Вингейт (СИ) - Левит Илья Исаевич. Страница 68

Потом он пытался добыть золото из морской воды, чтобы Германия смогла рассчитаться по контрибуциям. Габер вложил в это дело все свои личные средства. Опыты проводились тайно, но с большим размахом и длились 6 лет. Было взято 5 000 проб воды из разных морей и с разных глубин. Несмотря на титанические усилия Габер не смог второй раз осчастливить Германию (а попутно и человечество). Сиюминутных практических результатов получено не было. Но поэтому не оказалось и препятствий к публикации результатов исследований. А научное значение они, бесспорно, имели. Габер стал пионером в изучении морской воды.

А в деле производства ядовитых газов его ждали новые успехи. Поистине отравляющие вещества были, как говорят в таких случаях немцы, «парадным конем» Габера! Он изобрел газ «циклон Б». На сей раз травить предполагалось вредителей — грызунов, насекомых. Но гитлеровцы использовали этот газ иначе (От него погибнут и родственники Габера — его сводная сестра с двумя детьми). На свое счастье, он не дожил до этого. А теперь о делах еврейских.

Летом 1920 года англичане отменили военный режим в Палестине и туда потоком хлынули евреи. Ротшильдовских и прочих денег не хватало — Европа зализывала военные раны. Помочь могла только Америка. Но в начале 20-х, сионизм в американских глазах выглядел не более чем утопией. Сбор средств шел вяло, пока за дело не взялся Вейцман. Он добился перелома в настроениях американских евреев благодаря тому, что: а) представил ближайшую красивую цель сбора средств — основание Иерусалимского университета; б) нашел еврея, которому никто не мог отказать — Эйнштейна. Прежде чем Вейцман уговорил великого ученого на турне по Америке, к Эйнштейну явился Габер и потребовал, чтобы Эйнштейн не связывался с сионистами. Ибо именно теперь в тяжелый для Германии час евреи обязаны проявить немецкий патриотизм, а не увлекаться нелепыми националистическими еврейскими фантазиями. Вейцман пишет: «…это (антисионистские взгляды) были очень распространённые заблуждения: многие евреи одних с ним (Габером) взглядов (хотя и не равного с ним таланта) считали нас, сионистов, опасными фантазерами или, того хуже, маньяками, которые угрожают их благополучию, завоеванному в результате стольких трудов».

В 1921 году Эйнштейн все же поехал с Вейцманом в Америку и деньги собрали. Но разговор наш о Габере…

И вот к власти пришел Гитлер. Он интересовался возможностями химии и проявлял большую осведомленность и понимание проблем [71]. Однажды Карл Бош говорил о химии с Гитлером и, будучи человеком неробким, твердо сказал ему, что если ученые-евреи покинут страну, то развитие химии и физики в Германии остановится на 100 лет. «Тогда мы будем работать 100 лет без химии и физики» — оборвал его Гитлер, бесцеремонно выпроводил и никогда больше не пожелал видеть.

Вскоре Габера выгнали со всех постов. (На крещение гитлеровцам было наплевать.) Бош уговорил Макса Планка — чистокровного арийца и отнюдь не врага нацистов, заступиться за Габера. Гитлер наорал на Планка, и на старости лет Габер оказался в эмиграции в Англии. Здесь он пережил еще одно унижение. Резерфорд, безусловно не антисемит, хороший знакомый Вейцмана, помогавший эмигрантам из Германии, демонстративно отказался пожать руку Габеру — отцу химической войны.

Вейцман предложил Нобелевскому лауреату Габеру поехать работать в Страну Израиля, обещал предоставить вполне современную лабораторию и ассистентов. Тот согласился, но по дороге заехал в Швейцарию, подлечиться. Предполагают, что, на самом деле, причина задержки была иной: Габер все еще надеялся вернуться в Германию. Но, прослушав по радио очередную антисемитскую речь Гитлера, Габер получил инфаркт и скончался.

