Вингейт (СИ) - Левит Илья Исаевич. Страница 6

Следует заметить, что переезд в СССР для участия в строительстве социализма не был спецификой людей Земли Израильской. Во второй половине 20-х годов на призыв большевиков помочь возродить экономику и культуру бывшей Российской империи откликнулись многие деятели науки, техники и культуры из западных стран. Конечно, евреев среди них хватало. Большинство этих идеалистов со временем оказались в лагерях.

Надо сказать и о другой группе людей. После революции большевики образовали Евсекцию, желая провести «коммунистические идеи на еврейской улице». И работала она, как говорится, на совесть: изгоняла иврит, вынюхивала сионистов, боролась с иудейской религией. В основном в состав Евсекции вошли бывшие бундовцы и левые «территориалисты» [13]. Старых большевиков в Евсекции было мало, хотя евреев среди них хватало, но почти все они давно отошли от еврейства.

После провозглашения Декларации Бальфура руководители «территориалистов» Зангвиль и Эдер, жившие в Лондоне, распустили свою организацию и вновь стали сионистами. Но в России нашлись такие, что им не подчинились. Какая-то часть бывших бундовцев и левых территориалистов пошли служить большевикам. Конечно, имели место и «шкурные» интересы. Вообще, всегда и всюду находятся люди, перебегающие на сторону победителя. Но не к одному «шкурничеству» сводилось дело: разница в идеологии была невелика. Они тоже хотели строить социализм не на Земле Израильской! Многим из них действительно казалось, что большевики и есть люди дела, настоящие строители социализма и коммунизма, а не болтуны. Однако в большинстве случаев «евсеков» постигла все та же горькая судьба (см. Приложение 1).

При этом за пределами СССР Бунд продолжал существовать и боролся с сионистами.

Глава 12

«Еврейские казаки»

О следующих семи тихих годах я расскажу кратко: только то, что важно для развития событий, или то, что мне кажется особенно любопытным. В начале 20-х годов в Израиле закладывался социалистический сектор, которому было суждено у нас господство на долгие годы. Это теперь все социалистическое принято ругать. Но в те времена евреи всего мира находились под влиянием социалистической идеологии. Кроме того, кибуцы, теперь уже, конечно, отживающие, в свое время сыграли исключительную роль в поселенчестве и в обороне страны. Вряд ли какой-то другой вид поселений смог бы в те времена выжить под натиском арабской осады. Об этом нам еще предстоит поговорить.

Здесь же нужно отдать должное тогдашним социалистическим лидерам во главе с Бен-Гурионом, которые уже в то время дистанцировались от СССР. Вместе с тем были в Израиле тех дней и люди, бравшие СССР за образец. Сейчас легко быть умным, но тогда…

Трумпельдор, как я уже писал, в свое время собрал в Крыму группу «халуцев», которые потом на лодках переплыли Черное море и добрались до Стамбула. Дальше путь был закрыт — английская военная администрация в то время еще не впускала евреев, кроме тех, кто был выслан когда-то турками. Но «крымчане» ждать не желали. Группа их, узнав о гибели Трумпельдора, добралась до Ливана. Там связались с контрабандистами и весной 1920 года, на маленьком судне, тайно пробрались на Землю Израильскую. Вот эта-то группа человек в 30 и послужила ядром Рабочего батальона имени Иосифа Трумпельдора, созданного летом 1920 года. Потом к «крымчанам» примкнули и другие, в числе которых был Ицхак Саде (Ландсберг) [14]. Вскоре батальон разросся до 500–700 человек. Женщин среди них было немного. Вообще на Земле Израильской в то время женщины были в меньшинстве, так как в первых волнах эмигрантов преобладали мужчины. Наверное, так оно обычно и бывает. К примеру, в Третьей алие мужчин было в 3 раза больше, чем женщин. В дальнейшем положение выправилось.

