Худеющий - Кинг Стивен. Страница 24

«172», декламировал его разум. «172 теперь. Если бы ты был боксером, пришлось бы из тяжеловесов переходить в средний вес… а может, Билли, попытаешь счастья в весе „перо“? Наилегчайшем весе?»

Прибыли букеты цветов: от Хейди, от фирмы. Маленькая весточка пришла от Линды на открытке. Аккуратным школьным почерком было выведено: «Поскорей выздоравливай, папочка. С любовью — Лин». Билли тайком поплакал над этой запиской.

На третий день, надев свою одежду, он встретился с тремя врачами, занимавшимися его проблемой. Он чувствовал себя менее уязвимым в джинсах и рубашке с короткими рукавами с надписью ВСТРЕТИМСЯ В ФЭЙРВЬЮ. Удивительно, как меняются ощущения, когда снимаешь больничную пижаму. Билли выслушал врачей, подумал о Леде Россингтон и подавил угрюмую ироничную улыбку.

Они знали, в чем с ним дело, это был случай один из двух (или трех). Один вариант — редкая болезнь истощения организма, впервые появившаяся за пределами Микронезии. Другой — редкий случай метаболического заболевания, которое еще не было полностью исследовано. Третий вариант — но это лишь возможность, заметьте, — психическая форма «анорексия невроза»: редчайший случай, до сих пор не подтвержденный. По их глазам Билли понял, что им по душе последний вариант: могут сделать себе имя в медицинских анналах. В любом случае Билли Халлек остался загадкой, а врачи — детьми в рождественское утро.

Уговаривали его задержаться в клинике Глассмана еще на неделю или две (может даже на три). Намеревались выявить, что с ним на самом деле. Собирались для начала проверить на нем действие мегавитаминов, кроме того — инъекции протеинов (ну разумеется!).

Поднялся дружный вой (профессиональный, разумеется), когда Билли спокойно их поблагодарил и сообщил им, что покидает клинику. Они возмущались, осуждали, читали ему лекции. А Билли, которому в последнее время все чаще казалось, что у него не все в порядке с мозгами, они показались этакими тремя гномами из сказки: того и гляди начнут гоняться друг за другом в развевающихся халатах по роскошной приемной, тузить друг друга и ругаться с бруклинским акцентом.

— Несомненно, вы себя чувствуете теперь лучше, мистер Халлек, — говорил один из них. — Начнем с того, что у вас было серьезное ожирение — это видно по истории болезни. Но хочу вас предупредить: ваше прекрасное самочувствие может оказаться преходящим фактором. Если и дальше будете терять вес, у вас появятся прыщики во рту, кожные проблемы…

«Если хотите увидеть настоящие кожные проблемы, вам нужно взглянуть на шефа полиции Фэйрвью», подумал он. «Извините, бывшего шефа».

Он вдруг решил под влиянием момента снова начать курить.

— …такие болезни, как непроходящие нагноения, бери-бери, — строго продолжал доктор. — Вы будете весьма подвержены любым инфекциям — от обыкновенной простуды и бронхита до туберкулеза. Туберкулез! Вы понимаете, мистер Халлек? Зато, если вы останетесь здесь…

— Нет, — ответил Билли. — Пожалуйста, поверьте, — у меня нет иного выхода.

Другой врач, сторонник идеи психического варианта «анорексия невроза», приложил пальцы к вискам и сказал:

— Ну что мы можем сделать, чтобы убедить вас, мистер Халлек?

— Ничего, — ответил Билли. Перед мысленным взором снова возник образ старого цыгана. Почувствовал шершавое мозолистое прикосновение его пальца к щеке. «Да», подумал он, «начну снова курить что-нибудь крепкое, вроде „Кэмела“ или „Честерфилда“. Почему бы и нет? Когда чертовы доктора начинают выглядеть вроде братьев Маркс, пора что-то предпринять».

Они попросили его подождать и вышли все трое. Билли ничего не имел против — он чувствовал себя в самом центре шторма и на том успокоился. Успокоился и на мысли о том, что выкурит сразу две сигареты подряд.

Они вернулись мрачными и одновременно возбужденными: мужчины, решившиеся на главную жертву. Они готовы оставить его здесь бесплатно, останется только плата за лабораторную работу.

— Нет, — терпеливо ответил Билли. — Вы просто не поняли. Моя страховка и так покрывает все расходы, я сам проверил. Дело в том, что я ухожу. Просто ухожу, и все.

