Креолка. На острове любви - Сойер Шерил. Страница 11

— Агент, занимающийся этим делом, принадлежит к дому Лабланша. Как вы знаете, эти банкиры не пользуются хорошей репутацией. Они назвали имя покупателя, но мы полагаем, что оно липовое. Нам пришлось чертовски поработать, чтобы заполучить настоящее имя. А потом обнаружилось, что основной счет покупателя находится по месту его жительства — в Париже.

— И как же его зовут? — глухо спросил Жервез.

— Это некий месье Шарль Девион.

Жервез выругался и встал с кресла. Имя глубоко ранило его: он вспомнил ее надменный взгляд, когда она впервые назвала упомянутое имя в этом же доме. Фамилия, анаграмма де Нови, оскорбила Жервеза, хотя он усомнился в том, что все это сделано умышленно. Она не могла знать, на что ради него готовы его банкиры.

— Я знаю, кто этот покупатель.

— Вы хотите сделать ему предложение?

— Я сам решу. Больше не занимайтесь этим, вы и так немногим помогли мне.

Жервез покинул Бертрана в таком настроении, которого не изменил бы и сонм горничных. Его взбесило, что он потерпел поражение от Шарлотты де Нови. Жервез наблюдал за ней: он знал, что она энергична, неплохо играет свою роль и умна. Но он предполагал, что все эти качества лишь обеспечивают ее безопасность и спокойную жизнь, позволяют свысока смотреть на тех, кого она обманывала. Жервез считал, что, занятая собой, она ведет себя пассивно: большинство женщин, какими бы талантами они ни обладали, сами попадали в эту ловушку. Но Шарлотта де Нови была активна. И действовала на том же поприще, которое Жервез собирался безраздельно завоевать. Лишь через некоторое время он сообразил, что все еще держит в руках оружие, которое поможет ему выиграть эту войну.

Как-то вечером Ги де Ришмон ушел от мадам де Жофрен в раздражении. Оно объяснялось несколькими причинами. Утром произошла размолвка с Исидором. При каждом посещении Парижа Ги брал старого слугу с собой, ибо тот обиделся бы, если бы его заменили более молодым и полезным. Но, оказавшись вдали от Орлеана и разумного влияния жены, Исидор становился суетливым и назойливым, особенно зимой, когда считал, будто парижский воздух вреден молодому хозяину. Ги злило, что слуга каждый день советовал ему, что надеть, и решил в то утро наказать Исидора, выйдя из дома без пальто. Из-за этого ребяческого поступка он весь день ходил по Парижу, стуча зубами, и простудился.

На ужине у мадам Жофрен не было Шарлотты де Нови, и это окончательно испортило настроение маркизу. Мадам Жофрен любила завлекать гостей из соперничавшего с ней салона мадам Дюдефан, но Шарлотта отклонила ее приглашение, сославшись на то, что ранее получила другое приглашение. Она отправилась в дом баронессы де Трувильер сыграть в пике против Лораге на очень высокие ставки. Ги, презиравший Лораге, предупреждал Шарлотту, что баронесса устраивает самые развратные вечеринки в Париже, но ему не удалось отговорить ее.

Ги решил зайти к баронессе по пути домой, поскольку ее вечеринки продолжались всю ночь, однако подумал, что это поставит его в дурацкое положение. Он переживал за Шарлотту, но та не обращала внимания на его советы. Ги сказал ей, что Лораге будет мошенничать, но Айша лишь загадочно улыбнулась. Он также говорил, что Лораге, несмотря на свое богатство, может не заплатить, если проиграет, и она снова улыбнулась. Это еще больше встревожило Ги: он был наслышан о долгах Дюбарри и не мог поверить, что Шарлотта способна прибегнуть к насилию, но все же его терзали опасения.

Ги упрекнул Айшу за страсть к азартным играм, но она лишь ответила: «Не пытайтесь остановить меня, я почти достигла своей цели!» Когда Ги спросил, что это означает, Айша сказала: «Если все пойдет хорошо, после игры с Лораге я, возможно, больше не прикоснусь к картам». Она одарила Ги чарующей улыбкой, словно ребенок, решивший приберечь любимую игрушку, и он перестал спорить.

Первым во дворе городского особняка Трувильер ему бросился в глаза Дюбарри, отдававший у стены долг природе. Кучера на месте не было, но в экипаже на скамье растянулся и спал, положив черную голову на парчовую подушку, слуга Гидо. Он зашевелился, когда Ги заглянул внутрь, и проснулся. Гидо многозначительно посмотрел на маркиза, чего тот не выносил. Об этом человеке тоже ходило множество разных слухов. Ги подошел к парадной двери, и его впустили в дом.