Но вернемся к Рабочему батальону. Эти люди пытались осуществить мечту Иосифа Трумпельдора. Члены батальона отказались от личной жизни и от минимальных удобств. Они работали на самых тяжелых работах: строили железные дороги и шоссе. К счастью, тут нам повезло: англичане выделили на строительство дорог кое-какие средства; без этого было невозможно править страной. Осушали болота, несмотря на свирепствовавшую малярию. Упомянутый выше Ицхак Саде работал в каменоломнях. Редко удавалось собраться всем на одном объекте. Чаще приходилось разбиваться на небольшие группы. За свой тяжелый труд люди годами не получали ничего. Все шло в общую кассу, из которой удовлетворялись потребности на принципах полного равенства. Все жили на казарменном положении, в палатках и бараках — никаких семей. Все — ради завтрашнего дня Земли Израильской. Эти люди были воистину настоящим авангардом, первопроходцами. И только благодаря их труду евреи впервые проникли в некоторые районы страны, ныне густонаселенные, а тогда недоступные из-за болот или бездорожья. Но работой дело не ограничивалось.

После тяжелого рабочего дня, ночью, начинались военные учения. «Халуцы» были разбиты на военные подразделения, всюду имелись командиры. Было немного привезенного или уже здесь приобретенного нелегально оружия. Это сочетание труда и военных учений породило аналогию с казачеством, так что бойцов Рабочего батальона называли «еврейскими казаками».

Во время вспышек беспорядков 1921 года «еврейские казаки» еще не успели принять участие в событиях: вспышки были яростными, но короткими, а бойцы Рабочего батальона дислоцировались в большинстве своем далеко. В дальнейшем из их среды вышло много деятелей «Хаганы».

Между тем жизнь постепенно приходила в норму. Представители Четвертой алии были далеки от коммунистических идеалов. Трумпельдор мечтал о 10 000 «бойцах-халуцах», но таких людей много не бывает. Они так и останутся островком в море обычной жизни, ибо огромное большинство не воспримет их коммунистические убеждения. Поэтому к концу 20-х годов Рабочий батальон имени Иосифа Трумпельдора прекратил свое существование. Люди просто разошлись по кибуцам и стали создавать «новый мир» в условиях чуть более нормальных. Но несколько десятков человек все же уехали «строить социализм» в СССР.

Глава 13

«Шнорер» Вейцман и «приманка» Эйнштейн

В начале 20-х годов в мире «оседала пыль» от страшных катаклизмов эпохи — Первой мировой войны и последовавших за ней революций. В России и в далекой Монголии закреплялись большевики. Но в Европе этот пожар затихал. Коммунистические революции в Финляндии, Венгрии и Германии (в Баварии) не удались. В Венгрии и в Германии, как и в России, роль евреев в революции была велика, хотя их там не угнетали. Финляндия же доказала, что для революции евреи вовсе не обязательны. Отдельные революционные коммунистические выступления еще случались в Таллинне, Гамбурге, хотя в размерах куда менее внушительных.

Наступало время будничной сионистской работы. Стало ясно, в каких странах будет протекать главная деятельность сионистов — это США и возродившаяся Польша. По логике событий выходило, что Америка должна давать деньги, а Польша — людей. Деньги, по большому счету, могли быть теперь собраны только в США, ибо Европа обеднела в результате Первой мировой войны, а о России и говорить уже не приходилось. Разумеется сбор пожертвований продолжался и в Европе, но результаты, теперь, были скромные.

Итак, деньги ожидались из Америки, ибо крупнейшая и богатейшая община жила теперь там и въезд евреев в США в первые послевоенные годы продолжался в большом количестве. Но не все тут оказалось просто. Очень многим американским евреям, да и европейским тоже, сионизм не казался делом серьезным. Большинство религиозных евреев были настроены антисионистски. Многим «американцам» в 20-е годы еврейские колхозы в Крыму, которые Советская власть тогда организовывала с немалым пропагандистским шумом, представлялись делом более важным.

Вейцман в своих мемуарах приводит пример «немца» Розенфельда — филантропа широкого размаха. Когда речь шла об университете для негров, о «Народном музее», о зубоврачебной школе в Берлине, его кошелек казался бездонным. Зато в Палестине он дал деньги только на учительский семинар в Иерусалиме да еще на сельскохозяйственную станцию в Атлите. При личных встречах он заявлял: «Если вы сумеете убедить меня, что ваша палестинская затея — дело перспективное, — получите все мои деньги». Разумеется, убедить его было невозможно. В 30-е годы подобных господ убедит Гитлер. Но мы пока в 20-х годах. И главный наш «шнорер» («попрошайка») Вейцман все-таки придумал, как пробить брешь в американском скепсисе.