Путешествие в молодость (СИ) - Поляков Эдуард Павлович. Страница 48
Короче, всё было по-взрослому. Тусовка намечалась знатная.
Шутка ли, двадцать пять групп с нашей области и даже соседних регионов собирались отжечь на первом бухаринском рок-фестивале.
Всё шло, как по маслу. Только Саныч с участковым почему-то нервные ходили.
Хотя, усатого Забалуйко понять можно было. Он периодически обновлял списочные данные в сет-листе, а потом пытался прикинуть, сколько раздолбаев, охочих до деревенской романтики и прочих цветочков прибудет в его вотчину.
Цифра, по ходу, получалась внушительная. Он ко мне через каждый час подходил и грозил кулаком.
— Потравишь, прибью. А потом реанимирую и посажу, — грозился усатый.
И это напрягало. Зато Чиж довольный ходил. Его от патлатых соплеменников не отогнать было. Везде лез. Где поможет, где сломает, где в курс дела введёт.
Одним словом, активничал и в дело, и ни в дело.
Сцена росла как на дрожжах. А в четверг вечером, когда, собственно я и вспомнил про “Кирпичей” и нехило так занастальгировал, почти всё готово было.
Подключай пульт, настраивай звук и лабай на здоровье.
— Филин, гоу зажигать. Нам право первой брачной ночи перепало, — вернул меня в реальность возбужденный голос Чижа, когда я с блаженной лыбой созерцал сцену.
Настоящую.
— А собственно, почему бы и нет, — согласился я.
Тестовый чек шёл, как по маслу. Точнее, лился рекой. Пока что, пивной. Ну а под пивко то, отчего же не поиграть.
Ну, мы и дали джазу перед звукарями и местными, решившими, что такое шоу пропускать никак нельзя.
Смутно помню, но кажись, после пяти вещей, которые мы с юным балбесом отрепетировали «от и до», я на самогон перешёл. А потом ещё пару раз на бис выходил и меня чем-то совершенно убойным угостили.
Дальше в памяти провал.
Проснулся я в палатке у звукарей. Слюны во рту не было совершенно, горло драло, голова гудела, пальцы опухли и горели огнем. Благо глаза разлепить удалось. Правда, как только взгляд сфокусировался, я об этом пожалел.
Таких жоп я ещё не видел. Большая такая. Необъятная, можно сказать. Как сказала бы моя бывшая зоотехническая подруга, задница явно принадлежала к курдючному типу весьма нелегкой особи женского пола.
Да еще и голая. И все это ливерное счастье в метре от моего фейса.
Как вам такое утро?
Шевелиться не хотелось совершенно, но интуиция мне подсказывала, что нужно срочно линять в сторону ближайшего леса. И лучше огородами. К этому же меня подтолкнула странная лёгкость в районе гениталий. Я даже рукой проверил.
— Мляяя, — протянул я, когда понял, что исподнего на мне не было. — Мляяя, — просипел я, осознав, что попытка принять вертикальное положение без посторонней помощи — это бред сивой кобылы.
Похмельный мозг был девственно чист. Как я тут оказался и какие планы у обладательницы жопы были на меня, и было ли между нами что-то?
Ответов не было.
Это было тайной, покрытой алкогольным угаром. И как я так вляпался? Наладил же точки соприкосновения с нормальными девчонками, а не идеалами красоты эпохи возрождения.
— Это фиаско, братан, — насыпал соли в сахар тихий голос Чижа, в котором только глухой не расслышал бы издевки.
— Ин-на, — буркнул я и, собравшись с силами, всё же сел.
— Ну да, ну да, — хмыкнул Чиж, протягивая мне запотевшую пластиковую полуторалитровую баклаху с пивасом. — А так?
За пузырь я ухватился, как тонущий за соломинку. Аккуратно открутил крышку и моментально простил юнцу его заносчивость и усмешку.
— Пшшш, — поприветствовало меня хмельное да пенное.
Я сглотнул от предвкушения. Ну как сглотнул, изобразил. Потом выдохнул и сделал первый, осторожный глоток. Холодненькое пивко приятно смочило язык, небо и провалилось в желудок. Я икнул, прислушиваясь к ощущениям.
Лихо опрокидывать в себя стопки с чистым спиртом или водкой, огромными глотками тушить горящие трубы пивом с дикого бодуна можно только в двух случаях.
Как по мне.
