Кристина - Кинг Стивен. Страница 33

Однако на этот раз за нами ехали только полупустой автобус и три или четыре легковые машины. Я сидел рядом с Ленни Бэйронгом, мысленно рисовал мрачные картины сегодняшнего матча и не знал, что в числе нескольких автомобилей, следовавших за нами, была Кристина.

Я увидел ее, когда мы вышли из автобуса на стоянке средней школы Хидден-Хиллз. Их музыканты были уже на поле, звучные удары басового барабана глухо отдавались под низким, облачным небом. Это была первая суббота, вполне подходившая для футбола, — прохладная, пасмурная и невезучая.

Вид Кристины, стоявшей рядом с оркестром, явился для меня достаточным сюрпризом, но когда с одной ее стороны вылез Эрни, а с другой выбралась Ли Кэйбот, я был ошеломлен.., и больше чем отчасти охвачен ревностью. На Ли были коричневые шерстяные слаксы и белый вязаный пуловер, ее белокурые волосы великолепными волнистыми локонами падали на плечи.

— Эрни! — воскликнул я. — Ты!

— Привет, Дэннис, — немного смущенно проговорил он.

Я был уверен, что игроки выходят из автобуса и тоже замирают, не веря своим глазам: перед ними стоял Каннингейм, Пицца с Ушами, и с ним была прекрасная странница из Массачусетса. Во имя Бога, как это могло случиться?

— Как ты?

— Хорошо, — сказал он. — Ты знаком с Ли Кэйбот?

— По школе, — ответил я. — Привет, Ли.

— Привет, Дэннис. Вы сегодня выиграете?

— Постараемся, но я не знаю.

— Мы будем болеть за вас, — проговорил Эрни. — Я уже вижу заголовки в завтрашних газетах: «Гилдер бьет рекорды и становится чемпионом всех времен».

— Скорее: «Гилдер с проломленным черепом попадает в больницу», — сказал я. — Сколько ребят с вами? Десять? Пятнадцать?

— Больше места на трибунах для тех, кто приехал, — уклончиво ответила Ли.

Она взяла Эрни за руку; думаю, его удивил и обрадовал ее жест. Мне она уже нравилась.

— Как твоя тачка? — спросил я, направляясь к машине.

— Недурна. — Он пошел следом.

Работа была проделана немалая, и теперь у «фурии» был не такой сумасшедший, сумбурный вид, как раньше. Вторая ржавая половина передней решетки оказалась замененной на новую, и полностью исчезла паутина трещин на ветровом стекле.

— Ты заменил ветровое стекло, — сказал я. Эрни кивнул.

— И капот.

Капот был чистым; и, что контрастировало с обшарпанными боками, он сиял новизной. Он был покрашен в ярко-красный цвет. Эрни бережно коснулся его, и касание перешло в ласковое поглаживание.

— Да. Я сам поставил его. Что-то в его словах задело меня. Он ведь должен был все сделать сам, разве нет?

— Ты говорил, что собираешься превратить ее в выставочную модель, — сказал я. — Кажется, я начинаю верить тебе.

Я подошел к месту водителя. Пол и обивка были потертыми и грязными, но передние и задние сиденья горели свежей багрово-красной кожей.

— Она будет чудесна, — сказала Ли, но в ее голосе была какая-то вялая интонация — совсем не так она говорила о футболе, — которая заставила меня взглянуть на нее.

Я сразу понял. Она не любила Кристину. Я понял это так ясно, как если бы ее мысли передались мне по воздуху. Она хотела ее полюбить, потому что ей нравился Эрни. Но.., она не собиралась по-настоящему полюбить ее.

— Так, значит, ты получил официальное разрешение на нее? — спросил я.

— Ну… — Эрни замялся. — Нет. Не совсем.

— Что ты имеешь в виду?

— Сирена не работает, иногда отключаются задние огни, когда я нажимаю на тормоз. Думаю, где-то короткое замыкание, но я еще не настолько разобрался в ней.

Я посмотрел на ветровое стекло — на нем была новая наклейка о техническом осмотре. Эрни проследил за моим взглядом.., и умудрился показаться замешкавшимся и рассвирепевшим одновременно.

— Уилл дал мне свою наклейку.

— А это не опасно? — спросила Ли, обращая свой вопрос куда-то между мной и Эрни.

