Сердце дракона - Бойе Элизабет. Страница 29

Скальг оправил помятую одежду и бросил мгновенный взгляд на Ингвольд.

— Что ж, — проговорил он медленно, — быть может, еще не поздно. Пока еще у нее осталась хотя бы часть собственной воли. Если нам удастся пробудить магию в этом круге, мы сумеем сразиться с проклятьем Хьердис — или, хотя бы, ненадолго ослабить его действие. — В голосе его не было особой надежды.

— Приведите ее в центр круга, так и быть — попробуем.

Луна вынырнула из-за гряды туч, застилавших горизонт, и стала подниматься все выше в небо. Ингвольд застонала, как от боли.

— Ничего не выйдет… слишком поздно!

Она слабо сопротивлялась, пока ее вели в центр круга, но там ее силы словно разом иссякли, и она без чувств осела на землю — Бран даже испугался.

— Не тревожься, это пустяки, — заверил его Скальг с весьма озабоченным видом. — А теперь нам надо бежать… да нет же, Пер, болван ты этакий, я не говорил — удирать. Надо бегать вокруг каменного круга и приплясывать, если есть настроение. Иногда и трех кругов довольно, чтобы пробудить магию, а иногда нужно целых девять. Ну, начнем наш хоровод, пока луна не поднялась еще выше.

— И не подумаю, — буркнул Пер. — Чепуха все это. Даже и не собираюсь я…

— Соберешься, Пер, еще как соберешься. Ну, побежали! — Бран отвесил ему изрядный толчок. — Это же лучше, чем скакать до самого Хьердисборга, верно?

Они гуськом помчались по кругу, и Скальг пронзительно выкрикивал какой-то мотивчик. После девяти кругов все изрядно разогрелись и вконец запыхались, но Брану отчего-то не хотелось останавливаться. То и дело он замечал Скарнхравна, притаившегося у подножья холма, и трижды драуг пытался сжечь их взглядом, озаряя мерцающим светом древний каменный круг, но ни одна частица смертоносного жара не достигла бегущих.

Скальг принялся хрипло распевать и припрыгивать, едва не каркая от восторга:

— Удалось, удалось! Чувствуете?

— Чувствую, как волдырь растет на пятке! — отдуваясь, буркнул Пер.

Скальг метнулся в центр круга, напевая плясовой мотивчик.

— Вставай-ка, Ингвольд, попляши с нами! В кавалерах недостатка не будет — эти двадцать два камня столько лет ждали, пока с ними хоть кто-нибудь потанцует!

Бран услышал протестующий голос Ингвольд, но минуту спустя она присоединилась к плясунам, едва слышно посмеиваясь над потешными прыжками и руладами Скальга. Он плясал, высоко задирая узловатые коленки и выкрикивая оскорбительные припевки насчет Скарнхравна, угрюмо наблюдавшего за ними с ближайшего пригорка. Луна поднималась все выше, а они между тем все летели в пляске по кругу. Брану уже не казалось, что у него дурацкий вид; он чувствовал, что не смог бы остановиться, даже если б захотел — да он и не хотел. С каждым шагом он точно парил, невзгоды, усталость, тревоги — все было позабыто. Покрытые трещинами камни чудились ему знакомыми, дружескими лицами, сиявшими в лунном свете. Он видел, как впереди бежала Ингвольд, казалось уводя его за собой в бесконечный темный туннель, время от времени оглядываясь и маня его к серебристому слабому свечению, которое все усиливалось, но, увы, слишком медленно.

Бран глядел на серебристое сияние — и вдруг осознал, что лежит ничком в колючей траве, уткнув голову меж двух булыжников. Он моргнул и, не шевелясь, обвел глазами безмолвный каменный круг, черневший в свете зарождающегося дня. Ему не нужно было пытаться встать, чтобы ощутить, как безмерно устали ноги. Взгляд Брана остановился на Скальге — тот лежал бесформенной на первый взгляд грудой тряпья, то и дело подергиваясь и похрапывая во сне. Рядом с ним, свернувшись в клубок, спал Пер, а с другой стороны от Скальга лежала Ингвольд — бледная, изможденная, со спутанными, мокрыми от росы волосами; пальцы ее сжимали медальон, висевший на шее.

Бран вздохнул и закрыл глаза. Похоже на то, что их безумная пляска в каменном круге была все же не напрасна. Он крепко заснул и проснулся лишь тогда, когда ощутил на лице солнечное тепло. Его спутники спали все в тех же позах, в чем Бран убедился, с трудом разлепив один глаз. Он поднял голову, высвобождая ее из жестких объятий булыжников, и вдруг услышал за кругом, неподалеку от того места, где лежал, негромкий размеренный звук. Сердце Брана в тревоге забухало, точно молот, и он выше приподнял голову, готовый каждый миг забить тревогу.

