Недоучка - Забусов Александр. Страница 67

Пассажир вздрогнул, обернулся по сторонам.

– До Воронежа не нужно. Через пятнадцать километров свернем.

Пейзаж за стеклом самый обычный для средней полосы. Лето, отпускники едут на юг, машин в потоках много, смотреть тут решительно не на что. Разговор – единственное развлечение, доступное в таком месте.

– А с чего Мария Владимировна решила, что за мной кто-то гоняться станет? – спросил попутчика Сергей.

– Ошибок вы наделали много. Хорошо, она рядом оказалась, да только слегка не успела вмешаться. Видите ли, те, кого за вами послали, люди особенные и состояли в несколько оригинальной организации. На каждом из них имелся «поводок». Ничего интересного, так, сплошная кустарщина. Но после того как вы лишили их жизни, эта кустарщина просигналила владельцу «поводка», что его сотрудников зачистили. А кто, по мнению операциониста, мог это сделать? Только вы. Дальше можете обдумать, что он предпримет, имея при себе кое-какие силы и средства.

– Почему я?

– Притормаживайте, нам вправо сворачивать.

Свернули. Через три километра свернули еще раз, а вскоре поехали по бездорожью. Дорожное полотно, все в ямах, словно после бомбежки, за населенным пунктом сменилось проселочной дорогой, которая в конечном итоге привела их к…

Слева, справа, спереди и сзади – всюду вокруг них тянулись ровным строем слегка покосившиеся кресты и заросшие мхом надгробия. Суеверного ужаса на кладбище Рязанцев не испытал. В этом месте ощущались лишь тишь и покой. Тишина.

– Останавливаемся, – скомандовал попутчик.

– Зачем мы здесь? – поинтересовался Сергей.

– Своеобразная аномалия. Интернет, мобильная и любая другая связь не работают, потому вычислить нас никто не сможет. Мы – черное пятно, дыра, бездна, Бермудский треугольник, если хотите. И заметьте, лично для меня это место – сплошной негатив. Ради вас на жертву пошел, но по-иному нельзя.

– Почему нельзя?

– По отработанному алгоритму действуем. Пункт первый – исчезаем в пустоту. Гм… можно, конечно, в одну из параллельных реальностей вас переправить… Но начальство против. Строго-настрого запретили.

– А параллельные реальности действительно существуют? – изумился Сергей.

– Действительно. Вы мне лучше рюкзак подайте, сам не дотянусь. Ох, как же здесь мерзко.

– Вроде ничего.

Сергей подал рюкзак.

– Погост не то место, где приятно находиться хоть сколько-нибудь, – расстегивая заплечную сумку и пытаясь нащупать что-то внутри нее, произнес проводник. – Энергии очень тяжелые, все пропитано печалью и болью, везде траур и отсутствие жизни. Энергетической оболочке приходится противостоять всякого рода негативным сущностям, таким, например, как лярвы. Ага, вот и пакет.

Он достал черный непрозрачный пакет.

– Что это? – поинтересовался Сергей.

– Сырой мясной фарш.

– Зачем?

– Хозяину кладбища подношение сделаем.

– Нужен ему ваш фарш! – с сарказмом заметил Рязанцев. – Ему проще деньгами дать, а уж он сам по дороге с работы купит, что посчитает нужным.

Попутчик хмыкнул, с сарказмом спросил:

– Никак о директоре кладбища печешься?

– А вы о ком?

Тот покачал головой:

– Гм! Ну и тупизна!

– Чего обзываетесь? Сами бы головой подумали! В России живем, не в Африке.

– На Земле живем. На Земле! Жить здесь одновременно и просто и сложно. В любом пространстве есть свой Хозяин. В доме – домовой, в лесу – леший, в пруду – водяной. Есть свой Хозяин и на кладбище. Кому положено, те знают: приходить на кладбище без подарка для администратора временного пристанища душ покойных людей не следует. А в нашем положении наладить с ним отношения – первое дело.

– Шутите?