— Нет, — ответил я. — Когда за рулем Эрни, то считай, что ты находишься рядом с Иисусом Христом. — Я вновь почувствовал приступ ревности. В свои семнадцать лет она была великолепна, неотразима и открыта для жизни.

Когда я впервые захотел ее? Когда я впервые захотел девушку моего лучшего друга? Да, думаю, что именно тогда. Но клянусь, я бы не приблизился к ней, если бы все так не изменилось. Или я просто должен так чувствовать.

— Пойдем, Эрни, а то нам не достанется ни одного свободного места на трибунах, — по-женски саркастично заметила Ли.

Эрни улыбнулся. Ли все еще держала его ладонь; он был бы не против, если бы она обняла его. Почему нет? Будь я на его месте, с моим первым опытом общения с живой девочкой, я бы — три против четырех — уже занимался любовью с ней. Я не желал ему ничего, кроме удачи с ней. Если кто-то заслуживал немного счастья, то это был Эрни.

Тренер Пуффер окликнул меня, и я вместе со всей командой пошел в раздевалку, а Эрни и Ли направились к трибунам. На полпути я остановился и решил вернуться к Кристине. Приближаясь к ней, я описал довольно большой полукруг: у меня все еще было предубеждение, что лучше не находиться у нее спереди.

Над задним бампером я увидел металлическую пластинку на пружинах, изображавшую знак торгового агента Пенсильвании. Откинув ее, я прочитал надпись с обратной стороны: СОБСТВЕННОСТЬ ГАРАЖА ДАРНЕЛЛА, ЛИБЕРТИВИЛЛ, ПЕНС., США.

Я поставил пластинку на место и нахмурился. Дарнелл дал ему наклейку на ветровое стекло, потому что машина была еще очень далека от официального разрешения на эксплуатацию; Дарнелл одолжил ему знак торгового агента, чтобы он мог привезти Ли на матч. Дарнелл так же перестал быть «Дарнеллом» для Эрни; сегодня он был «Уиллом». Интересно, но не очень приятно.

Что за отношения сложились между Эрни и Дарнеллом? Я не хотел задумываться над этим вопросом. Я знал только то, что Эрни очень изменился за последние несколько недель.

Мы сами немало изумились, когда выиграли этот матч, — как оказалось позже, он был одним из двух, выигранных нами в том сезоне.., но не то чтобы я был с командой до его конца.

У нас не было никакого права на победу; на поле мы вышли готовыми к поражению и проиграли жеребьевку. В первой половине игры «Горцы» (дурацкое название для команды) пробивали нашу оборону, как будто ими выстреливали из пушки. Но затем нападающий потерял мяч, который подхватил Гэри Тардифф и с мрачной улыбкой вел все шестьдесят ярдов. Тот мяч переломил ход встречи. Когда в конце матча тренер Пуффер заменил меня Брайаном Макнелли — он должен был стать капитаном команды на следующий год, а стал им гораздо раньше, — и я, умывшись и переодевшись, вышел к трибунам, счет был 27:18 в нашу пользу, а до конца игры оставалось две минуты.

На парковочной стоянке было полно машин, но ни одного человека. С поля доносились дикие вопли фанатиков из Хидден-Хиллз, побуждавших «Горцев» сделать невозможное в оставшиеся две минуты.

Я медленно побрел в сторону Кристины.

Она стояла на прежнем месте, со своими изъеденными ржавчиной боками, новым капотом и чуть ли не тысячемильными плавниками. Динозавр из темных далеких пятидесятых, когда все нефтяные миллионеры были из Техаса, и американский доллар вышибал дух из японской иены, а не наоборот. Из тех дней, когда Джони Хорбон пел о танцах всю ночь на дубовом полу, а величайшим кумиром молодых янки был Эд «Куки» Бирнз.

Я прикоснулся к Кристине. Я попробовал погладить ее, как это делал Эрни, полюбить ее ради Эрни, как это пробовала сделать Ли. На самом деле если кто-то должен был стараться полюбить ее, то это был я. Ли знала Эрни всего лишь месяц. Я знал его всю свою жизнь.

Я провел рукой по шершавой, ржавой поверхности, думая о Джордже Лебэе, о Веронике и Рите Лебэй, и внезапно моя кисть сама собой сложилась в кулак, которым я довольно сильно ударил по боку Кристины — настолько сильно, чтобы отбить руку, издать смущенный смешок и удивиться, какого дьявола я это сделал.

Шорох осыпающейся ржавчины.

Глухой стук басового барабана на поле, похожий на удары сердца.