Старина Факси глянул в безмерно изумленное лицо своего хозяина, задумчиво жуя клочок травы, и снова принялся пастись, потряхивая гривой и довольно пофыркивая. Бран медленно сел, настороженно оглядываясь в поисках западни, но увидел лишь черного коня, который щипал траву на склоне холма. Это был Асгрим.

Бран со всей силы пнул ногой Скальга и немало развлекся тем, как старый маг подскочил, неистово вопя и лягаясь. Скальг испуганно огляделся, изумился, поочередно увидав двоих коней, и оперся на Брана.

— За этим конем глаз да глаз, — угрюмо провозгласил он, качая головой. — Надо же, бросил всех прочих скакунов в Ведьмином Кургане, а сам примчался сюда, чтобы присоединиться к хозяину и еще Асгрима с собой привел. В ком есть что-то нечистое, тот либо крапчатый, либо плохо уживается с себе подобными.

— Точь-в-точь как ты, — зевая, вставил Пер. — Ну что, как будто все мы здесь и более-менее живые? — Он с подозрением поглядел на Ингвольд, которая потягивалась, протирая глаза.

— Судя по первому взгляду, все мы неплохо пережили эту ночь. — заметил Скальг, с трудом поднимаясь на ноги с помощью посоха и отчаянно гримасничая. — Мы успешно бежали из Ведьмина Кургана, и проклятье, которое Хьердис наложила на Ингвольд, как будто уничтожено… — Он пристально и с нешуточным беспокойством поглядел на Ингвольд. — Не хотелось бы мне точно так же проплясать всю будущую ночь. Мои старые кости этого не вынесут. Будем надеяться, что нам удалось снять чары.

Ингвольд села, прочесывая волосы растопыренными пальцами, и окинула Скальга хмурым пристальным взглядом.

— Так вот кто нас спас.

— И предал, — добавил Пер. — Если бы не он, все это с нами бы не случилось.

— А Ингвольд все так же сидела бы взаперти в Ведьмином Кургане, — с торжествующим видом возразил Скальг. — Я всех вас спас, разве нет? Кто открыл запоры темницы Ингвольд? Кто, переодетый, явился в заточение к скиплингам, чтобы помочь им бежать — а в награду его поколотили, едва не удушили, да вдобавок чуть-чуть не скрутили голову? Впрочем, я из тех, кто легко прощает, так что кто прошлое помянет…

— Хорошо бы и ты остался в прошлом, — проворчал Пер.

— И меня тоже берет сомнение, — сказала Ингвольд. — Ты ведь был на дружеской ноге и с нашими тюремщиками, и с Призрачными Всадниками. Ты выговорил себе куда больше свободы, чем досталось на нашу долю. Ты, Скальг — приспособленец и старый попрошайка. Не могу я доверять тому, кто везде сумеет уютно устроиться. Никогда не знаешь, кому он служит на самом деле — вот мое мнение.

Скальг, ничуть не смутясь, горделиво постучал себя по груди.

— Кому на самом деле служит Скальг — хорошо известно самому Скальгу, так-то, Ингвольд, дочь Тьодмара. Мой господин — Дирстигг, и я до самой смерти буду служить ему. Он послал меня узнать, не выжил ли кто после гибели Гледмалборга, а больше всего тревожит его драконье сердце, которое он в знак дружбы подарил твоему достойному отцу. Когда я узнал, что сердце в руках его дочери и оно стало яблоком раздора между Миркъяртаном и Хьердис, я сразу отправился искать тебя, высокородная госпожа. Теперь я доставлю тебя и твоих друзей к Дирстиггу, чтобы попросить у него совета.

Ингвольд невежливым фырканьем оборвала его складную речь.

— В жизни не поверю, чтобы друг моего отца мог нанять на службу такое ничтожество. Дирстигг — доблестный воитель и герой, и альвы почитают его за былые победы. Он почти так же почитаем, как Эльбегаст, а его четыре волшебных вещи даруют ему могущество…

— Увы, даровали, — перебил ее Скальг. — Его пленили и обошлись с ним весьма жестоко, отняв у него шлем, плащ и меч. Притом же, он стар, и все его битвы в прошлом. Ослабило его и то, что драконье сердце он отдал твоему отцу, моя дорогая.