Первое, когда здоровья ещё овердохера и на кануне пил нормальное пойло. А второе — когда здоровья уже нет совсем и от принятого стакана зависит, переживешь ты это утро или нет.
А когда тебе слегка за тридцать. И ты где-то посередине. Да ещё и бухал всякую дрянь вперемешку.
Без похмелки плохо, но и не всякая заходит.
Мне фортануло. Пиво прижилось. Я улыбнулся и присосался к пластиковому горлышку. Теперь было можно. Почти литр за раз выглохтал и не заметил.
— А теперь валим. Встать, только, помоги, — протянул я руку Чижу.
Разбираться с огромной жопой и что тут творилось прошлой ночью, как-то не хотелось от слова “совсем”.
Даже после опохмелки.
Если что, потом справки наведем. А сейчас пора валить в закат. Точнее, в рассвет. Отсыпаться, похмеляться и вываливаться на сцену с довольной лыбой.
— Штаны то одень, — осадил меня малой. — И ты смог? — кивнул он в сторону огромной целлюлитной жопы, пока я фокусировал взгляд в поисках любимых и единственных портков. — Я бы не смог.
— Иди ты. Помоги лучше, — огрызнулся я, наконец-то, обнаружив свои потёртые джинсы, придавленные мозолистой пяткой обладательницы впечатляющей задницы. Рядом, кстати, обнаружился и один из патлатых. Его тощего тельца, из-за пышных форм, до этого мне просто видно не было.
Эвакуация прошла успешно.
А когда я на улице вдохнул полной грудью, да ещё пару раз приложился к фунфырику, в котором ещё булькало, а потом и закурил. Захорошело мне.
Такая ностальгия, такой кайф меня накрыл. Так счастьем торкнуло. Стоял, курил и как дебил лыбился.
Чиж даже носом поводил, пытаясь понять, что я смолю. Очковал он зря. Все было легально, в сигаретах был табак. Мне так казалось.
— Жопа! — прервал моё единение с утренней природой хриплый голос из палатки. — Метр на метр! В магазине лежит продовольственном. Мне бы сейчас хер с километр, я бы доставил ей удовольствие, — заверил округу голос.
Твердость намерений подтвердил звонкий шлепок.
— Иди сюда, любовь моя. Я так хочу тебе вогнать, — не унимался патлатый.
— Я сейчас блевану, — скривился Чиж, вспомнив габариты, объемы и прочие подробности моего похмельного утра.
— На вкус и цвет, — икнул я. — Так то, вроде и ничего, — протянул я, разглядывая на просвет остатки пены, стекающие по внутренней стороне опустевшей пластиковой баклахи.
Малой такого явно от меня не ожидал. Хлопнул себя по лицу, что-то забормотал, схватил меня за руку и потащил обмякающее тело в сторону деревни. А мне было уже на все пофиг. Иди не хотелось совершенно. А вот лечь и нихрена не делать хотелось дико.
Я это и пытался доказать Чижу, но подлый язык меня не слушался. А Чиж, обливаясь потом, тащил меня всеми возможными способами. Хрен его знает, как ему это удалось. Но до бабкиного палисадника он меня докантовал. Там меня и покинула силушка.
Сморило меня короче.
Второе пробуждение тоже приятственностью не отличилось. В себя я пришел от того, что мне на лицо что-то упало. Я попытался смахнуть. Не получилось. Это что-то размазалось по лицу и прилипло к руке, а над ухом зашумело.
— Ну пизнец, — резюмировал я, открыв правый глаз и узрев пальцы, измазанные птичьи дерьмом.
В родном доме меня, то ли не приняли, то ли не дотащили. Оставили под кустом сирени на растерзание пернатых дятлов-засранцев.
Поспал я, судя по положению солнца, знатно. Обед уже миновал. А то, что проснулся вовремя, стало ясно через пару секунд после осмысления хреновости моего бытия.
Сначала я услышал пыхтенье, потом шаги. А потом стало писец как мокро и неприятно.
Холодной водой меня облили, короче.
— Кто тут на, — возмутился я.
— Подъем, — невзирая на моё возмущение, заорал Чиж. — Через два часа на сцену!
— А повежливее рок-звезду разбудить нельзя что ли? — продолжал я катить бочку.
Но возмущения остались без ответа. Мне опять протянули руку и потащили во двор.
— Банька готова. Жару только много не давай, — напутствовала Чижа бабуля, когда дружан превозмогая мое праведное возмущение и сопротивление, тащил меня в сторону бани.