Герои, почитание героев и героическое в истории - Карлейль Томас. Страница 71

Веймарский герцог обыкновенно говорил своим друзьям, что не следует терять мужества, что весь этот наполеонизм был несправедлив, ложен и не мог долго просуществовать. И он правильно рассуждал. Чем беспощаднее Наполеон попирал весь мир, чем больше угнетал его, тем свирепее должно было быть возмущение мира против него, когда настал день. Несправедливости приходится расплачиваться ужасающими процентами на проценты за свои деяния. Я не знаю, право, не лучше ли было бы для Наполеона потерять лучший артиллерийский обоз или целый полк своих лучших солдат в волнах моря, чем расстрелять бедного немецкого книгопродавца Пальма! Это была вопиющая, смертельная несправедливость тирана, несправедливость, которую никто и ничто не в силах смягчить, каким бы толстым слоем румян ни прикрывать ее. Подобно раскаленному железу, она, как и всякая такая несправедливость, глубоко вонзилась в сердца людей и воспламеняла ярким пламенем глаза их всякий раз, когда они возвращались к мысли о ней, выжидая своего дня! И день настал: Германия поднялась.

Из всего совершенного Наполеоном останется в конце концов только то, что было совершено им справедливо, санкционировала природа своими законами, исходило из ее реальности; только это, и больше ничего. Все остальное дым и разрушение. «La carriere ouverte aux talens» – таково великое и истинное дело, которое он оставил в крайне несовершенном, незаконченном виде и которому надлежит и в настоящее еще время развиваться и совершенствоваться во всех отношениях. Он представляет собою величественный абрис, грубый набросок, никогда не доведенный до конца. Но разве не то же следует сказать, в сущности, о всяком великом человеке? Увы, да, – набросок, оставленный в слишком грубых очертаниях!

В мыслях, высказываемых Наполеоном на острове Святой Елены по поводу мировых событий, звучит что-то почти трагическое. Он испытывает, по-видимому, вполне неподдельное удивление, что все совершилось, таким образом, он выброшен на эту голую скалу, а мир продолжает вращаться вокруг своей оси. Франция – могущественна и всемогуща, а, в сущности, ведь он есть Франция. Даже Англия, говорит он, составляет, в сущности, всего лишь принадлежность Франции, «другой остров Олерон для Франции». Так выходило по сущности, по наполеоновской сущности, и, однако, что же случилось в действительности: где я? Он не мог понять этой метаморфозы. Для него было непостижимо, каким образом действительность оказалась не соответствующей его программе: Франция – не всемогущей Францией, а он – не Францией. «Страшная иллюзия»: он должен был верить в то, чего, по его мнению, не существует! Его сосредоточенная, проницательная, решительная натура итальянца, некогда сильная и искренняя, погрузившись, так сказать, полураспустилась в мутной среде французского фанфаронства.

Люди оказались вовсе не расположенными к тому, чтобы их попирали ногами, связывали вместе и сколачивали, как он того хотел, для пьедестала Франции и Наполеона, – люди имели в виду совершенно другие цели! Удивление Наполеона было чрезмерно. Но увы, как помочь делу? Он шел своим путем, а природа – своим. Отказавшись раз от действительности, он очутился в безнадежной пустоте. Для него не было возврата. Ему оставалось уныло и печально погрузиться в эту пустую пучину, с чем редко примиряется человек, разбить свое великое сердце и умереть… Бедный Наполеон! Великое орудие, слишком рано заброшенное, раньше, чем оно стало негодным! Наш последний великий человек!

Да, последний в двояком смысле: на нем мы должны также покончить наши скитания по разным отдаленным местам и временам в поисках героев и изучении их. Делаю это с грустью, ибо подобное занятие доставляло мне наслаждение, хотя оно было сопряжено также и с немалым трудом.

