Тени Лавуара (СИ) - Чар София. Страница 31
Что еще нужно этим головорезам от них, разве мало они настрадались!
Настороженно отступив назад, словно большая кошка, готовящаяся к прыжку, Летта жестом осадила солдат, схватившихся за мечи.
— Нам нужен только Таир! — четко произнесла она. — Не усугубляйте, у вас у каждого здесь итак преступлений на пожизненный срок в рудниках!
— Нет здесь Таира, проваливай к своему хозяину, шавка! — мрачно бросил ближайший мужик с топором в руке.
Люди за его спиной зашумели, поддерживая его. Кто-то взялся за вила, у кого-то в руках вдруг тоже появились топоры.
— Тогда скажите, где он, — снова жестом удержав солдат, продолжала настаивать женщина, хотя сама положила руку на эфес.
— До чего наглая сука! Пошла вон, нет его здесь и не скажет тебе ник о и ничего! — вспылил высокий худой мужчина с оглоблей.
Это возмущение стало последней каплей, спусковым крючком. Из-за спины ссыльников в стражей полетели первые камни.
Жестом велев стражникам отступить, Летта шагнула вперед.
— А если я скажу, что его светлость обещает вам досрочное освобождение? А то, что вы сейчас делаете сойдет за бунт и даже, если вы сейчас нас убьете, то потом сгорите заживо вместе со своими семьями.
Ропот людей немного поутих, кто-то даже начал было колебаться, но все тот же неугомонный с оглоблей вдруг вскинулся.
— Вот, правду говорил, будут убеждать, обещать всякого, а как до дела, так нас все равно и на костер! Нет уж, я перед тем как подохнуть еще прихвачу пару его шавок. Бей!
Вскинув нехитрое оружие, мужчина мгновенно бросился вперед.
Разочарованно вздохнув, женщина подала знак и тут же со всех сторон на бунтовщиков посыпался град стрел.
«Перед перфектумом как-то отчитаюсь.» — подумала она, отступая под защиту верных воинов.
Но люди, подогретые первой кровью, будто разом потеряли страх. Сгорели последние мосты и приговоренные к изгнанию, они прекратили отступать. Они атаковали, без особенной надежды на победу. Кто-то еще кричал, пытаясь остановить и вразумить мужчин, но не вышло. Было поздно, бесконечно поздно для голоса разума.
Зато все покорились силе, которая, несомненно, была на стороне хорошо обученных военных.
Сраженные мечами и стрелами, бунтовщики падали на землю, окрашивая ее своей кровью.
И эта сила, которую можно было остановить только правдой, вихрем пронеслась по ветхому селению. Глупая самоуверенность нескольких, слепая вера десятерых, глухая ярость двадцатерых, стоила жизни всем.
В огромных темных покоях старого дома было холодно. Вот только женщина, что застыла посреди комнаты, не ощущала этого холода. Ее мучил жар и глухая досада, от которой хотелось выть.
— Как… Когда ты смог стать таким, Эллиа… Когда в тебе, в проклятом трепетном цветочке проснулся этот тигр! — хрипло прошептала она, судорожно сжимая ладони.
В ее сознании все никак не могли сойтись два образа: солнечно улыбающийся ей Эллиа, начинавший каждое ее утро со свежих цветов и Аделар — перфектум Кастимонии…
От воспоминания о его опасном остром взгляде, женщина передернула плечами. Не от страха, нет, от острого желания заполучить этого зверя, от досады, ведь она не заметила, упустила его.
— Проклятье!.. — прошептала она, невольно вскинув ладонь к шее, к ране, оставленной бывшим супругам.
Вместе с ощущением корочки под пальцами пришла жгучая яростная ревность.
Он должен был принадлежать ей, должен был быть ее зверем, а не привечать каких-то цыганок или допускать в свои покои разных девок!
От досады женщина просто зашипела, пнув опрокинутый стул. В этот момент она яростно ненавидела всех. Даже служку, которую удалось поймать и допросить.
— Да как же так! — яростно воскликнула она, бросившись к окну, замерев у него.
Досада выплеснулась в тихом сдавленно стоне.
Никогда в жизни она еще так не ошибалась, никогда в жизни так отчаянно не завидовала она жалкой девчонке, которой он разрешил войти в свои покои, прикасаться к себе, делать все то, что никогда теперь не удастся сделать ей!
