Потанцуй со мной (СИ) - П. Белинская Ана. Страница 31

И вот, что мне с ней делать?

Рассматриваю миниатюрное тело, получая адское удовольствие от созерцания ее хрупкой шеи, и закрытого несносного рта, не фонтанирующего очередным бредом, точно долбанутый вуайерист. Спящей она выглядит безобидным ангелом, да только мне не понаслышке известно, какой она сущий дьявол во плоти, поднявшийся из ада, кажется, по мою грешную душу за всех когда-то отмазанных мудаков.

Пришла, наследила и перемолола мою жизнь в муку. Я хочу найти в себе силы отказаться от нее, но черт, не могу. У меня не получается при всей своей шизанутой регидности. Голова понимает, а то, что под ребрами, кажется, у нормальных людей это называется сердцем, — не отпускает.

Ее пассаж с отправленным мне сообщением нисколько не удивил.

Ожидаемо. Это она еще долго продержалась.

Как безмозглый щенок побежал снова вытаскивать ее пьяную задницу, хотя надо признать, смутьянка выглядела адекватнее ее наклюканной в доску подружки.

И вот сейчас я смотрю на девчонку, пускающую слюни на кожаную обивку кресла моей тачки и не знаю, что делать дальше.

Отвезти к дому, растормошить, послать ее к чертям так, чтобы не то, что звонить мне вздумала, а имя мое с изжогой вспоминала.

Мне не нужны проблемы, а они определённо начнутся, когда я поддамся соблазну хотя бы на раз, чтобы утолить этот голод ее бунтарским ядом.

Взлохмачиваю макушку и завожу движок.

Я — идиот. То, что я делаю, полное, мать его, безумие…

29. Юля

Я чувствую, что на меня кто-то смотрит. Вот прямо сидит рядом и откровенно пялится. Именно от этого сканирующего взгляда я проснулась, но не решаюсь открыть глаза.

Знаю, где нахожусь. Если я сейчас глубоко потяну носом воздух, то у меня бесспорно закружится голова от переизбытка тестостерона в этой постели. Им пропитано всё, и даже я пахну им. Это сумасшедше сносит крышу!

Маленькая невинная хитрость и ву-аля — я засыпаю и просыпаюсь в кровати Романова! И пусть, что пока не с ним. Дело времени! Но я здесь, дома у самого загадочного человека, которого я встречала!

Мы не сопротивлялись с Рюминой, когда топтались у бара и ждали наше персональное такси! Он ничего не сказал, когда подъехал, но одарил таким взглядом, будто выпорол ремнем по заднему месту.

Не помню, как отключилась в машине, не помню, куда делась Рюмина после, но помню, как сильные руки крепко прижимали к груди, помню запах, окутавший мое полудремное сознание, помню яркий свет в лифте и дзынь нужного этажа. Я уже не спала, но усердно притворялась, стараясь не заулыбаться и лишний раз не моргнуть. А так хотелось! Хотелось обнять его шею руками и зарыться носом в твердую грудь, провести кончиком и глубоко-глубоко вдохнуть самый стойкий, наповалсносящий запах мужчины. Моего.

Он тихонько ругался себе под нос, бубнил точно склочный старик, а я собирала в себе частицы сил, чтобы не рассмеяться.

Полумрак и тишина его квартиры обняла нас двоих и впустила в свои потаенные двери. Не понимаю, как он не вычислил, что я притворялась, ведь мое сердце тарахтело, как заведенный движок спортивного Шелби.

Он опустил меня на кровать точно пушинку, долго задерживая руку с обратной стороны моей шеи. Его огненное дыхание согревало обоих, и я чертовски хотела, чтобы он остался со мной. Невесомое прикосновения к волосам запустило неудержимую волну жара, опаляя желанием. Я готова была умолять, просить, угрожать и ругаться, только, чтобы освободил нас обоих из плена его предрассудков, стенаний, запретов. Нежно мазнув мягкими пальцами по коже щеки, чертыхаясь, отстранился. Стоя в дверях, долго смотрел, не решаясь уйти. Я чувствовала на себе его взгляд, точно так же, как чувствую сейчас.

Только это не он.

Притворяться долго не выйдет.

Резко распахиваю глаза и тут же нахожу причину моего пробуждения.

— Доброе утро! Ну как спалось? — молоденькая девчонка, забравшись с ногами на кровать, сидит по-турецки и с интересом разглядывает меня.