Почитание героев – великий предмет, самый серьезный и самый обширный, какой я только знаю и который я обозначаю этими словами, не желая быть уж слишком серьезным. Почитание героев, по моему мнению, глубоко врезывается в тайну путей, которыми идет человечество в этом мире, и в тайну его самых жизненных интересов. И оно вполне заслуживает в настоящее время обстоятельного изучения и истолкования. Конечно, в шесть месяцев мы сделали бы гораздо больше в этом отношении, чем в шесть дней. Я обещал подготовить эту почву; но не знаю, успел ли я даже в этом. Мне пришлось взрыть землю самым грубым образом, чтобы сделать хоть что-нибудь и проникнуть хотя бы немного в интересующий нас предмет. Признаюсь, я слишком часто испытывал своими отрывочными, несвязными, недостаточно мотивированными выражениями ваше терпение, доверчивость и снисходительность, о которых не стану распространяться в настоящее время. Люди образованные и избранные, мудрые и прекрасные, принадлежащие к лучшей части английского общества, приходили сюда и терпеливо выслушивали мои неотделанные, грубые речи. Преисполненный глубокого чувства, сердечно благодарю вас всех и говорю: благо да будет всем вам!

Примечания

¹ Речь идет о вышедшей в Лондоне в 1800 году книге «An Account of an Embassy to the Court of the Teshoo Lama in Tibet, containing a Narrative of a Journey through Bootan and Part of Tibet» («Отчет о посольстве в Тибет ко двору Тесхо-ламы, содержащий повествование о путешествии через Бутан и часть Тибета»). Ее автор – капитан Сэмюэл Тернер, состоявший на службе в Ост-Индской компании. Книга сразу после ее выхода была переведена на французский и немецкий языки.

² В своей повести «Путь паломника» (1678) английский писатель Джон Беньян в аллегорической форме, исходя из пуританских представлений, изображает человеческую жизнь как поиски некоего «небесного града» (высшей правды) через преодоление разного рода искушений, соблазнов и опасностей.

³Лейденские банки – стеклянные банки, выложенные изнутри и снаружи оловянной фольгой, были первыми электрическими конденсаторами. Изобретены в 1745 году Э. Клейстом из Каммина и независимо от него П. Мушенбруком из Лейдена, которые обнаружили, что стеклянную посудину, выложенную изнутри и снаружи проводящим материалом, можно использовать для накопления и хранения электрического заряда.

⁴Жан Поль (настоящее имя Иоганн Пауль Фридрих Рихтер) (1763–1825) – знаменитый немецкий писатель, сентименталист и предшественник романтизма, автор сатирических сочинений, трудов по эстетике и публицистических статей. Преклонялся перед Жан-Жаком Руссо, поэтому взял псевдоним – офранцуженную версию собственных имен. Жану Полю принадлежит ставшее знаменитым выражение «мировая скорбь».

⁵Канопус – звезда первой величины (видна в Южном полушарии), по степени блеска вторая после Сириуса.

⁶Скиния завета (скиния откровения) – в Ветхом Завете святилище (в виде шатра), которое соорудил Моисей во время странствования по пустыне по требованию Бога как место его постоянного «присутствия» («святая святых»); в иудаизме «шехина» («пребывание») обозначает одно из имен Бога, олицетворяющее его присутствие в мире.

⁷Новалис (настоящее имя Фридрих фон Гарденберг) (1772–1801) – немецкий писатель, один из самых крупных представителей немецкого романтизма. Был неразрывно связан с иенским кружком романтиков.

⁸ Könning, Canning – человек, который может или знает (ср. нем. kцnnen и англ. can – мочь). Древненорвежское konungr (конунг) означает «военачальник».

⁹Мартин Лютер (1483–1546) – основоположник и вождь Реформации в Германии, основатель немецкого протестантизма (лютеранства), переводчик Библии на немецкий язык. Среди главных мотивов его богословия – спасение только верой.

¹⁰ Имеется в виду биография известного английского писателя и ученого-лексикографа Сэмюэла Джонсона («Жизнь Сэмюэла Джонсона», 1791), написанная Джеймсом Босуэллом.

¹¹ О триумфальном возвращении Вольтера в Париж в феврале 1778 года см. подробнее: Томас Карлейль. Исторические и критические опыты. Вольтер.