Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич. Страница 20

Англичане утверждают, что именно это пожелание великого князя и их стремление оказать нам помощь послужили главной причиной Дарданелльской операции. Однако это не совсем так. Уже 4 января наша Кавказская армия искусным стратегическим маневром разбила наголову и обратила в бегство турецкую армию, так что совершенно отпал и самый повод, по которому это пожелание было великим князем высказано. Между тем англичане начали Дарданелльскую операцию лишь 19 февраля, т. е. полтора месяца спустя после того, как всякая надобность облегчения нашего положения на Кавказе давно миновала. Поэтому действительные причины этой операции никак не могут быть связаны с нашим положением на Кавказе, которое в момент начала англичанами Дарданелльской операции было блестяще и даже предвещало Турции критическое будущее.

На самом деле действительные причины Дарданелльской операции были иные и не носили того альтруистического характера «помощи», который англичане хотят этой операции придать.

Уже в начале 1915 г. возникла угроза Суэцкому каналу со стороны частей турецких войск. Однако предпринятое ими 2 февраля нападение было отбито и кончилось для турок катастрофой.

Для пресечения в корне всякой угрозы Суэцкому каналу и Египту англичанам, конечно, помимо «помощи» нам было бы весьма желательно принудить Турцию к капитуляции. Однако операция с такой решительной стратегической целью — особенно после того, как немцы за полтора года, истекшие после начала войны, значительно подняли боеспособность Турции, — требовала самой тщательной подготовки, в которой никоим образом не могли иметь место невероятная торопливость и нервность, проявленные английским правительством.

В середине января 1915 г. англичане решили прорваться с флотом без участия десантных войск через Дарданеллы к Константинополю. Делалось это вопреки мнению высшего морского командования, считавшего слишком рискованным прорыв без участия войск, после того как немцы взяли в свои руки оборону Дарданелл и привели ее в порядок.

Необходимый для сего десантный отряд войск мог быть собран к апрелю, но правительство Великобритании, не дожидаясь этого срока, в конце января послало адмиралу Гардену, командовавшему английским флотом у Дарданелл, категорическое приказание немедленно приступить к операции, без поддержки десантного отряда, а в дальнейшем, несмотря на возражения адмирала Гардена, все время его торопило и даже в конце концов сменило.

Что же такое случилось? Почему английское правительство проявило такую нервозность и торопливость? Быть может, в общей обстановке войны наступил критический момент, подобный тому, который побудил нас в начале войны предпринять без должной подготовки наступление армии Самсонова во имя спасения положения на французском фронте?

Но в январе 1915 г., когда англичане так торопились с Дарданелльской операцией, ничего подобного не наблюдалось: на французском фронте началась позиционная война, там было все совершенно спокойно и не предвиделось никаких операций; в Польше русская армия только что победоносно отбила последнее немецкое наступление; в Галиции наши войска находились уже на Карпатах и оттуда угрожали Австрии; в Сербии после сербской победы на Калубаре положение сложилось совсем благоприятное, на Кавказском фронте турецкая армия только что потерпела жестокое поражение; за две недели до начала Дарданелльской операции нападение турок на Суэцкий канал кончилось для них катастрофой.

Таким образом, обстановка на всех фронтах войны была для России вполне благоприятной, и не было решительно никаких военных, т. е. стратегических, причин второпях предпринимать такую важную операцию, как Дарданелльская, ибо от ее успеха мог зависеть исход войны и, во всяком случае, ее продолжительность. Если для крайней торопливости, проявленной английским правительством, не было никакой военной причины, то, значит, она могла иметь лишь политический характер, и все заставляет полагать, что это именно так.

В самом начале 1915 г. русское правительство начало с союзниками переговоры о необходимости по окончании войны благоприятного для нас решения вопроса о турецких проливах. Вместе с тем в Ставке вновь приступили к обсуждению плана захвата Босфора, что, конечно, не ускользнуло от внимания военных представителей наших союзников при Верховном главнокомандующем, тем более что мы от них, по простоте душевной, это и не скрывали.

