по твоему лицу не очень, — осушив содержимое бокала, я наливаю еще. После отравления белладонной меня мучает ужасная жажда.

Рассказав в двух словах, я сажусь на кровать с Барбарой.