Они непонимающе смотрели на него, начиная сердиться. Билли подумал — не сказать ли им, что они напоминают ему трех гномов, но решил, что подобная затея недопустимо оскорбительна. Она только все осложнит. Такие люди не привыкли к вызывающим поступкам в отношении себя. Могли и Хейди позвонить, а уж их-то она выслушает.

— Хорошо, мы оплатим лабораторные счета, — сказал один из них, как бы подводя черту всем доводам.

— Я уезжаю. — Билли говорил очень тихо и теперь увидел, что они поверили ему. Возможно, сам тихий тон его голоса убедил их, что дело тут не в деньгах, а просто он тронулся рассудком.

— Но почему? Почему, мистер Халлек?!

— Потому что вам, джентльмены, кажется, будто вы сможете мне помочь, а на самом деле это невозможно.

Посмотрев на их удивленные, растерянные лица, Билли подумал, что никогда еще в жизни не чувствовал себя таким одиноким.

По пути домой он остановился у табачной лавки и купил пачку «Честерфилда» (кингсайз). Первые затяжки вызвали такое головокружение, что он тотчас выбросил сигареты.

— Хватит экспериментировать, — сказал он вслух, сидя в машине. А потом засмеялся и заплакал одновременно. — За дело, ребятишки!

14. 156

Линда уехала.

Легкие морщинки возле глаз и рта Хейди обозначились резче. Она курила теперь как паровоз. Сигареты «Вантаж-100» — одну за другой. Халлеку сообщила, что отправила Линду к своей тетке Роде в Уэстчестер.

— Я сделала это по двум причинам, — пояснила она. — Во-первых, она… ей нужно от тебя отвлечься, Билли. От того, что с тобой происходит. Она буквально с ума сходит. Я ей еле внушила, что у тебя нет никакого рака.

— Ей бы с Кэри Россингтоном поговорить, — пробормотал Билли, направляясь на кухню. Ему срочно захотелось кофе — черного, крепкого, без сахара. — Прямо родственные души.

— Что? Я не слышу.

— Ничего. Ерунда. Кофе включу.

— Девочка ночи не спит, — сказала Хейди, когда он вернулся. Она нервозно переплела пальцы. — Ты понимаешь?

— Да. — Билли ощутил внутреннюю занозу. Подумал: а понимает ли Хейди, что ему Линда тоже нужна, что она часть той системы, которая поддерживала его морально? Ну, часть или не часть, а он не имеет права травмировать девочку, нарушать ее спокойствие. Тут все же Хейди была права. Права, невзирая на цену такой разлуки.

И вновь он ощутил вспышку ненависти к ней. Мамочка немедленно спровадила дочурку к тетушке, как только он позвонил и сообщил, что возвращается. Папочка-страшила возвращается. Не убегай, девочка, не бойся, — это всего лишь Тощий Человек…

«Почему именно в такой день? Что тебя дернуло выбрать именно тот день?»

— Билли? С тобой все в порядке? — Голос Хейди странным образом прозвучал нерешительно.

«Господи! Глупая сучка! Ты замужем за ходячим скелетом и спрашиваешь, все ли у меня в порядке?»

— Со мной все в порядке, насколько это возможно. А что?

— Да ты как-то странно смотрел так…

«Неужели? Неужели так странно? Но почему, Хейди, ты выбрала именно тот день, чтобы залезть мне в штаны, и это после всех лет, когда мы занимались такими делами в темноте спальни».

— Ну, как тебе сказать? Я теперь все время чувствую себя странно, — сказал Билли. Сам подумал: «Пора прекращать эти бесплодные умствования, мой друг. Бессмысленно. Что сделано, то сделано».

Но выбросить эти мысли оказалось трудно. Трудно, когда она стояла тут с сигаретой, куря одну за другой и при этом будучи в полном порядке, а кроме того…

«Прекрати, Билли. Хватит».

Хейди отвернулась и загасила сигарету в хрустальной пепельнице.

— А во-вторых, Билли, ты кое-что от меня скрывал. Кое-что имеющее отношение к нам обоим. Иногда ты во сне говоришь. Теперь я хочу знать. Я заслуживаю того, чтобы знать правду. — Голос ее дрогнул.

— Хочешь знать, говоришь? — спросил Халлек. — В самом деле? — На его лице появилась невольная улыбка.