И вот правительство Великобритании, следуя традиционным основам своей политики по отношению к России, решило, прикрываясь плащом помощи нам, появиться в Константинополе раньше нас, чтобы потом иметь в руках мощный аргумент против русских при переговорах о решении вопроса о проливах.

О том, что именно это и было действительной причиной торопливости англичан, имеется ряд неопровержимых доказательств, среди которых самым убедительным является свидетельство участника Дарданелльской операции капитана 1 ранга французского флота и знаменитого писателя Клода Фарера. В опубликованном им «Дневнике Дарданелльской операции» читаем: «Англичан все время мучит мысль, что русские могут появиться у Константинополя раньше их». И это неоднократно подчеркивается в дневнике.

О том, что англичане собираются предпринять Дарданелльскую операцию, нам стало известно лишь за 24 часа до ее начала, когда генерал сэр Вильямс неожиданно 18 февраля сообщил великому князю, что «согласно высказанному им пожеланию» английский флот завтра приступит к исполнению Дарданелльской операции.

По повелению великого князя был немедленно послан на английский флот к Дарданеллам для установления связи и единства действий между ним и Черноморским флотом один из лучших наших офицеров капитан 1 ранга М. И. Смирнов^[44].

Прибыв к английскому флоту у Дарданелл несколько дней спустя после начала операции, капитан 1 ранга Смирнов всеми способами пытался установить радиосвязь через посредство английских судовых радиостанций с Черноморским флотом, но все его старания оставались безуспешными, несмотря на благоприятные условия и незначительное расстояние. Это было для нас в Ставке совершенно непонятно и служило предметом нарекания на Черноморский флот, ибо предполагалось, что в этом виноваты наши радиотелеграфисты.

Однако, как только прибыл к Дарданеллам наш крейсер «Аскольд», который в это время проходил через Средиземное море, следуя с Дальнего Востока в Ледовитый океан, связь с Черноморским флотом через его посредство была в тот же день установлена и в дальнейшем действовала безукоризненно.

Все вышеизложенное и особенно совершенно беспристрастное свидетельство Клода Фарера неминуемо приводят к заключению, что англичане во что бы то ни стало хотели появлением раньше нас у Константинополя поставить российское правительство перед свершившимся фактом и тем самым повлиять на ход будущих переговоров о проливах.

Особенная же торопливость англичан в осуществлении этого плана объяснялась тем, что после полного разгрома нами турок на Кавказе создалась благоприятная обстановка для предпринятая Россией Босфорской операции (в чем англичане, как мы увидим ниже, не ошиблись).

Появление у Константинополя противника, прорвавшегося, безразлично, из Средиземного или из Черного моря, неминуемо повлекло бы за собой немедленную капитуляцию Турции, ибо оказалась бы пресечена связь между малоазиатской, т. е. анатолийской, и европейской частью Турции. Между тем все снабжение боевыми припасами главных сил турецкой армии, сосредоточенных в Анатолии, шло из Германии через Константинополь, а снабжение самого Константинополя и европейской части Турции жизненными припасами и углем осуществлялось из Анатолии.

Кроме того, в самом Константинополе существовала достаточно активная старотурецкая оппозиция младотурецкому режиму и немцам, каковой появление союзников у Константинополя дало бы мощную опору.

Капитуляция Турции вызвала бы целый ряд последствий, имеющих первостепенную стратегическую важность: во-первых, на главный театр войны в Европе могла быть переброшена вся наша Кавказская армия — около 250 тыс. бойцов, и вся английская армия из Египта — около 50 тыс. бойцов; во-вторых, Болгария, выступление которой находилось в непосредственной зависимости от военно-политического положения Турции и решения вопроса о проливах, не могла бы присоединиться к Германии, и в связи с этим в рядах держав Антанты осталась бы вся сербская армия, которая после выступления Болгарии вынуждена была покинуть Сербию.