Путешествие в молодость (СИ) - Поляков Эдуард Павлович. Страница 4

«Сектор газа»

Подпевал я смартфону, радуясь удачной находке.

Выгнать любимую технику из гаража труда не составило. Но вид и состояние, в котором пребывала моя красавица делал глазкам больно.

— Дело было вечером, делать было нечего, — подбодрил я себя оглядывая бабкины владения в поисках ведра и тряпки.

Фронт работ предстоял немалый. Во первых, нужно было раскидать хлам, скопившийся в коляске моего мотомонстра.

Первое, что обнаружил в коляске — гнездо. Судя по размерам и помету крысиное. Потом на землю полетели старое одеяло, фуфайка, погрызенный крысами резиновый сапог, оказавшийся подозрительно тяжелым. Опасаясь заглядывать внутрь, а ну как там затаился хвостатый и весьма мерзкий, для уже городского жителя, длиннохвостый грызун, я перевернул сапог и потряс его.

Опасения не подтвердились. На землю брякнулся мятый бутыль с яркой надпись на этикетке “Блейзер”. Внутри даже еще что-то плескалось. Я смачно облизнулся, а потом скривился, вспомнив этот незабываемый вкус деревенского детства. Почуяв неладное, печень предательски ёкнула.

Чтобы успокоить впечатлительный орган пришлось брезгливо пнуть початый флакон с элитным пойлом нцатилетней выдержки в разрастающуюся кучу мусора. Следом в эту же кучу полетел гандон, судя по всему использованный. Возможно даже мною. Дырявый носок, три полупустые пачки “Святого Жоры”. Вершину мусорной пирамиды украсил граненый стакан, покрытый какой-то коричневой дрянью.

Спустя пару часов, старушка юности моей, отмытая до состояния “ипать-привет, как чисто” сверкала в лучах заходящего солнца так, что одной рукой я полировал бензобак, а другой вытирал слезы счастья. На первый взгляд к покатушкам все было готово. Но…

— Обломинго, — констатировал я, разглядывая совершенно пустой бак, в котором не то что бензина, даже запаха его не было.

Вместо знакомого аромата разбодяженого семьдесят шестого из бака перло олифой.

Из размышлений о превратностях судьбы и летучести бензина меня вывел рев мотоциклетного мотора в равных пропорциях смешанный с мальчишескими воплями и треском ломающегося штакетника.

— Таран — оружие героев, а в нашем случае — дебилов, — провозгласил я и отправился на разведку.

Картина за воротами, что называется, была маслом. Любимый бабкин палисадник, который она берегла хлеще, чем кащей ту иглу, подвергся вероломному вторжению мотоциклетной братии в лице Чижика. Я по “Чезетке” его опознал.

— Видимость — ноль. Иду по приборам? — поприветствовал я пилота. — Ты, дебил или как? С закрытыми глазами катаешься?

Из куста пионов раздалась нечленораздельная речь замешанная на боли и непечатных словесных оборотах великого и могучего. Спустя несколько секунд из зарослей восстал и источник голоса.

— Ты шлем задом наперёд носишь? Или на ощупь катаешься? — наседал я. — А белая трость тогда где?

Окинув меня злобным взглядом, юный байкер вытаращил на меня глаза и замахал руками.

— Ты, пенсия, какого там вчера накрутил? — вопил Чижик. — Нубас, зашквар на изи подкинуть решил? Хочешь, чтобы я рипнулся? Точнее, чтобы батя меня рипнул за этот чермет, который ему дороже меня? — наступал Чижик.

— Стоять, миллениал. Я не понял. Нихрена. Голос на два тона пониже, когда со старшими разговариваешь. А потом внятно и по делу, — скорректировал я юнца.

— Пранкануть меня решил?

— Про русский язык слышал? В нём есть слова. Подлежащее там. Сказуемые. Если эти слова выставить в правильном порядке, получается предложение. А если поменять слова местами то рождается интонация. Например, наша Таня громко плачет. Или — плачет наша Таня, громко. Понимаешь? Это и есть великий и могучий русский язык. Напряги башку, тиктокарь, и попробуй внятно изложить суть своих мыслей, — взывал я к разуму подрастающего поколения.

— Ты чего такой токсичный? Байтишь меня? — буркнул малой.

Я нихрена не понял. Но было видно, что парень разошелся. Кровь, сочившуюся из разбитого носа, не замечал. Да и джинсы разорванные по шву на заднице его по ходу волновали меньше, чем его драндулет.

