Приключения Чикарели (СИ) - Марухян Рубен Арамович. Страница 20

— Вы что, не люди? Раз люди, значит умеете красть, было бы что свистнуть.

— Пожалуйста, убедитесь в том, что вы гнусный человек, не верящий ни во что хорошее, — сказал я и вывернул карманы. Чикарели последовал моему примеру.

Хозяин противно улыбнулся.

— Пошли, Чикарели, нам здесь нечего делать. Выпустите нас.

Когда мы подошли к воротам, я спросил у хозяина:

— Нельзя ли нам выпить воды?

— Почему нельзя? Заплатите, и я вам принесу.

— Лучше умереть от жажды, чем пить воду, принесенную таким гнусным типом, — не сдержался Чикарели.

— Гнусный, зато богатый, самый богатый в мире, — хозяин показал Чикарели язык. — А если у вас нет денег, идите к роднику, может он вас напоит, только знайте, что он давным-давно пересох.

— Пошли, Чикарели, пошли, пока я не… — начал было я, но сдержал свой гнев.

Не попрощавшись с этим отвратительным человеком, мы ушли, даже не оглянувшись.

В ПЛЕНУ ДЫМА

— Взгляни-ка, — крикнул Чикарели, стоявший на большом камне, — кажется, пожар. Бежим туда.

Я посмотрел туда, куда указывал Чикарели, и, действительно, заметил поднимающиеся над холмом густые клубы дыма.

— Скорее всего, это газ, выходящий из земных недр. Что-то на пожар не похоже. При пожаре дым бывает черным. Давай на всякий случай обойдем.

— Нет, я хочу видеть, что это, — заупрямился Чикарели.

— Будь по-твоему, — согласился я, подумав, а вдруг там и впрямь пожар.

Там, где мы очутились спустя каких-нибудь полчаса, стоял маленький городок, состоявший из двухэтажных домов с прокопченными стенами. Над городком вились клубы дыма. Мы остановились на окраине, глотая разъедающий глаза дым.

— Надо возвращаться, — решил я, — здесь мы задохнемся или ослепнем от дыма.

— Может, кому-то нужно помочь, — возразил Чикарели.

— Эй, кто вы и что вам нужно? — окликнул нас хриплый мужской голос.

Мы увидели сидевшего на крыше дома взрослого мужчину с пионерским галстуком на шее и в коротких штанишках, из чьей трубки, как из заводской трубы, валил густой дым.

— Не нужна ли вам помощь? — крикнул Чикарели, сложив ладони рупором.

— Подождите, ни черта не слышно, — ответил человек и спустился к нам. — Добро пожаловать, — приветствовал он нас, выпустив из ноздрей такую струю дыма, что мы зачихали.

— Не нуждаетесь ли вы в помощи, приятель? — поинтересовался я.

— А что случилось? — недоуменно спросил он.

— Нам показалось, что в городе пожар…

— Пожар? Надо же додуматься до такого. Живем себе, не зная забот, только пожара нам не хватало, — пробурчал он.

— Мы своими глазами видели, что над городом стоит дым, — сказал Чикарели.

— Наивные люди, — расхохотался горожанин, — откуда вы взялись такие, если не знаете, что, проснувшись утром, мы первым же делом набиваем трубки и начинаем дымить. «Больше дыма», — таков наш девиз. Если у кого-то гаснет трубка, его изгоняют из города, — сказал он, обдав нас едким дымом.

Мы закашлялись и стали отмахиваться от дыма. Я вгляделся в лицо горожанина и увидел, что оно бледное, как осенний листок, а взгляд у него тусклый и невыразительный. Говорил он хрипя и с трудом переводя дух.

— Дорогие, родные вы наши, курение — величайшее из наслаждений. Вы, насколько я понял, не курите, а зря, — пожалел он нас. — У нас вы можете накуриться вдоволь, не боясь ни родителей, ни учителей. Сейчас я принесу вам новенькие трубки, изысканный табак, и вы перейдете в наши ряды заядлых курильщиков.

— Мы, пожалуй, не будем курить, спасибо, — возразил я.

— Чего же вы притащились сюда? — возмущенно спросил он, выпустив в меня новую струю дыма. — Терпеть не могу не курящих. Может, вы станете агитировать меня бросить курение? Знаю, знаю, сейчас пойдут душеспасительные беседы о том, что у курящих бывает туберкулез, что они раньше умирают…

— Ничего подобного я не собирался советовать вам, я только хотел попрощаться с вами.

