Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключ - Макарова Дарья. Страница 4

Итальянская кухня – вкусная, яркая, напоенная красками, относительно простая в приготовлении. Скажите мне, ну кто из наших мам в незабвенные прошедшие времена не делал дома пиццы? Конечно, это не то, что в Италии: и тесто, и начинка совершенно другие, и оливковое масло нигде в блюде не присутствовало, но какая разница? Зато быстро и вкусно. Мы сейчас более подкованны, смотрим кулинарные передачи, читаем книги и оливковое масло употребляем, ощущая вкусовую разницу, но и ту простенькую пиццу, что стряпала мама, вспоминаем с удовольствием.

Недавно я сама на кухне пасту освоила, что оказалось проще простого. Начала с рецепта пасты типа «карбонары», заменив в блюде фарш на обычную ветчину.

Рецепт: обжариваем в разогретой сковороде мелко порубленные чеснок и помидоры, добавляем нарезанную ветчину, отваренные макароны и натертый сыр (любой, в принципе). Снимаем с огня и накрываем крышкой, чтобы сыр расплавился. Вот, в общем-то, и все.

Мама модернизировала и этот рецепт: ветчины и сыра не добавляет, делает только с чесноком и помидорами. Тоже вкусно.

В ресторанном туалете, где я привожу себя в порядок после гастрономических удовольствий, местное «туалетное» радио проводит экскурс в итальянский язык, повторяя слова на итальянском и переводя их на русский. Итальянский воистину прекрасен! Язык Данте и Петрарки… Он певучий, музыкальный, и при произношении слов во рту словно перекатываются шарики. Хочется закрыться в туалетной кабинке и остаться наедине с итальянским до самого вечера. Хочется повторять необычные слова и мечтать о поездке в Италию. Хочется… Но сейчас мы в Питере. Сытые, пузатые, обогретые, готовые продолжить путь.

Комментарий Руслана

Еда – основа основ и начало начал. Ну или как-то так. До Данте, конечно, не дотягивает, но суть отражает примерно правильно. Итальянская еда в итальянском антураже, включая туалетные языковые уроки, – супер. Несмотря на то что эта ресторанная сеть вроде как федеральная, ни московские, ни региональные филиалы по уровню даже рядом не стоят. Теперь можно и в книжных магазинах отдохнуть…

Мы некоторое время стоим на мостике через канал Грибоедова, любуемся Спасом на Крови, Казанским собором и Домом книги (домом Зингера). Дом книги, как и магазин Елисеевых, выделяется своей роскошной архитектурой в стиле «модерн»: красивая скульптура, украшающая фасады; глобус, венчающий башню здания. Огромные окна уютно светятся, словно приглашая зайти внутрь. Как я уже говорила, обожаю книжные магазины, но этот – совсем особенный. Он такая же достопримечательность Петербурга, как и сам Невский проспект. В зале первые стеллажи посвящены Петербургу и Эрмитажу. А на втором этаже можно посидеть и выпить кофе в кафе с шикарным видом на Казанский собор в громадных окнах-витринах. Зрелище величественное и потрясающее!

Забегая вперед, отмечу, что сейчас в доме Зингера помимо книжного магазина находится офис социальной сети «ВКонтакте». Яркий пример того, как современные технологии начинают соседствовать с историческими достопримечательностями. Мало того, начинают жить прямо в них!

У меня лично уже переизбыток впечатлений. Разве я смогу заснуть в эту ночь? Город, о котором я мечтала долгие часы и дни, вокруг меня, рядом, я могу потрогать фасад каждого здания, перила каждого моста и даже тротуарную плитку, одну за другой. Я могу вдыхать влажный воздух и поеживаться от ветра на набережных рек и каналов. Смотреть на низкое петербургское небо. И самое главное, я могу не торопиться, потому что впереди у меня много времени. Много, возможно, целая жизнь…

Мы покидаем магазин и переходим дорогу: Казанский собор своей грандиозной колоннадой, обращенной к Невскому проспекту, словно распахивает для тебя свои объятия. Проходя рядом с колоннами, получаешь стойкое ощущение, что ты где-то в Италии. И недаром: существует легенда, что храм выстроили похожим на собор Святого Петра в Риме, царь наш российский так пожелал. Внутри, как это бывает в намоленном месте, благолепно: горят свечи, под гигантским потолком мелькают неясные блики, пахнет воском и ладаном, батюшка нараспев ведет службу. Кстати, у Казанского собора есть свое собственное сердце, а точнее, сердце великого полководца Михаила Илларионовича Кутузова, похороненного под сводами собора.