— Привет, — мельком осматриваю комнату и вновь возвращаюсь к девчонке с заправленными за ушки короткими волосами.

Бросив взгляд на себя и убедившись, что полностью одета, сажусь в постели. Чувствую головокружение, сухость во рту и дикую жажду.

— Новенькая? Добро пожаловать в семью! — продолжает незнакомка с хитрыми карими глазами. Очень знакомыми карими глазами.

— В-в … семью? — переспрашиваю, щурясь.

Я сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно соображать.

— Да! Я — вот, самая молодая наложница, а самой старшей — 17. А тебе сколько?

Боже! Что она несет? Я ничего не понимаю. Мои глаза начинают лихорадочно метаться по комнате, пытаясь сопоставить услышанное к увиденному. Какая наложница?

Девчонка зажимает губы, но не сдержавшись прыскает, а потом и вовсе, заваливаясь на кровать, начинает бессовестно хохотать.

Что за…?

Прикладываю кончики пальцев к вискам и пробую растирать. Если я нахожусь в каком-то алкодурмане, то этому бреду есть объяснение. Если же всё наяву, то я, определённо, тронулась умом. Или она.

— Да расслабься, шучу я! Ой, не могу, — вытирает слезинки в уголках глаз. — Я — Габриэла, — протягивает мне руку. Пожимаю и морщусь от приторности имени. — Но ты можешь называть меня Габи или Галей. А ты кто? — и снова начинает закатываться смехом.

Девчонку явно не интересует мое имя, и она точно на какой-то понятной только ей волне.

— Юля, — неуверенно произношу и пытаюсь понять, что она такое. — Ты кто?

— Я? Дочка хозяина этой комнаты. Папа разве не рассказывал обо мне? — округляет глаза.

Папа? Слово режет мой слух, отдаваясь острой болью в грудине.

— К-Константин Николаевич? — уточняю. Вдруг Романов приволок меня не к себе домой, а сдал сутенерам?

— Оу, как у вас всё запущенно! Он тебя тоже по отчеству называет? Это, типа, у вас игры такие? — поигрывает бровями.

Боже, мне хочется вымыть ее рот с мылом! Я — не ханжа, но даже для меня это как-то стремно — обсуждать с девчонкой, явно несовершеннолетней, личную жизнь ее взрослого отца.

— Ты спишь с ним? — продолжает беспардонная девица.

Ну это уже слишком! Я — далеко не ангел, а эта девчонка и вовсе без тормозов!

— Да! — рявкаю. Не на ту напала, малышка, я тоже та еще шутница! — И теперь я буду жить с вами, — выкуси!

Девчонка изгибает бровь, удивляясь такому наглому заявлению, но стойко принимает удар.

— Что, у вас прям любовь-любовь или отец для тебя очередной папик, из которого можно тянуть бабки?

Смотрю на девчонку, хлопая глазами. Это что за такие нездоровые отношения у дочери с отцом, если, конечно, мелкая не врет? С консервативным до скрежета зубов Романовым эта баламутка не вяжется.

— Слушай, Галя, я с удовольствием с тобой поболтаю, если ты будешь человеком и принесешь мне воды. И таблетку от головы, — добавляю. Очень нагло с моей стороны, но богобоязненных в нашей с ней компании нет, это мы уже уяснили. Да и башка гудит, точно спортивные трибуны.

— Я — Рита.

— Ты же говорила, что тебя…черт…как там… — пытаюсь вспомнить заморское имя, — Габриэла зовут?!

— Я не говорила такое, — пожимает плечами, но встает с кровати и подходит к двери. — Воды принесу, а вот где у нас таблетки лежат, я не знаю. Сейчас мама придет, поищет.

— К-какая мама? — сглатываю резко образовавшийся вязкий ком в горле.

— Ну которая в магазин пошла. Сейчас придет, не волнуйся.

Да я не волнуюсь. Чего уж там.

Я всего лишь, мать твою, в шоке…Таком объемном, обездвиживающем шоке!!!

— Ло-оол! — прыскает девчонка в дверях и от смеха сгибается по полам. — Рофлить тебя — особое удовольствие! Ты бы видела свое лицо! — обхохатывается девчонка. Я вообще ничего не понимаю. Она вскружила мне голову, и я окончательно теряюсь в этой смеси из правды и ее глупых подколов. — Расслабь булки, мать с отцом в разводе! — уносится.

И что это было?