Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда. Страница 9

— Это моя книга была! Её мне дали, а не тебе!

— Угу, — буркнул отец.

— Свои вещи выкидывай! — Ан сунула планшет в сумку, пока отец не разозлился и на него и отвернулась в другую сторону. Глаза у неё были сухими, но внутри всё горело от несправедливости. Книга и правда была её, пока она не вернула её Рем! Она представила, как ночью вернётся за книгой, но понимала, что ничего она не найдёт даже при свете дня.

Они молча доехали до мотеля. Отец успокоился и смотрел в небо, а Ан думала, как рассказать Рем о случившемся. Кузина, наверное, расстроится. Ещё ей было ужасно жалко книгу, которая теперь валяется где-то в грязи и там бесславно погибнет вместе с другим мусором.

Автомобиль мягко остановился. Отец вылез из кузова первым, потом снял Ан.

— Иди внутрь, я сейчас приду, — он хмуро огляделся. Около кирпичного здания практически никого не было. Ан это обрадовало. Время от времени в дороге к ней приставали, особенно, когда отца рядом не было. Иногда он бил пристающих, иногда она справлялась сама: мало кто пока воспринимал её всерьёз и сразу видел, что она может дать достойный отпор. Ан даже понимала их немного. Хотя ей все говорили, что она выше сверстников, она не считала себя сильной, да и не выглядела таковой. Вот отец — другое дело. У него одна рука была толщиной с её талию. Ан вообще была какой-то маленькой, нескладной, тонкой. Ей часто приходилось драться, и со сверстниками, и со взрослыми. Но драться Ан не любила. Это больно, очень страшно и нервно. К тому же после драк, если их ловила полиция, дома дед ругался на них, и отец снова злился.

— А ты куда? — Ан послушно подняла сумку с отцовскими вещами. Сумка была очень неудобной и болталась на плече так, что Ан тоже мотало из стороны в сторону. Раньше у отца был рюкзак, но уже месяц он никак не мог найти в магазинах такой же, а на другие смотреть он отказывался категорически.

— Да так, надо… И пож… поесть возьми что-нибудь. Я скоро вернусь, — он поднял воротник куртки и направился в сторону, откуда они приехали. Ан это не понравилось. Она сложила ладони воронкой и проорала в них:

— Не смей ни с кем драться, слышишь?!

Отец отмахнулся от неё.

— Ну и дурак!

Ан договорилась о комнате на ночь. Регистратор, хмурый опрятный мужчина, поинтересовался, где её отец, с которым она намеревается ночевать, но всё-таки принял у неё деньги и дал ключ. Похоже, решил, что ему нет смысла вмешиваться. На отцовскую сумку, явно тяжелую, он посмотрел очень внимательно, но ничего не сказал. Ан купила у него ещё ужин, одну порцию себе и две отцу, а ещё пиво и курицу, тоже отцу.

— Хочешь сказать, что твой папаша всё это съест? — не выдержал регистратор.

— Ему ещё мало будет, — заверила Ан, подцепила пиво и направилась со своим грузом к их комнате. Тащить всё разом было неудобно, но она не хотела два раза ходить чтобы снова не разговаривать с регистратором.

В комнате она оставила приоткрытой дверь на общий балкон. Отец всегда без ошибок находил её. Но в этот раз он задерживался, и Ан, глядя на стремительно синеющие сумерки, начала беспокоиться. Не мог ли он всё-таки ввязаться в драку? Многие пытались задирать такого огромного и страшного на вид мужчину. Отец очень силён и очень хорошо дерётся, но вдруг их будет много? Или у них будет оружие? Она снова разозлилась на отца. У него был телефон, но он никогда не брал его с собой, засовывая трубку куда-то в глубь вещей. Он называл его поводком деда, и Ан ужасно злилась, потому что дед был далеко, а она, которая порой теряла отца и долго его искала — рядом.

Когда за окном стемнело, а Ан уже собиралась отправляться на поиски, снаружи раздались знакомые тяжелые шаги. Отец, пригнувшись, вошел в комнату и неторопливо снял куртку. Он выглядел целым, только вытряхнул из-за шиворота несколько сломанных веточек и листьев. Ан выдохнула. Хорошо, что он ни с кем не дрался.

Отец молча посмотрел на неё, потом достал из кармана куртки её книгу с задачками и подошел к столу.