– Нет. Ну, если тебе более научно объяснить, то… – Он подумал, как сформулировать давно известную ему прописную истину, не требующую подтверждения кому-либо, знакомому с этим на деле. – Сущность Хозяина кладбища подразумевает под собой эгрегор, возникший в результате скопления огромного количества энергии, выбрасываемой в мир после смерти каждого человека. Слезы, тоска живых по умершему, отчаяние из-за потери близкого – это все мощные факторы, поддерживающие существование «начальника» кладбища, так сказать, надзирателя за отстойником, местом пребывания душ перед чистилищем. Выходим. И давай побыстрей!

– А без меня никак? Выходить не хочется.

– Придется выйти. Несколько часов стояния в этом месте – и погоня собьется со следа. Да и от одиночества страдать не придется: призраки не самый тихий народ. Просто… не пугайся понапрасну, когда увидишь что-либо странное. Здешние покойники – интеллигентные люди. У них тут старые порядки.

Они вышли. Пассажир сразу от места остановки джипа – на центральной аллее – осмотрелся. Сергей тоже, хоть и без особого интереса, рассматривал окруживший их парк мертвых. Действительно, тишина мертвая. Кажется, что даже птицы не чирикнут.

– Ну и где его искать? – поежившись от такой тишины, задал вопрос Сергей.

– Сейчас. Проходим вперед. Ты по левой стороне смотри, я – по правой.

– Смотреть-то чего?

– Новые российские эзотерики, знатоки доморощенные, считают, что властелин погоста – это своеобразное хранилище душ всех умерших, начиная с первого покойника на кладбище. Согласно их второй версии, Хозяином считается тот человек, гроб которого последним «переехал» в место вечного захоронения. В последнем случае титул передается от одного покойника к другому, а значит, Хозяин у кладбища регулярно меняется.

Так вот, все это не соответствует истине. Администратор на погосте – дух, занимающий гораздо более высокое место в иерархии, чем все покойники с их душами вместе взятые. И ясно почему. Ведь это он объединяет все энергии смерти, но при этом главенствует над ними. Отсюда и место у него определенное имеется – так сказать, канцелярия. Она либо у самой древней могилы, которая дала начало основанию кладбища, либо у старого сухого дерева. Он, конечно, может на месте и не сидеть, но территорию, закрепленную за погостом, покидает в исключительных случаях, и то очень ненадолго.

– Судя по количеству могил на кладбище, у администратора нехилый такой эгрегор сложился.

– Х-хе! Эгрегор на весь мир один, но каждый погост имеет собственного владыку с лишь ему присущим характером и повадками. Этот с нашими структурами охотно сотрудничает, потому сюда и направили.

– Вон сухое дерево! – указал пальцем Сергей.

– Где?

– Да вон же!

– Вижу, не слепой. Идем туда.

– К-кар-рх!

От неожиданности раздавшегося, казалось бы, над самым ухом Рязанцева скрипучего протяжного крика он чуть не запутался в собственных ногах и не упал. Схватился за поржавевшее от времени витое железо ограды, пожелав сидевшему на ветке ворону величиной со средних размеров индюка пару добрых слов:

– Да чтоб тебя!.. Безмозглого!..

– Полегче, приятель! – одернул его спутник, не дав развить тему. – Мы здесь гости.

Показалось, что от центральной аллеи всего ничего отошли, а на самом деле в лабиринтах оград, надгробий и кустов затерялись. Только по кроне старого дерева, не имеющего листьев, и ориентировались.

Когда вплотную к нему подошли, оба осознали: они на месте.

Высохло дерево ох как давно! Своими корнями светило наружу, оплетя могильный камень, покрытый седым мхом, на котором ни имя усопшего, ни эпитафия, будь она на месте, уже не читались.

Серегин напарник, морщась, будто от головной боли, тем не менее внятно произнес слова приветствия, обращаясь к надгробью:

– Ты уж прости нас, Погостник, за то, что покой на вверенном тебе участке присмотра потревожили. Выхода иного не было. За это прими подношение и не осуждай.

Развернув пакет, мужчина выложил к подножию щербатого, в оспинах и мхах камня чекушку дагестанского коньяка, приоткрытый пластиковый бокс с фаршем и коробку шоколадных конфет. Рядом с продуктами умостились шесть пачек сигарет «Прима».

Еще раз пожелал:

– Дар, владыка, от меня прими, себе на благо, мне на радость.