Умиротворенные, мы покидаем храм и двигаемся в сторону Дворцовой площади, по пути проходя мостик через замерзшую пока реку Мойку. На берегу реки – роскошное розовое здание в классическом стиле, на крыше развеваются международные флаги, и Руслан устраивает мне экзамен на знание вексиллологии (для информации: учение о флагах). Я экзамен позорно проваливаю, но обогащаюсь знаниями о том, как выглядят флаги Германии, Франции, Италии, Великобритании, Испании, США. Попутно вспоминаю и российский флаг.

Комментарий Руслана

Да, впечатлений действительно много. Казанский собор оставляет ощущения благородной старины, речки в центре города создают антураж курорта, а развешанные по всему городу флаги разных государств (посольства, представительства и пр.) ПОДчеркивают европейскую близость. Хотя мусор в этих самых речках и граффити рядом с храмом ее ПЕРЕчеркивают.

Вскоре мы проходим знаменитую арку, и я восторженно изображаю что-то вроде антраша при виде Зимнего дворца. Зимний дворец – это для всех в первую очередь, конечно же, Эрмитаж. В детстве я мечтала посетить два музея в нашей стране: Третьяковскую галерею в Москве и Эрмитаж в Санкт-Петербурге. Всемирно известный музей мы тоже откладываем на потом, просто стоим некоторое время на Дворцовой площади, о России думаем (место располагает), любуемся Александровской колонной.

Рассказываю Руслану случайно услышанную где-то историю: после смерти В.И. Ленина, когда Петроград уже стал Ленин градом, у некоторых партийных руководителей в 1924-1925 годах возникла идея увековечить память вождя, соорудив в колыбели революции грандиозный памятник. В качестве постамента была выбрана… Александровская колонна. Предполагалось заменить стоящего на колонне ангела фигурой лидера мирового пролетариата. После долгих дебатов и переговоров ангела все же оставили в покое. И слава Богу.

Вскоре сворачиваем к Исаакиевскому собору, величественно возвышающемуся над домами. Он очень красив, и если даже вблизи кажется излишне доминирующим, то издалека украшает собой любую панораму Петербурга, являясь негласным символом города, изображенным на открытках, календарях, блокнотах и прочих магнитиках. Рядом покоится заснеженный Александровский сад, тихий, уютный, украшенный фонтаном и стоящими по кругу бюстами великих российских деятелей: писателей Гоголя и Лермонтова, композитора Глинки и дипломата Горчакова. Немного поодаль расположены бюст поэта Жуковского и памятник путешественнику и исследователю Пржевальскому под охраной его «лошади», то есть верблюда.

Обходим Исаакиевский собор кругом. Я рассказываю Руслану о том, что колонны, украшающие фасады собора, никак не закреплены и держатся за счет собственной тяжести.

Выходим на Английскую набережную, чтобы полюбоваться Медным всадником. «Люблю тебя, Петра творенье…» – торжественно декламирую я. Всадник стоит себе, обросший легендами, ежедневно разглядываемый и фотографируемый туристами, и тоже весь из себя символ и знак Города. Кстати, «медным» его назвал в свое время Пушкин, немного присочинив, ведь выполнен памятник из бронзы. Одна из легенд повествует, будто поэт как-то услышал историю о том, что в Отечественную войну 1812 года «всадника» решили было эвакуировать из города, однако некоему чиновнику стал сниться сон: Петр оживает, съезжает с пьедестала и направляется во дворец к тогдашнему императору Александру І, где и объявляет ему, что пока он, Петр, находится на месте, вражьей ноги не будет в городе. Якобы эта легенда и вдохновила Пушкина на создание поэмы «Медный всадник».

Разглядываем широкую, величественную Неву, закованную в лед, и противоположный берег: Кунсткамеру, Ростральные колонны, Петропавловскую крепость. От красоты вида дух захватывает: этот простор, ветер, яростно задувающий в лицо, быстро плывущие облака навевают мысли о тех временах, когда здесь, на этом берегу, стоял царь и думал о своем Парадизе, только начинающем жить. Он стоял и смотрел на ту же реку, то же небо и ту же землю. А теперь здесь стоим мы…