Неостывший лед (СИ) - Мандрова Анастасия. Страница 12

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет… но меня там убьют!

Интарион покачал головой.

— Нет. Никто не будет знать, кто ты на самом деле. Ты поедешь и будешь для северян такой же, как и твоя подруга.

— И что… что мне нужно делать, когда я приеду туда?

— Ты будешь работать и ждать, пока не поймешь, что пора действовать. Тебе встретятся люди, которым ты сможешь доверять.

— Северяне? — с сомнением спросила я.

— А разве ты наполовину не северянка? Но тебе доверился весь наш мир.

Я потрогала лоб. Странно, но он больше не болел. В присутствии Интариона мне казалось, что вся я освещена фиолетовым свечением. Именно так мерцал дуб в Лесу при свете солнца. Я удивленно посмотрела на Интариона

— Да, девочка. Мы уже встречались в Лесу. Я рад, что ты ослушалась родителей. Они всегда боятся слишком сильно за своих детей, думая, что это принесет им счастье.

— А если я…

— Откажешься? Хочешь, я расскажу тебе будущее в случае твоего отказа?

Я быстро кивнула, уже не удивляясь тому, что говорил Интарион. Знать будущее… Подумаешь! Передо мной сам Дух Леса. Сказки закончились. Или только начались… Интарион чуть улыбнулся моим мыслям и начал говорить:

— Совсем скоро будет война. И жертв будет очень много. — Дух Леса замолк на минуту и продолжил говорить. — Дракона, которого ты видела, тренируют для того, чтобы напасть на северян. И таких драконов с десяток. В Лесу есть место, скрытое от чужих глаз, где южане и северяне живут вместе, не враждуя. Они хотят мира, но мир, которого они желают может получиться только, если они победят северян. Будет большая битва, в которой погибнет много южан… Твой брат погибнет там.

Я вздрогнула, как будто меня пронзила молния. Экберт не может… Нет, только не это!

— Ты можешь остановить бессмысленное кровопролитие, если отправишься на Север сегодня.

— Хорошо, — сказала я и тяжело вздохнула.

— Ты справишься. У тебя будут помощники. И когда наш мир станет таким, как прежде, ты не поверишь своим глазам. Ты вместе со всеми остальными увидишь, каким он был, и узнаешь, как он назывался давным-давно.

— Разве наш мир не называется Талабан?

— О, нет! — Интарион поморщился. — Это название придумал Главный у северян. Он сделал так, что вы все забыли основные истины. Не только вас лишили знаний. Северяне тоже пострадали. И поверь мне, среди них есть хорошие люди. В случае войны жертвами станут и они. Именно поэтому ее нельзя допустить.

— Но почему именно сейчас, а не раньше или позже я должна остановить войну?

— Все идет так, как предначертано свыше. Именно сейчас ты готова к испытаниям. Твои родители зря запрещали тебе ходить в Лес. Я бы все равно нашел тебя. Я всегда тебя находил.

Интарион коснулся рукой моей щеки. И я увидела… как лежу в колыбели, в которой так уютно и тепло, но все равно отчего-то хочется плакать. Рядом нет мамы, понимаю я, и уже открываю рот, чтобы ее позвать так, как это умеют лишь младенцы, но тут вижу лучики солнца вокруг улыбающихся карих глаз, белую бороду, закрывающую пол лица, и я забываю, что хотела сделать секунду назад. Мне хочется улыбнуться этому старику, ведь от него идет теплое фиолетовое свечение, а еще мне очень хочется схватить его белую бороду и поиграть с ней. Я пытаюсь дотянуться до нее, и когда это получается, я радостно смеюсь, не замечая, что через мгновение борода, а за ней и старик исчезают. Подбегает мама, еще такая молодая, без следов усталости и печали на лице. Она радостно восклицает: "Реон, иди сюда! Лео впервые смеется!" Подходит папа и со счастливой улыбкой обнимает маму… А я не могу налюбоваться на них, моих родных и любимых. Ради них стоит бороться и не допустить войны.

— Спасибо, — сказала я Интариону, все еще видя улыбающихся родителей, хотя картинка уже исчезла. — Теперь я помню нашу первую встречу. Можно задать один вопрос?

— Твой папа жив, — тут же ответил Интарион, зная наперед, что меня волновало больше всего. — Он будет ждать тебя на Краю.

Я прикрыла глаза и коснулась рукой своего браслета. Теперь я была спокойна.