— Извини, — буркнул он и бросил книгу Ан на колени. Она несколько секунд пялилась на неё. Книжка помялась и запачкалась, несколько станиц торчали из неё больше положенного, а корешок промок. Рем наверняка расстроится, но ничего ей не скажет. А Ан будет очень стыдно. Рем всегда была очень добра к ней. Наверное, она единственный член семьи, не считая отца, разумеется, кто обращался с Ан хорошо. Жалко будет её огорчать. Но уже ничего не поделать. Ан поправила порвавшиеся страницы и убрала книгу в сумку.

— Спасибо, — она передала отцу ужин и свёрток с курицей. — Я решила, что ты проголодаешься.

Отец молча кивнул и сел рядом. Стул под его весом затрещал. Ан подвинула ему кувшин с соком и подобрала ноги. Отец развернул бумагу, пальцами раздавил грудь птицы и, не поворачиваясь, сказал:

— Я тут подумал… и решил. Осенью мы останемся дома.

— Почему? — удивилась Ан. — Что-то случилось?

— Ну, вроде того… Тебе одиннадцать будет. Пора перестать мотаться со мной.

Ан пожала плечами, потом поняла, что именно он сказал.

— Постой, перестать? — Ан уставилась на отца. Оставаться дома, когда она как раз выросла достаточно, чтобы помогать ему?! — Почему?!

— Тебе надо учиться.

— Я учусь! Сам видел!

— Не так. По-настоящему. Каждый день. Ну, в этой, школе. А сейчас ты баловством занимаешься.

— Я там не останусь!

— Останешься, — пробурчал отец. — Ты умная.

— Фигня.

— А книжки читаешь.

— Мало ли, кто читать умеет!

— Это не обсуждается, — разозлился отец. — Я сказал останешься — значит останешься. Если надо будет, переломаю тебе руки-ноги, чтобы не уползла!

Ан сжала губы. Потом с трудом спросила:

— Ты давно это решил?

Отец кивнул и снова уставился на курицу.

— Это дед велел меня оставить?

Он отрицательно покачал головой.

— А тебе-то я что сделала?

— Это не наказание, — отец в сердцах оторвал одну куриную лапку и принялся её обсасывать, всем видом показывая, что разговор окончен. Но надолго его не хватило. — Это не наказание, тыква.

— А что это?

— Твоё будущее. Я не хочу, чтобы ты была такой, как я, — отец явно с трудом подбирал слова. Ан его не торопила.

— А ты чем плох?

— Я — дурак.

— Фигня. Ты не дурак, когда ты не упрямишься, то всё по…

— Не перебивай! — рыкнул отец. — Да, я дурак. Может что-то я и понимаю, но сути это не меняет. А вот ты — нет. Так что… я хочу, чтобы у тебя был выбор. И чтобы ты не жила, как я. Всё, хватит, набегались.

— А если я выбираю не возвращаться?

— Это не выбор.

— Выбор.

— Подрастёшь — будешь выбирать!

— Ага, опять я слишком мелкая!

— Я не то имел ввиду! Ты должна посмотреть, как живут другие люди, — Ан хотела было возразить, но отец показал ей кулак. — Не перебивай, тыквоголовая! Ты должна посмотреть, как живут другие. Попробовать. Узнать, как это. А потом уже выбрать. Мной стать не трудно.

— Ты знаешь, что я выберу.

— Хера с два ты это выберешь! Думаешь, я сам выбрал мотаться, как нищий?! Поди туда, принеси то, отвези это! Лишь бы перед глазами тебя не было! — отец отшвырнул куриную ножку и обхватил лицо Ан ладонями. От неожиданности она уронила свою вилку. — Я нихера не выбирал эту жизнь, поняла? Это выбрал твой чертов дед. Он решил, что мне ничего не нужно… — отец крепко зажмурился. Ан почти слышала его мысли, как он мучительно подбирает слова и как он мучительно не хочет повторять за сестрёнкой Рем. “Мир слишком сложный, чтобы можно было жить так. У неё светлая голова, она может добиться многого”. Рем приходила к отцу, когда они были дома и когда сестрёнка была уверена, что Ан рядом нет, зато где-то рядом есть Строитель. — Ты не думала, что я тоже хочу тёплый дом, мастерить всякие штуки, чтобы меня за это хвалили и говорили, какой я умный? Думаешь, очень приятно, когда твой ребёнок тебя же поучает?!

Ан испуганно помотала головой. Она вообще не понимала о чём он, и боялась, что это какая-то новая злость, с которой она ещё не знала, что делать.