Жареный плантан - Рид-Бента Залика. Страница 8

Когда в половине пятого мадам нас отпустила, я заявила ей, что хочу принять участие в круге доверия. Она внимательно оглядела меня своими похожими на бусинки голубыми глазами.

— Все равно ты валяешь дурака на уроках. Я скажу мистеру Эспозито, что ты записалась.

Когда мы с Анитой подошли к столовой, у дверей топталось около десятка учеников. Длинные обеденные столы были составлены друг на друга и придвинуты к дальней стене, посередине на полулежал пестрый ковер, а на нем — четырнадцать подушек с кисточками. На ковре уже сидели по-турецки двое: светловолосый мужчина в парусиновых брюках с большими карманами и тощая темноволосая женщина в джемпере со смайликом.

Мистер Сильва, учитель физкультуры, расположился на стуле в дальнем углу столовой и читал газету. Я издала тихий недовольный стон: физкультурника я ненавидела, и меня раздражало в нем буквально все. Бесил его спортивный костюм, всегда только синий^[11], от бейсболки с кленовым листом до широких штанов, вечный запах кофе изо рта, но больше всего возмущало его презрение к нам — не ко всем, а к избранным. Зачем такие люди вообще становятся учителями, если дети по большей части выводят их из себя?

— Проходите, пожалуйста! — пригласила женщина. — Не стесняйтесь.

Ученики вошли в столовую и стали рассаживаться. Мы с Анитой устроились друг напротив друга.

— Здравствуйте, ребята! Меня зовут Лиз, а это мой напарник Джейсон. Буду с вами честной: сегодня мой первый рабочий день. У Джейсона опыт гораздо больше моего, так что я немного волнуюсь, уж простите.

Улыбаясь, она обвела всех взглядом. Не знаю, хотела она нас утешить или сама ждала утешения, но ученики продолжали глазеть на нее без всякого выражения.

— Итак, — продолжила Лиз, — давайте начнем с очень простой задачи: назовем свои имена.

— Мы все и так знакомы, а вы только что представились, — заметила Анита убийственным тоном, который меня покоробил, однако я невольно отдала ей должное.

— Неважно. Нам нужно сделать первый шаг, — пояснила женщина. — Привет, меня зовут Лиз. — И она повернула голову к Джейсону, который тоже назвался еще раз.

Все по очереди представились, как на собраниях Общества анонимных алкоголиков в цокольном этаже церкви, которую посещала моя бабушка. Я случайно застала начало одной такой встречи два года назад, когда мне было одиннадцать, — в то время по вторникам я помогала бабушке отвезти угощение на вечерние занятия по изучению Библии и случайно перепутала помещения. Скоро бабушка нашла меня и отвела наверх.

— Эти люди больны, — сказала она мне по пути.

А так и не скажешь, — удивилась я. — Вид у них просто усталый.

— У них душа больна, — пояснила бабушка. — Вот и приходится им собираться вместе и разговаривать о том, что их мучает и толкает к пороку.

— А мы тоже должны так поступать? — спросила я.

Бабушка покосилась на меня:

— Мы сильные, нам беседовать не обязательно.

Когда последний ученик, Джамал, назвал свое имя, лицо Лиз вспыхнуло от сознания выполненного долга.

— Замечательно! — воскликнула она.

Мы промолчали.

Лиз посмотрела на Джейсона, который кивнул ей, поощряя к продолжению.

— Скажите, кто из вас сам записался на эти собрания? — спросила она.

Я осмотрела круг. Около половины ребят неуверенно подняли руки. Лиз задала следующий вопрос:

— А кто пришел потому, что учитель считает такой способ общения полезным для вас?

Остальные, включая Аниту, подняли руки. Я сжала губы, чтобы сдержать усмешку, и заметила, как Лиз, прищурившись, уставилась на меня.

— А ты что же? — На этот раз заговорил Джейсон. Он повернулся ко мне, и все остальные тоже уперлись в меня пустыми взглядами, ожидая ответа.

— Что? Я не поняла вопроса.

— Ты не подняла руку ни в первый, ни во второй раз, — пояснил он.

— Учительница не отправляла меня сюда…

— Так, значит, ты сама записалась?

Анита подняла брови и громко прошептала:

— У некоторых ни стыда ни совести, им только дай потрепаться о личном.

В животе у меня разверзлась пустота, и я отчеканила:

— Я действительно записалась, но не потому, что мечтала сюда попасть. Просто не хотела идти на математику.