Это был один из самых роскошных домов в Париже, но маркиз не встретил ни одного слуги, кроме ливрейного. Он и провел Ги в дом. Кого-то ранее вырвало в углу рядом с лестницей, однако слуги, такие же ленивые, как и их хозяева, так и не собрались здесь убрать. Когда маркиз направился к дальней столовой, откуда доносился смех и шум, к нему, шатаясь, подошел Жан Дюбарри и положил ему руку на плечо.

— Знаешь что? Я зашел к Сент-Фуа, а он говорит: «Давай проведаем баронессу», — а я отвечаю: «Прекрасная мысль, проведаем баронессу». И вот я здесь, и как ты думаешь, он пришел? Нет, честное слово. Он говорил мне: «Проведаем баронессу», я согласился, а его здесь нет! Почему, черт подери, его здесь нет?

— Думаю, он оказался умнее.

Ги пошел дальше, и рука Жана Дюбарри упала с его плеча.

Казалось, Дюбарри считал, что такой умный человек, как он, обязательно должен ответить на реплику маркиза. Спустя мгновение он прокричал вслед уходящему Ги:

— Но ведь ты здесь! Послушай, старик, ты ведь здесь!

Миновав две огромные неубранные комнаты, Ги вошел в шумную столовую. Ужин давно закончился; на огромном столе еды не осталось, но стояло множество пустых тарелок и бокалов. Стол был накрыт на сорок персон, но присутствовала лишь половина гостей. Наверное, одни ушли играть в карты, а другие исчезли в спальнях верхнего этажа с одобрения хозяйки. Она любила, когда ее гости веселятся. Ги сразу заметил, что Шарлотты де Нови здесь нет.

За столом шла игра в карты. Увидев Ги, баронесса громко приветствовала его. Она поднялась и, энергично жестикулируя, приглашала его войти. Волосы ниспадали ей на плечи, и декольте обнажило грудь. Шла ее любимая карточная игра: тому, кто проигрывал партию, приходилось снять с себя предмет одежды. Все шло хорошо: баронесса всегда радовалась, если кого-то постигала неудача.

Когда Ги миновал стол, раздался ликующий возглас: молодой аристократ снял последнее, что на нем оставалось, — чулки. Теперь он стоял на стуле, демонстрируя свою атлетическую фигуру. Отвлеченная этим великолепным зрелищем, баронесса отвернулась от Ги, и он направился в комнату для игры в карты.

Здесь было слишком жарко, все заволокло дымом: гости, не обращая внимания на дам, курили. В центре стоял столик, окруженный множеством людей, а над головами игравших висела люстра. Ги прибыл к завершению игры. Здесь царила отвратительная атмосфера. Лораге сидел в дальнем конце, его лицо побелело, и он сжал кулаки. Когда Лораге повернулся, Ги увидел, как в его ухе сверкнул бриллиант. Лораге скривил губы в злобной усмешке. Полураздетые женщины, склонившиеся над столом, настороженно переглянулись. Среди них на корточках сидела Шарлотта де Нови, запихивая банкноты в свой ридикюль. Шарлотта подхватила его вместе с платком и, не глядя на Лораге, быстро Прошла вдоль комнаты. На Шарлотте было одно из тех ярких платьев с глубоким вырезом, которые ей полюбились после бала в Версале. Пряди волос прилипли к ее лбу, а выражение глаз было таким, что она казалась не менее пьяной, чем все остальные.

Шарлотта уже стояла у двери, когда Ги спросил ее:

— Что вы делаете?

Ее черные глаза сверкнули.

— Я выигрываю! — И она двинулась дальше.

Ги прислонился к дверному косяку, но тут хозяйка позвала его. Возмущенная Шарлотта стояла рядом с баронессой.

— Игра окончена, — сказала баронесса, собирая одежду. — А вам не следует уходить, пока я не оденусь и не смогу поговорить с вами.

— Я хотел спросить мадемуазель де Нови, не собирается ли она поехать домой.

Она вспыхнула.

— Я случайно услышала, что месье де Лораге намекнул, будто здесь прибегают к обману. Я не хочу уходить, когда за моей спиной шепчутся. Если ему есть что сказать, пусть сделает это в моем присутствии.