Шел 1934 год — второй год власти нацистов. Немцы еще не успели привыкнуть к тоталитаризму. И Карл Бош заказал по Габеру панихиду. В Германии. Несмотря на ярость фашистских верхов, человек 500 пришли на прощание с евреем. Председательствовал Макс Планк. Он открыл собрание нацистским приветствием и призвал воздать должное памяти «немецкого ученого и немецкого солдата Фрица Габера» — Габер в Первую мировую был капитаном.

Карл Бош (в 1931 году и он получил Нобелевскую премию) впал в депрессию и спился, окончательно уразумев, куда катится Германия и что его работы по искусственному каучуку и бензину из угля помогли Гитлеру подготовиться к войне [72]. Умер он в 1940 году, пророча для Германии неисчислимые беды…

А Вальтер фон Ратенау, никогда не скрывавший свое «Моисеево» происхождение, был убит ультраправыми заговорщиками еще в 1922 году, когда о Гитлере почти никто ничего не слыхал. Ратенау был уже министром иностранных дел. Заключил Рапальское соглашение с Советской Россией, чем покончил с международной изоляцией послевоенной Германии. Это соглашение одобрили не только в немецких левых и либеральных кругах. Многие правые тоже были довольны: промышленники планировали получить русские заказы и сырье. (Для примера — в числе первых на советский рынок устремилась знаменитая фирма Круппа. Она тогда переживала трудные времена — по Версальскому договору побежденной Германии запрещалось производить оружие, а уже более полувека пушки были основной продукцией крупповских заводов. И в то время Крупп был рад возможности поставлять хотя бы паровозы и сельхозоборудование, даже большевикам!).

Полонофобы, а их много было тогда в Германии, видели в Советской России потенциального союзника против возродившейся Польши. Военные сразу оценили роль, которую может сыграть дружественная Россия в возрождении германской военной промышленности, демонтированной после Первой мировой войны. Туда, в Россию, можно было временно перенести запрещенные пока в Германии производства, испытания, обучение и т. д.

Но не все правые рассуждали трезво. И ползло по Германии злобное шипение. О том, что продает еврей Ратенау еврею Ленину Германию. О том, что Ратенау, установив во время войны контроль над сырьём и продовольствием, намеренно вызвал голод. О том, что он стоит во главе жидо-масонского заговора, и т. д. и т. п. Бывали измышления даже более дикие. Орнамент на доме Ратенау, построенном в Берлине его отцом, изображает, конечно в зашифрованном виде, отрубленные головы европейских монархов!

Ратенау убили через 2 месяца после заключения договора.

Убийц нашли быстро. Двое из трех при аресте покончили с собой. (При Гитлере им был поставлен памятник.) А третий (он сам не стрелял, сидел за рулем их автомобиля) заявил на суде, что Ратенау был большевистским агентом и одним из «сионских мудрецов». С их «протоколами» Германия, к тому времени, уже познакомилась благодаря белоэмигрантам. И ясно стало, что «сионские мудрецы» спровоцировали Великую войну, и они же довели Германию до поражения! А теперь эти гады уже открыто захватывают власть в стране! И т. п. Пишут, что в дальнейшем этот человек раскаялся в содеянном и помогал евреям. Но мне важнее отметить, что почва для роста национал-социализма была хорошо удобрена уже в начале 20-х годов.

Интересно отметить еще вот что. Ратенау дружил с Эйнштейном. И, однажды, незадолго до рокового дня, Эйнштейн пришел к нему в гости, вместе с Куртом Блюменфельдом — видным немецким сионистом. (Кстати, именно Блюменфельд, старый друг Эйнштейна, помог Вейцману сагитировать великого учёного на участие в компании по сбору средств среди американских евреев для основания Еврейского университета). И убеждали они Вальтера Ратенау подать в отставку — не должен еврей лезть в руководство страной. Ибо это злит гоев, провоцирует антисемитские выходки. И может быть опасно не только ему, но и другим евреям. Лучше бы он занялся сионистской деятельностью, на благо своих соплеменников и среди них. Но Ратенау был германским патриотом. Тут он мало отличался от Габера, разве что не крестился. Он утверждал, что «евреи не должны быть похожими на немцев, а должны стать ими». И еще: «Евреи должны жить для Германии, а если понадобится, и умереть для нее».