— Жаль, — вздохнул горожанин, — зашли бы, покурили, пополнили бы ряды курильщиков.

— Фу! Дышать этой гадостью? — брезгливо поморщился Чикарели.

— Это с непривычки, дружище. Стоит тебе затянуться разок, и все пройдет. Мы ведь тоже так начинали, — решил пояснить он, но наша решительность заставила его переменить тему разговора. — Ладно, как хотите, но среди наших горожан есть такие злостные курильщики, что вам, наверно, будет интересно хотя бы познакомиться с ними. Не хотите? Жаль. Тогда расскажу вам о своих однокашниках, которые, с честью преодолев страшное сопротивление педсовета и родителей, не только не бросили курить, но и научили этому остальных. О, старые, добрые времена, — блаженно потянулся он и снова набил трубку. — Я тоже в первое время задыхался, а теперь, как видите, без дыма не могу обойтись ни минуты. Ну так вот, слушайте: было нас двадцать ребят в пятом «б», вернее, двадцать один, потому что Погос был почти вдвое старше нас, за десять лет учебы он наконец перешел в пятый класс и стал учиться с нами. И вот однажды в мудрой голове Погоса возникла гениальная мысль принести в школу отцовский портсигар, где было целых тридцать сигарет. Мы смылись с уроков, зашли в сквер напротив школы и дружно задымили, руководимые Погосом. О, прекрасный день! О, неповторимое наслаждение! У меня приятно кружилась голова и ноги стали ватными, а некоторых из ребят тошнило и рвало. Но мы были тверды в своем намерении научиться курить по-настоящему и решили не отступать. На следующий день мы уже умели затягиваться, как положено, и выпускать дым из ноздрей. Могу научить, если хотите, или позову Погоса, пусть научит сам.

— Нет-нет, — отказался я снова, — спасибо вам за радушный прием и рассказ. Честно говоря, это не так интересно и даже, признаться, глупо. Но все-таки интересно, каким образом вы попали сюда?

— Вот видите, а говорили — неинтересно, — оживился горожанин. — В нашем городке живут мальчишки, курившие тайком от родителей. Выкурив несколько сигарет, мы постепенно уменьшались и…

Я украдкой взглянул на Чикарели, который, перехватив мой взгляд, отвел глаза.

— Честно говоря, удивляюсь вам, курильщикам, — развел я руками. — Как можно с утра до вечера глотать и выпускать дым? Вы же не паровозы.

— Ах, так! Вместо того, чтобы благодарить за то, что я хочу угостить вас отборным табаком, вы оскорбляете мое достоинство курильщика, — возмутился горожанин. — Сейчас я задушу вас в дыму! Эй, все сюда! — дико заорал он, и в тот же миг у его дома собралась толпа бледных, небритых мужчин в пионерских галстуках и шортах. — Это наши враги, они не хотят стать курильщиками. Задушить их!

Горожане стали выпускать в нас такие клубы дыма, что мы перестали видеть друг друга. Дым становился гуще и невыносимее.

Я нащупал руку Чикарели и, воспользовавшись тем, что курильщики потеряли нас из виду, потащил его за собой. Мы бежали до тех пор, пока городок не остался далеко позади.

— Прости… — с трудом переводя дух, сказал Чикарели, — из-за меня ты… влип… в новую историю… Я виноват…

— Ничего страшного, дружок, мне даже интересно увидеть такие любопытные вещи. Как только мы вернемся домой, я напишу два письма. Первое — детям всего мира. «Слушайте меня, — напишу я, — не курите, если не хотите уменьшиться и попасть в этот отвратительный городишко, где стоит жуткая вонь и духота». А второе — взрослым: «Друзья мои, — напишу я, — проявите силу воли и бросьте курить, потому что из-за вас ваши дети уменьшаются и попадают в плен к дыму».

— Странно, — задумчиво произнес Чикарели, — у нас дома никто не курит. Только Саак.

— Вот и скажи ему, что из-за него…

— Ладно, — перебил меня Чикарели, очевидно, думая, что сейчас я начну читать ему лекцию о вреде курения, — с Сааком я непременно переговорю. Пошли отсюда, — он крепко сжал мою руку и мы, оглянувшись на городок, живший в плену табачного дыма, весело зашагали навстречу новым приключениям.