— Сученыш, ты забыл что не в интернете? — уловив суть начал заводиться я. — Сюда иди. Будем учить тебя вежливости и русскому языку, если родители не научили, — проорал я, решив, что школьник меня недурственно так обложил на неизвестном мне наречии.

Словесная перепалка зашла в тупик. Решил действовать проверенным способом: привлечь в качестве аргумента штакетник. А там и поговорим на понятном языке. Дрын поддался легко. Малой завис, и, прикинув хер к носу, удрал в закат.

— Беги, Форест, беги, — проорал я вслед легкоатлету, помахивая дрыном. — А я пока тебе мотик до ума доведу, чтобы знал, как со старшими разговаривать.

Месть я решил сотворить донельзя примитивную, но действенную. Выкрученные ниппеля полетели в бензобак. А через минуту компанию им составили и бронепровода. Удовлетворившись, я вместо обломанной подножки подставил под мотик "терпилу" — пенёк, что валялся во дворе и присев на завалинку с наслаждением закурил.

— Да, а деревенька то изменилась. Раньше то дома досками подгнившими были обшиты, а сейчас сплошь китайским сайдингом, — подивился я, окидывая затуманенным ностальгией взором родные пенаты. — Как говорится, и до нашего захолустья тяга к дешевым понтам добралась. Не русская глубинка, а техасский колхоз какой-то, — вздохнул я, делая финальную затяжку.

Не успел бычок отправиться в последний полет, как из-за поворота, ревя мотором выскочил внушительных размеров внедорожник. Красивый полицейский разворот и четырехколесный монстр застыл буквально в паре метров от бабкиного палисадника, едва не смяв “Чезетку”. Стоило навороченной тачке замереть, как водительская дверь едва не слетела с петель от сильного удара.

— Это кто это тут такой бесстрашный? — проорал владелец внедорожника с видом хозяина вселенной вываливаясь из салона.

Я молчал, стараясь сохранить спокойствие. Хотя в присутствии тучного мужчины с тяжелым взглядом злого начальника всего и вся, сделать это было непросто. Чтобы унять дрожащие руки я вновь вооружился оторванной штакетиной.

— Штангисты и каратисты по одному. Остальные можно кучей! — подбодрил я себя, примеряясь к куску дряхлого дерева.

— О как, — отчего-то обрадовался мужик.

Я знал что внешность обманчива и уже прикидывал пути отхода, но толстячок с такой скоростью метнулся к багажнику и появится вновь поигрывая внушительных размеров бейсбольной битой. Запахло жареным, а в морду получать не хотелось совершенно.

— Бать, вломи ему, он твой мотик сломал и мне в ухо заехал, — подначивал мужика малолетний пилот “Чезетки”.

— Гы, — радостно воскликнул батя и замахнулся.

Помирать, так с музыкой, — подумал я встал в боевую стойку киношного ниндзя.

— Кууууяяяяя, — предпринял я психологическую атаку. — От сейчас кто-то огребёт! Сейчас я этой палочкой буду дубасить двух урок, один из которых малолетний инвалид на всю голову, — подбадривал я себя, сыпля цитатами из любимого фильма юности в правильном переводе.

Психологическая атака принесла свои плоды. Мужик застыл с открытым ртом.

— Опа на… Санек, ты ли это? — опуская спортинвентарь поинтересовался мужик.

— Ну, — отозвался я.

— Не узнал что-ли?

— Эээ, — промямлил я, пока мозг анализировал вводные данные.

По виду передо мной стоял и лыбился типичный бандос из девяностых, или как сейчас говорят "индивидуальный предприниматель".

— Кандидат ты в депутаты. Друга не вспомнил, — расстроено протянул незнакомец.

— Серега? — удивился я. — Краб? А, блин, извиняй, Крабов.

Вот уж совсем этот боров не вязался с воспоминаниями поджарого "Депутата", что в юности в одиночку. Несмотря на свою неуклюжую фамилию, нагибал по три-четыре человека за драку.

— Вот он. Тоже мне, друг детства. Не узнал, сучёныш. Хотя ты на морду тоже сильно изменился. Да и не только на морду. Был же тощий как Кащей. А тут, смотрю, отожрался. Я тебя, считай, по выражениям и наглому профилю только и узнал, — сознался Серега.