Лиз нервно заерзала на подушке, но Джейсон кивнул:

— Мне нравится твоя честность. — Он обратился ко всему кругу: — Должен сказать, ребята, мы не обидимся, если вам покажется, что это собрание — полный отстой. Большинство детей так и думают. В вашем возрасте я бы тоже с ними согласился. Но кто знает, может, в конце концов вы откроете на наших встречах нечто неожиданное.

Пока он говорил, я рассматривала его тунику в африканском стиле и гадала: пришита ли с внутренней стороны горловины бирка? Надеюсь, от нее у него чешется шея. Только почувствовав боль в ладонях, я оторвала взгляд от его лиловой рубахи — лиловой, как динозаврик Барни, — и обнаружила, что кулаки у меня стиснуты, а ногти вонзаются в кожу. Джейсон глянул на мои руки, потом на меня — с выражением, похожим на понимание и сочувствие, но от этого кулаки у меня сжались еще крепче.

Он продолжил свою речь:

— Я не хочу вас смущать. Мы называем наш круг безопасным местом, а значит, здесь можно говорить свободно и сказанное не выйдет за пределы круга. Согласны?

Лиз оглядела собравшихся в ожидании кивков или нестройного хора наших «да», хотя бы и не совсем искренних. Похоже, увиденное ее удовлетворило, поскольку она снова заулыбалась, а я закатила глаза. Ни она, ни Джейсон не пробудили у меня желания торчать здесь, но ради освобождения от уроков я была готова посидеть на полу, скрестив ноги.

— Думаю, мы готовы начать. Ничего страшного, если вы еще немного стесняетесь, дальше будет легче.

Лиз потянулась к лежащей рядом с ней холщовой сумке с логотипом в виде зеленого дерева и лозунгом «С заботой о природе». Она вынула оттуда короткую деревянную палочку, украшенную разноцветными перышками и бусинками на ниточках, и вытянула ее вперед, чтобы всем было видно.

— Это называется жезл оратора, — сказала Лиз. — Индейские племена используют такие штуки на совете. Их передают по кругу, и тот, у кого в руках жезл, получает слово. Остальные должны слушать. У нас тоже будет такое правило. Но если вы не хотите говорить, просто передайте жезл соседу, ладно? — Она повернулась к Джамалу, сидящему слева от нее: — Итак, первый вопрос ко всем вам: чего вы боитесь больше всего? Джамал, начнем с тебя.

Лиз протянула ему палочку, и он тут же передал ее соседке, которая сунула жезл девочке слева от нее.

Джейсон следил, как жезл оратора без остановки перемещается по кругу.

— Ребята, помните: здесь безопасное место…

Похоже, ведущие по глупости верили, что сумеют нас в этом убедить; что достаточно провозгласить безопасность, как она сразу и появится. Джейсон оглянулся на мистера Сильву:

— Джо, у тебя есть какие-нибудь предложения?

Мистер Сильва, не отрываясь от газеты, покачал головой.

Жезл оратора дошел до меня, и я, чуть помедлив, взяла его в руки. Я думала, что палка деревянная и шершавая, как кора, но она оказалась пластмассовой. Приглядевшись внимательнее, я заметила, что добрая половина цветных бусин отливает перламутром, как побрякушки в сувенирной лавке. Фальшивый жезл сразу превратил всю эту затею в дешевый фарс, жалкую имитацию процесса, которого Джейсон и Лиз явно не понимали, как не понимали и нас, — и внезапно уроки показались мне не такой уж плохой альтернативой.

— Ты задержала в руках жезл, Кара. Хочешь что-нибудь сказать? — ухватился за соломинку Джейсон. — Было бы замечательно. Ребята, давайте поддержим Кару.

Остальные даже ухом не повели. Никто ни словом, ни жестом не подтвердил, что я могу без опасений выворачивать перед ними душу наизнанку. Однако я этого и не ждала. Я вообще не ждала многого от людей, и даже то немногое, чего я ждала раньше, я научилась отпускать две недели назад, после случая в «Новом Орлеане». Я взглянула на Аниту, на ее круглое лицо и два пушистых афрохвостика, похожих на уши Микки-Мауса. Крис сказал, будто это Рошель придумала послать Девона за мной в туалет, но я нутром чуяла, что идею бросить меня в закусочной подсказала Анита. Она с самого начала не хотела, чтобы я с ними пошла.