— Через несколько минут проснутся твои родные. Слушай меня внимательно, Леона. Эта ноша тебе по плечу, иначе она бы тебе не досталась. Твое имя уже давно в списке участников Отбора. Ты поедешь на Север и будешь работать в библиотеке. Придет время, и ты сама поймешь, что делать дальше. Ты поймешь, кому можно доверять, слушая свое сердце. Оно никогда тебя не обманет. Есть и другие Духи, которые помогут тебе двигаться дальше. Но помни, зло тоже не дремлет. Опасайся человека с глазами цвета ночи.

— Я поняла. Вы уж простите, что… считала все это сказками.

Дух Леса впервые посмотрел на меня по особенному тепло.

— Леона, твой путь только начинается, и ты уже идешь по верной дороге. Ничего не бойся, с тобой вся правда мира. И еще, не купайся в Горячем Источнике, помни об этом предупреждении. А сейчас нам пора прощаться.

Интарион коснулся моего лба несколькими пальцами, прошептал что-то, что я не смогла разобрать, и бесшумно вылетел в окно. Я тут же подбежала к окну, чтобы проводить взглядом Духа Леса. Он остановился у калитки, развернулся и громко сказал:

— Передай своей маме, что она может менять твою внешность много раз, но то, что внутри не изменить никогда. А мы, Духи Леса, видим души.

С этими словами Интарион растворился в тумане. А я без сил опустилась на пол перед окном. Нужно быть храброй, но где взяться, этой храбрости, если никогда ни о чем таком я не помышляла…

Я пробралась в мамину спальню и увидела ее, лежащую в кровати с открытыми глазами, полными слез. Я забралась под одеяло и прижалась к маме. В детстве я так часто делала. Мне нравилось находиться в родительской кровати, чувствуя особый уют в ней. Я могла накрыться одеялом с головой и быть защищенной со всех сторон родительской любовью. А сейчас настала пора стать защитницей близких уже мне.

— Ты уезжаешь, да?

— Откуда ты знаешь? — спросила я, уткнувшись маме в плечо.

— Я видела сон. Все тот же, что и прежде. Ты улетаешь в этой сверкающей серебром машине. Но я думала, если ты мне снилась с рыжим цветом волос, то с черными волосами ты останешься дома. — Мама провела рукой по моим волосам и с грустью вздохнула. — А сегодня мне приснилось, что ты снова уезжаешь. И твои волосы темные. Скажи, что этот сон не сбудется, скажи что ты не та, кто им нужен…

Я приподнялась, чтобы разглядеть мамино лицо и запомнить ее добрый взгляд карих глаз и упрямо вздернутые губы. Теперь неизвестно, увидимся ли мы когда-нибудь. Дорога, по которой я буду идти, вряд-ли приведет меня назад домой.

— Мамочка, — тихо произнесла я, чувствуя тяжесть в груди, зная, что сейчас причиню боль любимому человеку. — Я уеду.

— Нет! — Мама закрыла ладонями лицо. — Ну почему именно моя дочь? Почему ты?

— Что у вас происходит? — сонно спросил Экберт, стоя на пороге комнаты и потирая глаза.

— Я уезжаю на Север.

— Новая шутка? — спросил он, лениво потягиваясь.

— Нет. Я правда уезжаю.

— Как?

По тону, которым мой брат задал вопрос, я поняла, что сон ушел от него в одно мгновение.

— Ко мне приходил Дух Леса. Я — та самая, из легенды.

— Нет… Не может быть!

— Ну вы же сами оберегали меня от Леса. Почему сейчас ты не можешь поверить в это?

— Но ты же… хрупкая девушка. Как ты сможешь?

— Ой, да ладно тебе! Одной ногой там, другой здесь, и вот я опять дома.

Я улыбнулась маме, вытирая ее мокрые от слез щеки.

— Я скоро вернусь, мама. Слышишь? И самое главное, папа жив! Мне Дух Леса сказал…

Только сейчас мама отреагировала на наш с братом разговор, как бы очнувшись от глубокой задумчивости. В ее глазах мелькнула надежда. Счастливая новость окрылила ее, и она отправилась готовить нам всем завтрак.

Отбор начинался через три часа, и я улучила время сбегать в Храм, чтобы отнести взятые оттуда книги, и попрощаться с Эллиотом. Сквозь рассеивающийся туман я быстро шла по заросшей травой дороге, держа в руках несколько книг, завернутых в бумагу. Храм представлял собой небольшое деревянное здание со шпилем наверху. Раньше их было намного больше, но во время Великой Войны почти все они были сожжены северянами. Никто сюда не ходил, кроме меня, Роя и еще нескольких пожилых южанок.