Утро Инги началось достаточно рано, пусть и уснула она поздно. Приведя себя в порядок, Инга чуть помедлила, прежде чем направиться к Аделару.
Ее пропустили без возражений, но перфектума в кабинете не было. Чуть удивленно осмотревшись, сообразив, что тот еще просто не встал, Инга решила не шуметь и, чуть помедлив, осторожно взяла со стола книгу. Кажется, это был том истории, но точнее определить не удалось. Она успела только немного разобраться в местном письме и скорее угадывала большинство слов, чем знала.
Впрочем, это дело ее как-то увлекло и девушка на время даже забылась. Обустроившись на диване, чуть склонив голову к книге на своих коленях, девушка с досадой закусила губу. В темно синем платье, с аккуратно собранными в косу белыми волосами, она выглядела особенно прелестно. Странное и неуместное везение с нарядами не оставляло ее.
А вот утро перфектума началось совсем не радостно. За всю ночь мужчине удалось поспать только пару часов, остальное время он ворочался в постели, отгоняя от себя страшные сновидения.
Как вошла в кабинет Инга, мужчина слышал, но впервые в жизни не смог себя заставить подняться, ощущая, что он разбит, как физически, так и морально.
Наконец, спустя какое-то время, ему все же удалось взять себя в руки и подняться с постели. Накинув на плечи бархатный халат, Аделар вышел к девушке.
И, наверное впервые за долгое время, Инга услышала его шаги, обернувшись на шум. Смерив мужчину взглядом, девушка чуть нахмурилась.
— Выглядите… Живым. — дипломатично заметила она. — Повязку нужно будет сменить, рана ведь еще совсем свежая, — добавила она, закрыв книгу и поднявшись с места.
Спрашивать, отдохнул ли мужчина не стоило. Все более чем ясно читалось на его лице.
— А тебя бы больше порадовал я мертвый? — криво усмехнулся Аделар, зевнув.
Обычно ранние пробуждения давались ему легко, даже после бессонной ночи, но не сегодня.
Взглянув на девушку, мужчина только покачал головой. Наверное, стоило извиниться, но за прошедшие годы он сильно изменился. И, если для романтичного и доброго Эллиа не было ничего такого в том, чтобы признать свою вину даже там, где ее не было, жесткий и циничный Аделар же забыл, что такое просить прощения.
— Нет, я рада видеть вас живым. Когда вы не угрожаете поджарить меня или познакомить ближе с фауной этого мира вы бываете даже… Сносным, — поведя плечом, девушка улыбнулась так спокойно, что не угадать в этом покое легкую искру откровенного лукавства было сложно.
И пусть сама она ощущала себя растерянной и подавленной, последняя черта, отрезавшая ее от родного мира, будто освободила ее. Позволила вернуться какой-то толике легкости, которую здесь забивал страх никогда не увидеть родной дом.
— Все еще перевязка, — шагнув к нему, девушка опустила взгляд к боку мужчины, ныне полуприкрытому халатом.
Она хорошо помнила ее вчерашний вид и уже давно не верила в чудеса. За одну ночь такое не затянулось бы, скорее воспаление разрослось.
Вздохнув, мужчина едва заметно улыбнулся. Удивительно, что именно та, которую он считал самой бесполезно, оказалась полезнее всех. И приятнее.
Коротко кивнув, он прошел обратно в комнату и опустился на край кровати. Развязав пояс, мужчина распахнул халат, позволив девушке взглянуть на рану.
Девушка же, присев рядом с ним, подготовила все для перевязки и осторожно сняла вчерашнюю, на миг застыв с ней в руках. Во взгляде Инги появилось изумление в крайней степени.
— Как?.. — только и смогла проговорить она, отложив старую повязку, девушка провела ладонями по коже мужчину у раны.
Смуглой коже с легким покраснением, будто ране было уже не меньше недели и повязка ей скоро будет не нужна вовсе.
— Это же невозможно! — закусив губу, девушка озадаченно нахмурилась.
При этом не будь на ее лице настолько искреннего и чисто профессионального удивления можно было бы подумать, что она просто решила изучить перфектума вблизи наощупь. Впрочем, сейчас ее больше взволновали не красоты открывшихся просторов, а другое…